Был тихий семейный вечер. Лениво потрескивали березовые дрова в камине, на столе пофыркивал самовар. Кот Парловзор мирно дремал в своей корзиночке, свернувшись калачиком, жена Мария вязала, постукивая спицами, а я выпиливал лобзиком скульптурную композицию "Дедушка Ленин в момент принятия решения о написании книги "Как нам реорганизовать рабкрин"".

М-да… Вполне неплохое вступление получилось. Но если не грешить против исторической справедливости, то приходится признать, что роль камина исполняла висящая на стене картина "Митьки уходят из города"; вместо самовара на столе располагалась величественная бутыль с виски (откуда у меня вообще всплыл этот самовар? я же чай ненавижу с детства); кот Парловзор был в боевом настроении и драл когтями кресло; я был занят реанимированием безвременно почившего компьютера, прихлебывая виски после каждого закрученного винтика (вроде, рифма какая-то получается: виски – винтик?… нет. не получается); Мария же – учила английский язык.

Тем не менее вечер был действительно тихий и семейный (хотя Парловзора за его бандитские выходки я скоро перестану считать настоящим членом семьи) и ничто не предвещало каких-либо потрясений.

Внезапно Мария подняла голову и сказала: "А не съездить ли нам летом в Лондон, чтобы позаниматься английским языком?". Тут я похолодел… Ибо надо знать решительный характер моей драгоценной супруги, чтобы понять: такая фраза не может предполагать какого-либо развития дискуссии. То есть, даже если я скажу: "Да ну его, этот Лондон, в литую кружку! Давай лучше возьмем портвешка и скатаемся в Монино на рыбалку!", то в Лондон я попаду в любом случае, даже если Марии придется напоить меня снотворным и вывезти за границу, запакованным в чемодан вместе с моим любимым компьютером.

Между тем учить английский язык мне решительно не хотелось. Более того, я с полным на то основанием считал, что владею им практически в совершенстве. Что простому, но порядочному человеку полагается знать из английского языка? Правильно: "Йес", "Ноу", "Пардон", "Ван дринк, быстро" и, чтобы совсем покорить собеседника, – "Иль монументо ди Кристофоро Коломбо" (хотя это, кажется, уже не на английском). Вот и я – в совершенстве владел всеми этими словами, да и кроме того, еще помнил со школьных времен дивную фразу: "I like [существительное подставить по вкусу] so much, that I can't find words to express my feelings!". В школе на экзамене по английскому я величественно произносил: "I like моя школа so much…" и т.д., после чего англичанка заливалась слезами умиления, а директор школы горделиво поглядывал на представителей РУНО, которые начинали хлопать в ладоши и кричать: "Пять! Пять! Пять баллов, однозначно!". В институте эта фраза звучала как: "I like твердотопливные ракетные двигатели so much…", и шансы на получение стипендии становились удивительно высоки; после института данное предложение в модификации: "I love you so much…" была хитом №1 на любой вечеринке… В более зрелые годы я переосмыслил и несколько расширил этот бессмертный перл английской словесности, поэтому иногда "I like" превращалось в свою диалектическую противоположность – "I hate". Так, например, мое сочинение "I hate Microsoft so much, that I can't find words to express my feelings" получило приз зрительских симпатий "За краткость и емкость содержания" на конкурсе "Как Вы относитесь к фирме Майкрософт?", который проводила IBM.