«Увидеть Париж — и умереть», — сказала она себе и ступила на французскую землю. Ступила как-то кривенько, нога в туфле на высоком каблуке подвернулась, и Ритка едва не рухнула на колени, как Робинзон Крузо после освобождения из заточения на необитаемом острове. Хорошо, мужичок, шагавший за нею след в след, успел среагировать и подхватил шатающуюся мадемуазель. Мерси боку, как говорится.

«Что ж это ты, старушка, так разнервничалась, все нормально, ты в Париже», — попеняла себе Марго. Но этот факт сам по себе нуждался в проверке. И, так как руки были заняты, Ритка легонько куснула себя за внутреннюю сторону щеки и мысленно поинтересовалась — а она ли это на самом деле и не снится ли ей сон? Боль от укуса была вполне настоящей, значит, все происходит наяву — она действительно прибыла в столицу французского государства.

С замершим сердцем она стояла посреди международного аэропорта Шарль де Голль, сжимая в одной руке ручку своего «Самсонайта», а в другой — дамскую сумочку, подделку под «Гуччи». Пыталась осмыслить величие момента. Вокруг царила суета, обычная в таких местах; кажется, этих людей ничуть не удивлял тот факт, что Париж существовал реально. В воздухе то и дело звучали французские объявления, и отчетливо пахло настоящим приключением. Сердце забилось где-то в горле, и даже свело живот. Честно говоря, долгие годы для нее луна была более реальной — она ее видела собственными глазами, а Париж… Париж казался чьей-то красивой выдумкой. И вот — на тебе. Он существует!

Тут ее совсем невежливо и весьма ощутимо шмякнули по спине. Обернувшись, она обнаружила позади себя шумное многодетное семейство, которое собиралось куда-то в холодные края кататься на лыжах, это было ясно, потому что лыжи в чехлах они радостно тащили на плечах. Самый маленький почему-то потерял ориентир и, вместо того чтобы толкаться с братьями, ощутимо пихнул Марго своими лыжами. Мальчишки зашлись смехом, мать кинулась извиняться перед ней на непонятном языке, а отец принялся воспитывать отпрыска. Ритка не поняла ни слова, но ее романтически-возвышенный настрой несколько потускнел. Так, ясненько, в Париже, как и везде, можно схлопотать по шапке, если ловить ворон, сделала она неутешительный вывод. Отойдя подальше от бурной семейки, она затопталась на месте, оглядываясь. Где же встречающие Лотреки с оркестром, играющим туш, миллион алых роз в брачной корзине, французские булки с солью или хотя бы приветственный коктейль, на худой конец? Заметив группу людей с табличками в руках, она направилась к ним — пусть без оркестра, но где-то же они должны быть! И тут в отдалении она увидела в руках симпатичной девушки картонку со своим именем. Одета та была в короткое платьице и узкие брючки. Странный наряд, но ей он шел необыкновенно. Заметив Риту, она засмеялась, шагнула вперед и сказала: «Привет, я Наташа, а ты Марго?» Конечно, Ритка знала, что Наташа — русская, но все равно было странно, что Париж приветствовал ее на родном языке.

— Да, это я, — призналась Ритка.

— Ритка, объявили! — дрожащим от усталости голосом вскрикнула Аня.

Марго, мирно дремавшая на ее чемодане, вскочила и протерла глаза.

— Что? Кто объявил?

— Посадку объявили, соня-засоня! Я улетаю!

— Знаешь, десять часов тому назад я бы по этому поводу даже всплакнула, — мрачно проворчала Ритка.

Наутро все несколько изменилось. Вместе с Риткой проснулись и страхи, терзавшие ее перед отъездом. А что, если она придется не ко двору? И уж точно ей не миновать неприятной беседы с Полем, потому что она не чувствует себя готовой для близкого общения, а он непременно этого от нее потребует. Мелькнула мысль, что денег у нее куры наплакали, и в случае чего…

В этот момент к ней заглянула Наташа и с улыбкой поинтересовалась, намерена ли Ритка сегодня увидеть Париж или она будет продолжать валяться в кровати до конца своей жизни? Кто-то бы решил, что это беспардонность, но Ритка восприняла ее слова как дружеское участие.

В столовую она вошла последней. Антуан страдал от похмелья, капризничал и ныл, как ребенок. Наташа отпаивала его какими-то порошками, типа «Алкозельца», и потчевала кофе. Поль, облаченный в деловой костюм, уже схватил портфель и рванул к двери. Но, увидев Марго, он притормозил и принялся сбивчиво объяснять, что сегодня в его страховой компании проводится важное совещание, а он, увы, опаздывает на работу.

