«Другие барабаны» Лены Элтанг — психологический детектив в духе Борхеса и Фаулза: грандиозное полотно, в котором криминальный сюжет соединился с мелодрамой, а личность преступника интригует сильнее, чем тайна преступления. Главный герой романа — Костас Кайрис — начинающий писатель, недоучившийся студент, которому предстоит влюбиться, оказаться замешанным в дело об убийстве, унаследовать фамильное состояние и попасть в лиссабонскую тюрьму. Костас живет в доме, который ему не принадлежит, скучает по другу детства, от которого всегда были одни неприятности, тоскует по отцу, который ни разу не показался ему на глаза, любит давно умершую красавицу-тетку и держит урну с ее пеплом в шляпной коробке. При этом он сидит в одиночке за преступление, которого не совершал, и пишет откровенные и страстные письма жене, которую последний раз видел так давно, что мог бы не узнать, приди она к нему на свидание.
«Другие барабаны» — это плутовской роман нашего времени, говорящий о свободе и неволе, о любви и вражде, о заблуждении и обольщении, написанный густым живописным языком, требующим от читателя медленного, совершенного погружения и «полной гибели всерьез». Книга завершает трилогию, начавшуюся «Побегом куманики», который критики назвали лучшим русским романом за последние несколько лет, и продолжившуюся романом «Каменные клены», удостоенным премии «Новая словесность».
Тавромахия
24 февраля, 2011
Когда они пришли за мной, все произошло как в фильме братьев Люмьер — быстро, плоско, непредсказуемо, в черно-белом мерцании. Паровоз летел мне прямо в лицо, потом брал чуть правее, обдавая горячим паром, я кашлял и задыхался, будто наглотавшись угольной пыли, а статисты в черной униформе прохаживались по квартире перронными носильщиками. Я ждал их уже давно, я ни о чем другом думать не мог, я извел все свои запасы травы, все ошметки и дрова подобрал, и вот они пришли.
Дверь они открыли ключом моей служанки, разбудив ее в восемь утра — вероятно, после бессонной ночи, потому что выглядела она паршиво. Их было четверо: трое проворно разбрелись по дому, инспектор же постучался ко мне в спальню и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Вместе с ним зашла настороженная бледная Байша. Она принесла стакан с молоком, кивнула мне от дверей, и я успел подумать, что ни разу не видел ее в папильотках, я ее даже без фартука ни разу не видел.
— Константинас Кайрис? Я — инспектор криминальной полиции. Одевайтесь.
Разговаривать с инспектором, бесцветным, как глубоководная рыба, мне пришлось на кухне — в остальных комнатах шел обыск. Для начала мы минут десять помолчали, не глядя друг на друга: он рылся в портфеле и прихлебывал молоко, а я сидел на подоконнике и слушал, как двое полицейских швыряют на пол увесистые книги в кабинете и скрипят дверцами платяных шкафов. Один из них вошел в кухню и выложил на стол грубо оторванную видеокамеру — наверное, ту, что висела у лестницы, над дверью, ее проще всего было найти. Инспектор нахмурился и залпом допил молоко.
Другие барабаны
— А кто такой Джо Гиллис? — спросила Додо. — Тот знакомый, что рассказывал о тебе, сказал, что ты классический Джо Гиллис.
— А кто этот знакомый? — спросил я, выбираясь из постели.
— Какая разница. Он сказал мне, что ты получил дом за то, что полюбил пожилую вдову, это правда? Я немного погуляла по дому, пока ты спал, и видела фотографию старомодной блондинки в кабинете. Это твоя amante или твоя мать?
Я мог бы заставить ее замолчать, но тут у меня начался приступ кашля, а ингалятора на столике не оказалось, пришлось вставать и искать его по всей комнате. Доктор, который прописал мне эту штуку, велел носить ее с собой, но круглый флакон не помещается в карман рубашки, а из кармана штанов норовит выскользнуть и потеряться. Зато футляр отлично подходит для пары джойнтов.
— Это у тебя от жизни в пыльном склепе, — рассудила Додо. — Продай этот дом, и мы будем спать на кровати, а не на продавленном викторианском чудовище. И ты не умрешь от чахотки.
