Все, что блестит

Эндрюс Вирджиния

Жизнь Руби Дюма была окружена тайной с самого рождения. С большим трудом она вернула себе свое законное имя, чтобы затем добровольно отказаться от него во имя любви. И вот теперь, стоя у края могилы среди убитых горем родных, уверенных, что хоронят они ее, Руби, она, живая и невредимая, с ужасом думала о своем решении выдать себя за умершую сестру. Только трое посвящены были в это. Но горящий ненавистью взгляд свекрови говорил – она тоже знает и не простит никогда.

ПРОЛОГ

Ранним вечером, когда солнце только соскользнуло за верхушки кипарисов в западной бухте, я сидела в старой дубовой качалке бабушки Кэтрин, держа на руках Перл, и тихонько пела. Это была старая кейджанская мелодия, которую когда-то напевала бабушка, укладывая меня спать. Я тогда еще была маленькой девочкой с хвостиками, прыгающими по моим плечам, и носилась по полям от берегов болота до нашей хибары на куриных ножках. Закрыв глаза, я все еще могу услышать, как она меня зовет:

– Руби, пора ужинать, детка. Руби…

Но ее голос растворяется в моей памяти, как уносимый ветром дым из чьей-то печи.

Теперь мне почти девятнадцать, и прошло уже три месяца с тех пор, как во время одного из самых ужасных ураганов, пролетевших по бухте, родилась Перл. Деревья, вывороченные с корнем, все еще лежат вдоль дороги, как раненые солдаты, ожидающие, что их вылечат и восстановят.

Наверное, я тоже жду, когда меня вылечат и восстановят. Поэтому и вернулась из Нового Орлеана в бухту. После того как мой отец Пьер Дюма, испытавший чувство огромной вины перед своим братом Жаном, умер от сердечного приступа, на нас четверых обрушилась месть нашей мачехи Дафни. Она невзлюбила меня с того дня, как я появилась на пороге их дома – неизвестная доселе дочка-близнец, существование которой после смерти моей мамы бабушка Кэтрин держала в тайне, чтобы меня не продал мой дед Джек, как он продал Жизель.

Книга первая

Выбор

Шум приближающейся моторки Поля потревожил пару длинноносых цапель, с высокомерным видом восседающих на толстых ветках кипариса. Обе расправили крылья и полетели вдоль залива, чтобы укрыться в болоте. Трупиалы,

[1]

взвившись над водой, последовали за цаплями.

В этот последний четверг марта стоял очень жаркий и влажный полдень. Перл была оживлена и, активно извиваясь в моих объятиях, пыталась уползти к домикам из сухой травы, где жили ондатры и нутрии. В последний месяц волосики у нее росли быстрее и уже закрывали ушки и спускались на шею. Из каштановых они становились все более светлыми. Я нарядила ее в платьице цвета слоновой кости с ярко-розовыми оборками на воротничке и рукавах. На девочке были маленькие хлопковые башмачки, которые я сама связала на прошлой неделе.

Как только лодка Поля приблизилась, Перл подняла свои глазки. Хотя ей исполнилось чуть больше восьми месяцев, у нее, казалось, была живость и смышленость годовалой. Она любила Поля и приходила в неописуемый восторг от каждого его посещения. Вот и сейчас ее глазки сияли, она махала ручонками, отбивалась от меня ножками, чтобы броситься к нему.

Лодка Поля появилась из-за поворота, и он, заметив нас на берегу, помахал рукой. Я наконец согласилась поехать посмотреть его великолепный новый дом, строительство которого подходило к концу. До сих пор я избегала этого, опасаясь, что, увидев особняк, поддамся соблазну принять предложение Поля.

С тех пор как я вернулась в бухту, мне казалось, что Поль стал стройнее, возмужал. В его голубых глазах еще вспыхивали время от времени мальчишеские искорки, но, как правило, он был задумчив и серьезен. Его новое дело, строительство дома, заботы о Перл и обо мне наложили свой отпечаток на его лицо, и я переживала и боялась, что тащу его вниз с собой. Конечно, он все время старался убедить меня, что я не права. Каждый раз, когда я заговаривала об этом, он смеялся:

2. Незаконченное дело

Когда Перл проснулась после своего дневного сна, я опять вынесла ее на воздух, а сама села у придорожного лотка в ожидании случайного покупателя в этот неурочный час. Жизнь постепенно замирала, и наконец дорога полностью опустела, заходящее солнце бросало вокруг длинные тени, день клонился к вечеру.

На сердце у меня было тяжело. Визит мистера Тейта все усложнил. Мне казалось, что у нас с Перл больше нет дома. Здесь нам теперь было не место, не было нам места и в Новом Орлеане, но мне казалось, что здесь будет все-таки хуже, после того как я отвергну Поля. Каждый его приезд, если он, конечно, захочет навестить нас, будет превращать наш дом в юдоль печали.