— Марго, — торжественно сказал Поль, теребя галстук, — я буду держать связь через телефон. Вы будете гулять с Натали, а потом вечером мы все вместе ужинаем в ресторан на Ейфелевая башня. D’ accord?

— D’ accord, d’ accord, — заверила она его. — Отличная идея! Я об этом только и мечтала.

Буквально у нее под носом на парковку проскочил новенький «Ниссан» и занял место, которое Марго облюбовала для себя. Но время у нее еще было, поэтому Ритка спокойно припарковалась дальше по улице, выпорхнула из машины, пиликнула сигнализацией и чинно прошествовала в офис.

Разыскав приемную, Марго обнаружила там хозяина «Ниссана», которого она успела разглядеть в　зеркальце. Он комфортно разместился в одном из кресел и, закинув ногу на ногу, пролистывал со скучающим видом какой-то журнал.

Секретарша Симоняна сидела с приоткрытым ртом, ошарашенная и безмолвная, преданно таращась в сторону посетителя и дыша через раз.

— Здравствуйте, — сказала Ритка, но ей никто не ответил.

Мужик в кресле лишь поднял на нее глаза, а затем опять уткнулся в журнал. Он был похож на арабского шейха. Точеные черты лица сводили с ума. Губы, вызывающие непреодолимое желание впиться в них поцелуем, казались особенно сочными благодаря тому, что их обегала черная дорожка, обозначавшая усы и бородку. От квадратного подбородка она убегала на скулы и дотягивалась до аккуратных висков.

«Экономь сантимы, франки придут сами», — гласит французская мудрость. Сами же французы делают все, чтобы подобные мысли не возникали в головах у туристов, попавших на «сувенирный» бульвар Османн. Наташа понимала, что, помимо музеев и исторических памятников, женщина, попавшая впервые в Париж, должна побывать в его магазинах, иначе экскурсионная программа будет неполной. Основной целью их похода было приобретение достойного подарка для бабушки, но и вообще было интересно, чем тут французы клиентов завлекают.

— Когда-то здесь была глухая окраина Парижа, — поведала Рите Натали. — Не верится, да?

— Такое предположить можно, но представить трудно, — откликнулась Марго.

Действительно, сложно вообразить запустение рабочего района, когда перед твоими глазами лежит широкий проспект, по которому с ревом проносятся новенькие блестящие автомобили, гудят сиренами двухэтажные автобусы, а по тротуарам толпами шныряют туристы, то и дело забегающие в многочисленные османновские бутики.

— Боже мой, — встрепенулась Ритка, — что это —　магазин?

— Сэм мертв, — сказала Ритка, открыв глаза.

— Что, прости? — не поняла Наташа, перепугавшаяся насмерть, когда Ритка грохнулась под стол.

Ритка только промычала что-то в ответ. Жаль, конечно, что она сошла с ума в столь раннем возрасте, но все к тому и шло. Сначала ее одолевали неизвестные призраки в Шенонсо, а теперь вот — в Париже прямо посреди белого дня она увидела призрак того, кто буквально перевернул всю ее жизнь.

— Рита, дорогая, как ты себя чувствуешь?

Рита промолчала, ибо с каждой минутой она чувствовала себя все хуже и хуже.

Ритка проснулась неожиданно рано, хотя полночи предавалась «страданиям души», как говорила мама. Ее надежды на счастливое замужество в свете последней информации выглядели очень жалко, и на сердце скребли кошки, так как всегда неприятно осознавать, что мечты твои растаяли как дым. Как говорится, раскатала губу, через нее и споткнулась, с чего бы это ей в жизни так повезло — выскочить замуж за графа, парижанина, любящего и порядочного мужика! В памяти всплыли строки Александры Очировой: «Ну почему красивой женщине не улыбается любовь? И бесталанные, увечные ей отравляют жизнь и кровь?»

— Да уж, то убийцы, то импотенты. И все к моему берегу! — пожаловалась Ритка самой себе.

Но, сколько в кровати ни валяйся, а выползать-то все равно придется. И с тяжким вздохом она покинула свое уютное убежище. Вчерашний день, на ее вкус, был переполнен событиями: она встретила внезапно ожившего Сэма, окучивающего французских невест, они с Наташей устроили за ним слежку и стали вырабатывать план мести. А тут еще и откровения Поля на сон грядущий, где ж тут выспаться! Наверняка вид у нее, как у жабы, направляясь в ванную, думала она, но зеркало твердило об обратном. Глаза ее сияли, а на щеках играл румянец, и было такое чувство, что все у нее в жизни наладится. Что там ей предсказывали — успех, деньги и славу? Отлично!

— Подайте-ка мне все это на блюде! — игриво сказала она своему изображению, чтобы взбодриться.

