Что можно сказать о происхождении и детстве Калиостро? Да практически ничего достоверного. Хотя, когда в конце земного пути он попал в лапы римской инквизиции, она таки добилась от него правды. И выяснила, кто он, откуда, где и как жил, чем и почему занимался. И данные эти, может быть, и доныне хранятся в бездонных архивах Ватикана. А может быть, и уничтожены. Правда, один монах сумел кое-что раздобыть из материалов, собранных инквизицией. Он издал небольшую книжечку, которая и считается единственным источником достоверных сведений о жизни великого кудесника-шарлатана.

Мы же начнем биографию Калиостро, руководствуясь его собственными записками. Ведь любопытно узнать, что человек расскажет сам о себе.

«Ни место моего рождения, ни родители мои мне не известны» — так начинает свою биографию Калиостро. И сколько бы ни вникал он в историю своего рождения, ясности не добился. Правда, «различные обстоятельства моей жизни родили во мне сомнения и догадки», так что о своем происхождении он был весьма высокого мнения.

Далее следуют первые воспоминания детства. Калиостро вспоминает себя в Медине, в Аравии. Под именем Ахарат он обитает в роскошных чертогах восточного владыки Ялахаима. К младенцу Ахарату приставлены четыре телохранителя-наставника. Старший из них — почтенный старец лет шестидесяти по имени Альтотас. Он изредка и весьма коротко сообщает воспитаннику сведения о его происхождении. Так открывается лишь краешек таинственной завесы. Вот почему Калиостро считает, что принадлежит к необычному роду и племени,

Альтотас рассказывает, что младенец осиротел на третьем месяце жизни. Родители его были христианами благородного происхождения, но об их именах Альтотас ничего не говорит. Однако у воспитателя порой вырываются неосторожные слова. Из этих редких и драгоценных откровений Калиостро узнает, что родился на острове Мальте.

Существует и другой Калиостро. Тот, биографию которого постарались раскопать историки.

По женской линии Калиостро происходил от некоего Маттео Мартелло. У Мартелло было две дочери, и одна из них вышла замуж за Иосифа Калиостро, другая — за Иосифа Браконьера. Одна из дочерей последнего, Феличе, оказалась замужем за Пьетро Бальзамо. От этого брака и произошел Джузеппе Бальзамо, получивший при крещении имя Иосиф, он же впоследствии граф Алессандро Калиостро.

— Смотри, Пьетро, какой ум написан у него на лобике, — обращалась к мужу Феличе в день рождения сына. — Наверняка он будет если не кардиналом, то, во всяком случае, полковником!

— Скорее всего, он будет честным купцом, как его отец и дед, — решительно заявлял Пьетро Бальзамо, энергичный торговец. — А может быть, и адвокатом. Нынче это выгодное занятие.

Но к вечеру мать Джузеппе уже не сомневалась, что сына ждет титул графа.

Он вернулся в Палермо и стал жить там, предоставленный самому себе. У него обнаружился крупный талант к рисованию и фехтованию. Впрочем, последний лишь приводил к частым поединкам и сделал Бальзамо человеком, хорошо известным полиции. Да и художественный талант не принес Джузеппе ничего хорошего. Он отлично наловчился подделывать чужие почерки. Так, он подделал завещание в пользу маркиза Мориджи, а также квитанции, билеты, паспорта. При этом Бальзамо уже вовсю эксплуатировал людское суеверие. Он изготовлял приворотные зелья, брался подсказать, как найти клад. К этому времени и относится его знаменитое приключение с золотых дел мастером и ростовщиком Марано.

Марано любил деньги до алчности. Но был осторожен и недоверчив. Провести такого человека представлялось заманчивым. Впрочем, его уже надували разные мастера по части добывания золота.

Марано первый услыхал о Бальзамо и очень им заинтересовался. О юноше в Палермо рассказывали чудеса: он давал приворотные зелья и чуть ли не состоял в дружеских отношениях с самим сатаной. Долго прислушивался к этим россказням старый ростовщик и, наконец, решил познакомиться с Бальзамо. Последний охотно отозвался на приглашение старика и посетил того. Они сразу переговорили о деле и условились работать вместе. Бальзамо брал на себя обязательство указать богатейший клад в одной из многочисленных пещер в окружающих Палермо горах.

И вот однажды Бальзамо привел Марано к пещере и здесь, перед входом в таинственное подземелье, объяснил, что там хранится груда драгоценных каменьев, охраняемая нечистым духом. Бальзамо знает точно об этом кладе и давно бы, конечно, овладел им, но, увы, не может к нему даже прикоснуться, поскольку от одного прикосновения сразу же потеряет всю свою чудесную и таинственную силу. Поэтому он может только передать клад другому лицу. Но это лицо обязано согласиться на определенные условия.

