Верный друг Санчо

Яковлев Юрий Яковлевич

В книгу вошли две повести «Верный друг Санчо» и «Саманта», посвященные интернациональной дружбе. Благородство и бесстрашие, готовность всегда прийти на помощь своим друзьям и самоотверженность — пот что объединяет героев этих произведений.

Часть первая

САНЧО И ЖЕЛТЫЙ ЗМЕЙ

1

Высоко над землей плыл тяжелый воздушный лайнер прославленной авиационной компании «Пан-Америкэн». В хвостовой части монотонно гремели двигатели. А по белой изнанке плотных облаков легко скользила темно-синяя тень крыла. В голубом воздушном океане, выше лайнера, не было ни облачка облакам было не под силу подняться на такую высоту. Поэтому весь долгий путь светило ослепительное солнце.

Пассажиры не видели, как зеленый материк сменило подернутое серой дымкой море, не видели редких островов, четко, как на карте, обведенных линией прибоя, не видели океанских судов, которые с высоты кажутся маленькими утюжками. Они не заметили, как на смену Новому Свету пришел Старый и как знойное лето сменила морозная зима. Все эти перемены происходили за бесконечным облачным щитом, который скрыл от взгляда пассажиров всю планету.

Полет уже подходил к концу, когда в салоне появилась одетая в синюю форму и подтянутая, как военнослужащий, стюардесса.

— Дамы и господа! — обратилась она к пассажирам. — Сейчас наш лайнер пересекает государственную границу Советского Союза.

Смуглолицый мальчик в костюме табачного цвета очнулся от этого сообщения. Он сполз на кончик кресла и прижался лбом к круглому стеклу иллюминатора. При этом его нос слегка сплющился. Живые, поблескивающие глаза что-то искали.

2

Когда учительница русского языка Мария Павловна пришла на урок, ее поразила странная картина: весь класс жевал. Ребята молча сидели за партами и энергично работали челюстями, словно каждому достался кусок жесткого жилистого мяса и они никак не могли управиться с ним. Некоторое время учительница удивленно наблюдала за дружно жующими ребятами, потом спросила:

— Что это значит?

На последней парте засмеялись. Класс продолжал жевать.

— Почему все жуют? — Учительница начала сердиться. — Разве вы не успели позавтракать на большой перемене?

В рядах жующих произошел раскол. Кое-кто перестал двигать челюстями. Но добрая половина продолжала жевать.

3

На другой день Санчо торопился в школу. Он надеялся, что, переступив порог, сразу встретит Риту. Но едва сдал на вешалку пальто и очутился в коридоре, путь ему преградил долговязый с розовым носом. Санчо почувствовал, как лицо начинает гореть, а вчерашний снежок снова превращается в белый камень. Санчо захотелось немедленно броситься на долговязого и продолжить прерванный поединок, но он сдержался и, пропуская от волнения слова, сказал:

— Ты должен… Рита… извиниться!

— С какой это радости? — с вызовом сказал долговязый.

— Нет радости! — крикнул Санчо. — Сеньор… сеньориту…

— «Сеньор»! — усмехнулся долговязый и потер ладонью нос.

4

Гость с родины, один из владельцев банановой компании, был маленький, толстый и необыкновенно подвижный человек. То ли от полноты, то ли от непрерывного движения ему было все время жарко. И даже в зимний день у него на лбу блестели бисеринки пота. В его поредевших черных волосах, как маленькое розовое озерцо, поблескивала лысина. Время от времени он проводил по ней рукой, словно не терял надежды, что «озерцо» вдруг да зарастет «камышом». Он был веселым человеком, этот сеньор Крэдо с родины, и только глаза его всегда оставались серьезными, сосредоточенными, внимательно изучающими собеседника. Даже когда лицо расплывалось в улыбке, глаза не переставали просверливать, изучать окружающих его людей.

Вся семья сидела за обеденным столом, вся семья была занята мыслью о госте. Казалось, ни Па, ни Ма не чувствуют вкуса блюд и их только интересует — нравится ли гостю, вкусно ли гостю, не горячо ли гостю?

Санчо же не думал о госте. Его мысли занимали ребята, которых он пригласил играть в снежки, а сам ушел. Наверное, они считают его болтуном или, что еще хуже, трусом.

А гость ел, пил, сверлил всех своими глазами-буравчиками и говорил:

— В России любят бананы! Хорошо, что на русских елках растут шишки, а не сочные, золотые плоды. — Тут сеньор Крэдо повернулся всем корпусом к Санчо: — А ты что думаешь на этот счет?

5

Перед уроком ребята сидели на партах, поставив ноги на скамейки. И Шурик — в очках со сломанной дужкой — рассказывал о своей собаке Деге:

— Я вчера катался на лыжах с Дегой… Она хорошо ходит в упряжке. Мчится как ветер. У меня даже шапку сорвало. Пришлось возвращаться…

— Все брешешь, — сказал Абрикос, потирая ладонью нос. — Не может твоя Дега…

— Может! Я же катался…

— Во сне, — стоял на своем Абрикос, — во сне катался.

Часть вторая

ВИВА САНЧО!

В сероватом небе стояло обжигающее расплавленное солнце, а на море бушевал шторм. Тяжелые волны вырастали на глазах и вдруг надламывались и с грохотом падали на плотный песок пляжа. Змейки воды доползали почти до самых пальм, которые качались, как мачты корабля, и махали зелеными крыловидными ветвями.

Одна волна падала, на смену ей поднималась другая, и снова земля вздрагивала от тяжелого удара воды.

Санчо шагал по пустынному пляжу, и ветер бросал ему в лицо соленые брызги. На голове у Санчо было широкополое сомбреро, которое ветер давно бы сорвал и укатил колесом, если бы не тесемки, завязанные под подбородком. На нем была рубаха, застегнутая под самое горло, хотя пекло солнце, короткие шорты из потертой кожи, сандалии, оставляющие на плотном песке вафельные следы. Санчо слизывал с губ соленые брызги и смотрел под ноги, где на песке лежали выброшенные морем ракушки.

Вдруг его внимание привлекли два человека, которые как бы танцевали на высоких движущихся волнах. Их бронзовые тела оттеняли белые набедренные повязки. А под ногами у этих морских акробатов сверкали зыбкие дощечки-плотики. На этих плотиках они то съезжали с волны, как со снежной горки, то, наперекор всему, взлетали ввысь и, балансируя руками, качались на гребне. Эти два человека были сродни дельфинам, и волны не могли их сбросить, накрыть, подмять под себя.

Санчо долго наблюдал за двумя смельчаками. И каждый раз ему казалось, что сейчас один из них сорвется и его раздавит огромная падающая волна. Но происходило что-то необъяснимое — укротитель волн выворачивался, ловко увертывался от удара и внезапно оказывался на спине у следующей волны.