Глава первая
В последнее время Хэнк Фрост начал серьезно задумываться, можно ли умереть от скуки. Он действительно любил Бесс и дни, проведенные с ней, считал счастливейшим временем своей жизни; здесь, конечно, о скуке и речи не было. Но зато все остальное…
Фрост проводил многие часы на стрельбище, упражняясь с браунингом, и достиг тут почти предела совершенства. Он приобрел и другие системы оружия и опробовал их; кое-что ему понравилось, кое-что — нет. Бывший наемник не пропустил ни одного мало-мальски приличного фильма и прочитывал теперь в среднем три книги в неделю, но все это было не то…
Он чувствовал, что просто пытается убить время, которое шло быстрее, если Фрост был чем-то занят. Эти занятия хоть как-то отвлекали его мысли и внимание, позволяли хоть немного выплеснуть накопившуюся энергию.
Новых контрактов капитану пока никто не предлагал, да он и сомневался, что согласился бы взяться за работу. Зачем? Ведь на его счету в банке лежал миллион долларов, и они с Бесс безбедно жили на проценты. Разве кто-нибудь мог бы предложить ему больше?
Но все чаще Фроста посещала мысль, что деньги сильно изменили его характер. И не в лучшую сторону.
Глава вторая
Фрост открыл глаз, но перед ним все расплывалось, картина была очень нечеткая, и капитан поднял правую руку, чтобы протереть свой орган зрения. Вернее — попытался поднять, но не смог этого сделать. Тогда он попробовал пошевелить левой — тот же результат.
— Черт возьми, — буркнул он, стараясь перевернуться, но и этого ему сделать не удалось.
Капитан несколько раз быстро зажмурил глаз и вновь открыл. Картина несколько прояснилась, хотя вокруг все еще было полно тумана. Фрост огляделся, насколько это позволяло ему его положение.
Белый, покрытый штукатуркой потолок с трещинами. А вот еще что-то белое… Наемник с трудом приподнял голову и увидел, что лежит на какой-то койке, а одет почему-то в белый балахон, похожий на женскую ночную рубашку.
Или это Бесс так подшутила над ним? Но, приглядевшись внимательнее, Фрост признал, что эта штука скорее напоминает больничную одежду. Балахон едва доходил ему до коленей, и он мог видеть большой круглый синяк в районе левой коленной чашечки.