Ростовщик был готов на все. Бальзамо объявил, что сам не имеет право сказать эти условия, но может устроить так, что их сообщат духи, сторожа клада. И вслед за этим из глубины пещеры послышался голос. Он возвещал, на каких условиях и кому именно может быть выдан клад. Само собой разумеется, что этим условиям в точности соответствовал именно ростовщик Марано.

В последующие годы жизни Бальзамо разъезжал по Италии, продолжая с успехом пользоваться своими жульническими талантами. За это время имя свое он менял раз двадцать. Авантюрист являлся под именем графа Хара, графа дель Фениче, маркиза Пеллегрини, Мелисса, Бельмонте и т. д. Оказавшись в Мессине, он принял фамилию своей тетки — Калиостро, прибавив к фамилии графский титул. Впоследствии сам Калиостро заявлял, что графский титул не принадлежит ему по рождению, но имеет особое таинственное происхождение.

В Мессине Бальзамо повстречался с тем самым Альтотасом, который по автобиографии Калиостро был его воспитателем и руководителем в первые годы жизни. Как указывает Е. П. Карнович, Альтотас был не кто иной, как Кольмер, — лицо, происхождение которого остается неизвестным до сих пор. Одни считали его греком, другие — испанцем, третьи — армянином, поскольку одевался он на армянский манер. Кольмер долгое время жил в Египте, где познакомился с древней магией и с 1771 года стал посвящать других в тайны своего учения.

Бальзамо очень быстро оценил этого человека и почувствовал к нему живейшую симпатию. Альтотас, со своей стороны, принял во внимание различные таланты юноши и взял его под свое покровительство. Этот человек, несомненно, многое знал. Он был и врачом, и химиком, и натуралистом. Почти энциклопедист, он легко поражал невежественную публику. При первой же встрече Альтотас страшно поразил Бальзамо, рассказав ему все таинственнейшие события его жизни, известные только самому Бальзамо. Юношу он наставлял торжественно:

— Иосиф, у тебя доброе сердце и славная голова, смелый характер и веселый нрав. Я уж и не говорю о других твоих способностях. Но никогда не употребляй их во зло другим и для достижения мелких, ничего не стоящих выгод. Будь расчетливым купцом, в этом я согласен с твоим батюшкой, потому что злодейство, в конце концов, есть вещь невыгодная для самого злодея и ни к чему доброму не приведет. А тебя ждет большой, огромный путь! Ты даже сам не предполагаешь, какая участь тебе уготована.

И в первую же их встречу, к концу беседы, он стал торопить юношу, чтобы тот поспешил домой, потому что к нему забрался вор. Бальзамо побежал и в самом деле обнаружил вора. В общем, тогдашней публике Альтотас действительно казался существом сверхъестественным. Сам же Альтотас утверждал, что живет чуть ли не со дня сотворения мира, обладает искусством делать золото и располагает практически безграничным могуществом. Впрочем, особенно он не откровенничал и даже Бальзамо ровно ничего не сообщил о своем происхождении.

Одновременно с Калиостро отбывал с Мальты кавалер д'Аквино, и гроссмейстер рекомендовал юного путешественника его особому вниманию. Кавалеру в ту пору было около сорока лет. Он имел мягкие, вкрадчивые манеры, приятный голос, интересовался тайнами природы, магнетизмом, вел замкнутый образ жизни и считался человеком очень богатым. К Иосифу он отнесся так, будто всегда знал его с самой лучшей стороны. Бальзамо это не удивляло, так как он был несколько легкомыслен и принимал ласковое обращение как нечто должное. Кавалер настоял, чтобы юноша принял от него сумму денег. Бальзамо обрадовался неожиданному подарку, так как отличался пристрастием к щегольству.

Море производило на Иосифа необыкновенное впечатление. Стояли безлунные ночи, все небо было усыпано звездами. Часто на палубе кавалер беседовал с Бальзамо. Тот, закинув голову, как это делал в минуты восторга, говорил:

— Какие звезды, синьор! И это все миры, в сотни раз большие, чем наша планета. А сколько солнечных систем! Как мир огромен, таинствен и прекрасен! И подумать только, что человек, пылинка, может приобрести власть над всеми вселенными. Он может сказать: «Стой, солнце!» — и оно остановится. Можно умереть от восторга, сознавая все величие человеческого духа!

— Да ты просто львенок, Иосиф, — качал головой кавалер.

— Я завоюю весь мир! — восклицал юноша. — Я овладею всеми силами природы, земными, водными, огненными и воздушными!