Шаров зажмурился. Ну, сейчас. Кисленький леденец, неуместный, легкомысленный, отвлекал, заставляя сглатывать слюну. Для того и дали мальчику. Он считал про себя: тринадцать, четырнадцать…

Не было ни шума, ни удара, ни толчка, только уши заложило и захолодело внутри, словно клеть ринулась вниз, в забой.

Приехали. Переместились.

Он открыл глаза. Сквозь бязевую стеночку кабинки пробивался голубоватый свет. Пора выгружаться.

Он неловко — и легкость тела, и непривычно медленно раскачивающийся гамак сбивали — соскочил вниз. Соскок тоже получился медленный, сонный. Марс, однако.

— Ваши полномочия? — благожелательно продолжил третий.

Шаров протянул мандат.

— Серьезная бумага, — Спицин передал мандат Ушакову, но тот вернул его Шарову, не читая. Не царское то дело. — Что ж, можете рассчитывать на наше полное содействие.

— Самое полное, — уточнил Ушаков. — Найдите мне этого мерзавца, отыщите любой ценой.

Похоже, что Ушаков подрастерялся: начинает давать указания.