Ежегодно на экранах мира появляются сотни фильмов: односерийных и многосерийных, скромных по своим задачам и затратам — и «колоссов», режиссерских дебютов — и картин уже признанных мастеров, с актерами мало известными — и с участием «звезд», традиционных по теме, идее, способу выражения — и подчас меняющих ход развития киноискусства. Среди обилия имен, названий, жанров очень трудно выделиться фильмам неигровым, кажущимся на первый взгляд далекими от поисков современного кино, и особенно маленьким, короткометражным. И, однако, это произошло. Короткометражки французского режиссера Альбера Ламориса оказались заметным явлением киноискусства.

Чтобы понять, как случилось, что маленькие фильмы Ламориса стали явлением большого кино, чтобы определить их место и значение в ряду других — короткометражных и полнометражных — французских фильмов, необходимо сделать краткий экскурс в историю развития французского короткометражного фильма, а также сказать несколько слов о полнометражном кино в те годы, когда снимал свои фильмы Ламорис.

Сразу после войны на международных послевоенных кинофестивалях стали предметом обсуждения, получили премии, привлекли к себе внимание зрителей и критиков самые разные короткометражные фильмы французских режиссеров.

Почему именно они? Ведь в это же время в Италии, скажем, где кинематограф осмыслял и войну, и фашизм, и изменившуюся после такого сильного социального потрясения жизнь общества, течение неореализма возникало в полнометражном кино; и почти везде, где наблюдался взлет, расцвет кино, он происходил в так называемом большом кино. А во Франции в первые послевоенные годы он произошел в кино короткометражном.

Это было много лет тому назад на острове одной восточной страны. По обычаю острова каждому ребенку давался в товарищи маленький ослик.

Так комментирует начало «Бима» поэт Жак Превер; Ламорис показал ему готовый фильм, снятый им без диалогов, и Превер написал к нему дикторский текст. Так начинается эта восточная сказка, созданная фантазией, воображением французского художника. Так попадаем мы в маленький мир детей и осликов.

Жил–был на острове одной восточной страны бедный и добрый мальчик по имени Абдуллах. И имел он самого красивого ослика по имени Бим. Жил на острове каид

[7]

, был у него злой и завистливый сын Мессауд. Маленькие ослики не любили Мессауда, и только старая–престарая ослица проводила с ним время.

Однажды Мессауд увидел Бима, и ослик ему понравился. По приказанию Мессауда Бима отняли у его хозяина Абдуллаха и привели во дворец. Бим попытался убежать от Мессауда, но его схватили и вернули Мессауду. И Абдуллах попытался увести Бима, но заметившая его стража посадила мальчика в дворцовую тюрьму.

И тогда Мессауд почувствовал угрызения совести. Он решил подружиться с Абдуллахом и предложил ему в знак дружбы свой самый красивый кинжал. И от радости за дружбу мальчиков, за скорое освобождение себя и своего хозяина, Бим начал галопировать по всему дворцу, но, галопируя, случайно опрокинул кушанья Большого каида; и каид приказал отвести Бима к живодеру.

На юге Франции, там, где Рона впадает в море, лежит почти пустынная страна, называемая Камаргом. В ней еще живут стадами дикие лошади.

Тревожные, экспрессивные переборы гитары — зачин этой суровой сказки, скорее даже — предания. Вступление гитары словно заменяет певца, который рассказал бы сейчас о делах давно минувших дней.

Но вот звуки гитары сменяются какой–то чудной, диковатой музыкой флейты, и ее дробный ритм совпадает со стуком копыт дикого стада — белых, серых, черных лошадей. То неспешно, то стремительно его движение, темп которому задает вожак — гордый и грозный конь Белая грива.

Порывы ветра, скользящие тени облаков, проносящиеся табуны диких лошадей на фоне бескрайних просторов земли, воды, неба воссоздают дыхание и красоту живой природы, свободу ее обитателей. Съемка оператора Эдмона Сешана «такая, подобно которой мы никогда не видели: апофеоз черных, белых и неисчислимых серых тонов при ослепительном солнце Юга».

[10]

Но вот это свободное дыхание прерывается. Такт флейты совпадает со стуком копыт лошадей, несущих на себе всадников. Это манадьеры — люди, которые ловят и дрессируют диких лошадей.

«Существует считанное число сказочных сюжетов. Одни пришли из Индии, другие старше, чем все века человеческой истории, третьи — моложе Андерсена… Каждый из нас может пересчитать по пальцам свои любимые сказки. Но если оказывается возможным присоединить к ним еще одну, — это немалое приобретение во всем нашем духовном обиходе, в богатстве самой жизни. Так произошло после появления фильма «Красный шар».

Родилась новая сказка».

[14]

Шары… Белые, желтые, голубые, они вырываются из рук девочек и мальчиков, прохожих и продавщиц, из окон домов, кафе, магазинов, — и летят попрощаться с самым лучшим шаром — Красным шаром.

С ним прощается и Мальчик.

Мальчик и Шар — это как Маленький принц и Лис из сказки Антуана де Сент — Экзюпери. Постепенно привыкает к Мальчику Шар, который терпеливо ждет его то у дома, то у школы, улетает на минутку к голубому шарику девочки, потом снова возвращается к Мальчику, но в руки его пока не дается. У Шара никого нет, кроме Мальчика.