В подъезде было темно — какая-то зараза вывинтила последнюю лампочку. Гена ругнулся и начал восхождение на четвертый этаж. Потом еще с минуту он возился с ключом, — не слушались закоченевшие руки, — стараясь при этом не наделать шума и избежать объяснений с мамой. Она могла учуять, что сынуля хлебнул портвешка.

— Это ты, сынок? — подала мама голос из спальни, когда Гена наконец-то очутился в квартире. Она как обычно уже улеглась и, подобно всем мамам, не спала, поджидая блудного сына.

— Я, — буркнул тот, мысленно матеря задубевшие и никак не желающие слезать с ног ботинки.

— Там на сковородке вермишель с котлетами. Разогрей себе.

Гена уютно устроился на диване перед телевизором, отогреваясь душой и телом.