…Тогда не было боли… ТАМ было легко… ТАМ было спокойствие… И было

знание

… Без всех этих слов. И то, что он прибегал к словам, уже было дурно, уже было возвращением, а он рвался обратно – в знание без боли и муки, а они тащили его, тащили – в неподвижность, в страдание, в сутолоку слов и пронзающих воспоминаний.

– … эскулапы чертовы… Е…ые ваши души…

– … прорывается мужичок, прорывается…

– … говно вы, а не врачи… говно…

– … приплывает к родному берегу, приплывает…

Бандероль нашла Юрая уже в Москве, когда затопили. Значит, поздней осенью. В ней были кассета и письмо от Федора.

«…Я стал слабнуть, – писал Федор. – Это жуть, скажу я вам. Рука не то, что молоток не держит, ложку… Жена таскает меня по врачам, но это пустое дело. Вы не зря добивались, что там записано. Гадость. Про всех: и правых, и виноватых. И, кроме меня, уже мертвых. Она сама дала мне послушать. Красицкий был уже мертв. Я видел безумные ее глаза, в которых светилось торжество. Я сказал: „Ты же ничего этим не добилась“. Она ответила, что я тупой. Тут записан позор. И его у нее купят за большую цену наследнички, если не захотят делать по-хорошему. Я ей: „Зачем так о мертвых?“ Она говорит: „Неважно. Если б он признал Лилю, ничего бы и не было, а так пусть все купаются в дерьме. И ты в первую очередь. Ты ему Светку сделал, а он, идиот, поверил, что эта дылда его. А она вся твоя, от головы до пят. Дураку было видно“».

Она сказала, что надо тихонько уходить, лучше через заднюю дверь, что она уже и щит отогнула. Она, мол, помоет свою чашечку и спрячет. И такая даже веселая была. Ходит и вытирает с посуды свои следы, а меня обходит и посмеивается. Это я ее убил. Прижал сонную артерию, посадил на стул и влил в нее кофе прямо из кофейника. Я понял, что он отравлен. Потом поставил все, как было, вытер свои следы. И ушел с кассетой. Я даже не винюсь. Душа требует признания. Что и делаю.

Я нашел хорошее место, где сыну легко дышится. Мы уезжаем, и я рассчитываю, что и мне станет легче оттого, что кто-то узнает правду. Я совершил грех. Сумею ли жить дальше – время покажет. Послушайте этот кошмар. Может, вы меня и поймете. Храни Бог Лильку. Какой дурак был этот Красицкий, что не признал девчонку. Мог иметь двух живых дочерей… Ума не хватило.

Магнитофонная запись.