Господин в длинном чёрном пальто протиснулся через двери магазина и невольно задержал дыхание. Воздух был пропитан запахом свежего хлеба, видимо недавно привезённого и от этого казалось загустел, словно сам стал тестом. В магазине где-то под потолком рассекали воздух широкие лопасти больших уродливых вентиляторов, шумели кондиционеры, дребезжали морозильные установки, но всё равно в помещении было душно.

Он прошёл до хлебного отдела, выбрал пару брусочков Бородинского для жены, а себе взял французскую булку. Он не любил хлеб, как обычно содрогаясь любят в фильмах и книгах советских времён. Хлеб казался ему мёртвым, вощеватым продуктом, у которого духовная составляющая была вовсе не такой высокой, каким всегда представляли хлеб.

Оставалось только заплатить в кассе деньги за покупку и дойти до дома, затерянного в соседних переулках. Но, только стоило ему обернуться в сторону кассы, как настроение упало: очередь змеилась длинным потоком, еле заметно продвигаясь, а конец этой очереди рос, рос и рос заполоняя торговый зал.

Господин в чёрном пальто поспешил занять своё место за грузной женщиной с какими-то упаковками и пакетами. Грустно думая о том, что именно эта женщина, вдруг оказавшаяся перед ним, займёт кассиршу своими покупками на целых полчаса. Он взглянул на часы, поблёскивающие из-под пальто хромированным кропусом, вздохнул и настроился ждать, когда в этой длинной очереди настанет очередь и его.

Он думал о работе, думал о жене, думал о сегодняшнем вечере, о подготовленных к завтрашней встрече документах, о поездке на теплоходе по Волге во время отпуска вместе с супругой. И думы проходили механично, одна за другой. Если бы у него сейчас на ходу была машина, то труда бы доехать до другого универсама не было. А сейчас, возле самого дома он вдруг вспомнил о том, что жена попросила купить хлеб.