«Может быть, мистер Тейт и прав», – подумала я. – Может быть, после того как я отвергну Поля, он найдет мне замену. Но я знала, что если этому и суждено было случиться, то только после того, как Перл и я действительно уйдем из его жизни. Когда он поймет, что наш брак и совместная жизнь невозможны, может быть, начнет искать свое новое счастье.

Но тогда куда же нам идти? Что нам делать? У меня не было других родственников, к которым я могла бы поехать. Я внесла Перл в дом, собрала то, что осталось на лотке, отчаянно пытаясь заглянуть в наше будущее. Наконец я кое-что придумала. Я решила укротить свою гордость, сесть за стол и написать письмо Дафни.

3. Моя страна чудес

Меня разбудило агуканье Перл. День был пасмурным, теплый солнечный свет не проникал, как обычно, сквозь занавески, чтобы поиграть на моих веках и разбудить меня. Но, едва проснувшись, я сразу вспомнила, какой сегодня день. Я собираюсь сбежать! Множество вопросов роилось у меня в голове. Когда мы переедем с Перл в Кипарисовую рощу? Как мы объявим обществу о своем браке? Рассказал ли уже Поль родителям о нашем решении? Если все действительно произойдет, что мне брать из хибары? Какая у нас будет свадьба?

Я встала со странным ощущением, будто все еще сплю и вижу сон. Даже у Перл был какой-то спокойный отсутствующий взгляд, она тихо сидела в своей колыбельке, не капризничала в ожидании завтрака, не просилась на руки.

– Это большой день для тебя, мое сокровище, – сказала я ей. – Сегодня я даю тебе новую жизнь, новое имя и совершенно иное будущее, полное счастья и надежд.

– Надо выбрать для тебя симпатичное платьице. Сначала, давай, я тебя покормлю, а потом ты тоже поможешь мамочке выбрать свадебное платье.

Мое свадебное платье, – пробормотала я, и глаза вдруг наполнились слезами. Именно в этой хибаре, в этой самой комнате бабушка Кэтрин и я говорили о моей будущей свадьбе.

4. Новая семья

На следующий день ранним утром меня разбудил тихий щелчок отворяемой двери, я открыла глаза и увидела Поля, заглянувшего, чтобы проверить, проснулась ли я. Он уже хотел тихонько удалиться, но я остановила его.

– О, я не хотел тебя будить, – быстро откликнулся он.

– Сколько времени?

– Еще рано, но я должен проверить скважины, а потом поеду на консервный завод. Буду дома к ленчу. Ты хорошо спала?

– Да, очень удобная постель. А эти подушки… как будто спишь на облаке.

5. Печальные новости

Мои первые шесть месяцев пребывания в Кипарисовой роще в качестве ее хозяйки были так наполнены каждодневными заботами, что времени на размышления о жизни, которую я выбрала для себя и своей дочери, не оставалось. Я и не заметила, как пролетела зима, пока не увидела, что сходит последний снег. А наступающая весна ошеломила меня таким буйством красок, какого я никогда прежде не видела. Вскоре после поездки в Новый Орлеан начали поступать предметы обстановки и убранства для нашего огромного дома. По комнатам сновали художники и декораторы, рабочие укладывали плитку, стелили ковры, вешали драпировки и зеркала.

Мать Поля приезжала почти каждое утро, чтобы осуществлять надзор. Когда я высказалась по этому поводу, Поль то ли неправильно меня понял, то ли проигнорировал мое неудовольствие.

– Разве не здорово, что она проявляет к нам такой интерес? – ответил он. – Проводит здесь столько времени, бегает из комнаты в комнату, вверх-вниз по лестнице, отвечает на все вопросы и освобождает тебя для работы в твоей студии.

Я проводила почти все время на мансарде, потому что это было единственное место, куда Глэдис отказывалась заходить. Поль тоже был охвачен деловым порывом. Он делил свое время между консервным заводом и нефтяными скважинами. Через две недели после нашего возвращения из Нового Орлеана пробурили новую скважину. Он назвал ее «Колодец Перл» и решил, что все доходы от нее будут принадлежать ей. Перл еще не исполнилось и года, а она была уже богаче большинства людей в конце их трудовой жизни.

В выходные дни мы давали грандиозные ужины для партнеров Поля по нефтяному бизнесу и их жен. Наш дом и усадьба производили на всех огромное впечатление, особенно на выходцев из Батон Руж, Хьюстона или Далласа. Я знала, что они не ожидали увидеть ничего подобного в кейджунской бухте. Поль без устали расхваливал на все лады меня, мои таланты и успехи.