Ритка долго плескалась в ванне, пытаясь смыть с себя остатки хандры, но ночные откровения оставили неприятный осадок, который никак не желал покидать ее организм.

Приобретя в одном из магазинчиков клей и ножницы и прикупив ворох газет, девушки засели в «Ситроене» — составлять послание шантажиста.

— Слушай, давай начнем вот как: «Посмотри на эти фото. Как ты думаешь, что сделают эти дамы, когда увидят тебя с другими?» — начала вдохновенно сочинять Наташа.

— Стой, лучше по-другому: «Ты знаешь, что сделал судья с первым женихом Мадлен? Ты знаешь, чему обучена охрана политика Жерара? Ты знаешь, чьей сестрой является сицилийка Лютеция и отчего умер ее муж? А теперь ответь на вопрос — что будет с человеком, перешедшим дорогу этим людям?»

— Потрясающе! — восхитилась Наташа, — а дальше: «Жизнь или деньги? Выбирай!»

— Ой, а мы ведь не придумали, сколько с него просить!

Они мчались по полусонному Парижу, решив, что им следует самим следить за ходом операции. В открытые окна врывался теплый весенний ветерок, бодривший после бессонной ночи.

— Хочешь, расскажу анекдот про Париж? — спросила Ритка.

— Хочу, — улыбнулся Жак.

— Вот такое же утро в Париже. И дворник в сонном дворике медленно подметает метлой дорожки, — она изобразила медленные и вялые движения дворника, — «жух — перерыв — жух-жух». Тут из одного окна высовывается всклокоченная мадам и кричит: «Месье, вы сбиваете с ритма весь Париж, имейте совесть!» — «Пардон, мадам!» — кричит дворник в ответ и ускоряет движения метлой: «Жух-жух-жух-жух!»

Жак заразительно засмеялся, ему понравился анекдот. А Ритка любовалась им и размышляла: он не так нарочито красив, как Сэм, но в нем нет ни капельки фальши, он естествен во всем, он не играет, а живет. И насколько же в нем больше жизни, чем в Поле, закованном в латы неких правил, обязанностей, устоев и обычаев, словно средневековый рыцарь в доспехи! Нет, ей было не стыдно за свое поведение перед Полем. Какого черта, она живет только раз! И пусть Жак станет вскоре ее воспоминанием, испарившись из ее жизни, но это будет одно из самых ярких, самых живых воспоминаний, которые будут согревать ее душу до самой старости.

До отъезда в Россию оставалась одна ночь. Уже были куплены подарки маме, Ане и Олегу, сувениры для друзей и знакомых — брелки, зажигалки, ручки и блокнотики с французской символикой. Ритка пополнила свой собственный гардероб несколькими стильными вещами, приобретенными в торговом центре Форум Ле-Аль, где были магазины самых разных направлений современной моды. И, конечно же, она купила себе духи от Диор и Шанель (как же можно уезжать из Парижа без них?). И разорилась на изящный браслет от Картье из белого золота. Они с Наташей решили, что должна же быть какая-то моральная компенсация за все ею пережитое, а в таких приобретениях им виделось восстановление некой высшей справедливости.

Следующим добродетельным актом подруг стала их поездка в пригород. Они съездили в клинику, при которой имелся приют для животных. Наташа объяснила, что у Антуана аллергия, поэтому она не может завести кошку или собаку. Но однажды она нашла на дороге сбитого машиной пуделя и привезла его в эту лечебницу доброго доктора Айболита. Тут пса вылечили и нашли ему новых хозяев, потому что старые не пожелали откликнуться.

— Работники клиники регулярно помешают объявления в газеты, а иногда делают и телеанонсы о своих питомцах, поэтому деньги, которые я им пожертвую, пойдут на благое дело. Они смогут купить медикаменты и оборудование и еще шире развернут свою благотворительную деятельность, — мечтала она.

Девушки взяли реквизиты клиники и съездили в банк, где перевели деньги с кредиток на счет ветеринарной лечебницы.

Все последние дни перед отъездом Ритка почти не расставалась с Жаком, он лишь на час-другой вырывался на работу, освободив всего себя для нее. Они ни разу не заговорили о будущем. Ритке этого хотелось, но она твердо решила не касаться столь щекотливой темы. Еще ее так и подмывало поинтересоваться — куда он дел свою постоянную подружку, которой ни с кем, кроме нее, он якобы не изменял? Но времени оставалось так мало, что не стоило растрачивать его на ссоры и взаимные претензии. Ведь она тоже выкраивала время для общения с Полем, что безмерно задевало Жака. Он же не знал, насколько платоническими были их отношения, и его мучил этот вопрос, но она даже и не думала раскрывать перед ним истину.