Бывает, возьмешь в руки книжку, хорошую книжку, которую уже несколько лет пытаешься прочесть. И думаешь: «Ну, елки-палки, мусолю-мусолю, а о чем речь – не пойму!» И весь день сам не свой, сначала одним глазом читаешь, потом другим. И вот где-то в час ночи подходишь к самой пыльной, самой дальней полке, прячешь ее туда и говоришь себе: «Все, хватит!» А настроение улучшается.
А утром просыпаешься, вспомнишь про книгу, и настроение снова улучшается. А потом решишь написать свою, что-то вроде ремейка. Ни веселую, ни грустную, но так, чтобы и улыбнуться заставляла, и задуматься. И чтобы читали ее и поклонники, и противники той первой книги, и настроение их улучшалось…
(А. Швецов)
– Чего ты там про него говоришь?
– Говорю, что он мерзавец! Самый натуральный мерзавец! Да с ним не то что здороваться, да я с ним в один туалет на трассе, понимаешь… Да что там туалет – на асфальте не сяду… Одной бумажкой с ним не подотрусь!
– Ну и что? Зато как он умеет одеваться! И походка…
Последнее время он стал чаще вспоминать тот разговор с Пашей. Даже не разговор в целом, а свое новое отношение к людям. А тогда он с Пашей поспорил, или, точнее, Паша поспорил с ним, а еще точнее, они оба спорили об одном человеке. Они остро отстаивали каждый свою точку зрения. Именно тогда Саша и подумал о походке и умении того человека одеваться. А одеваться он умел. И походка…
