Венецианский квартал, Акра, Иерусалимское королевство 28 сентября 1274 года от Р.Х.

Нещадно пекло солнце. Пыльные красные камни двора чуть не дымились от жара, однако сражающихся это не заботило, они были сосредоточены друг на друге. Мечи снова с шумом скрестились. Зазвенела сталь.

Впрочем, сражались они без доспехов, и поединок был учебный. Наставник, светловолосый, плотный, не очень высокий пизанец, обильно потел. Волосы слиплись, рубашка вся взмокла, прилипла к спине. Он наступал, напряженно скривив губы, делал неожиданные выпады, тщетно пытаясь провести завершающий удар в грудь. Наставник был измотан. По правде говоря, к такому темпу он готовился. Его ученик, Анджело Виттури, рослый, крепкого сложения, напротив, не обнаруживал ни малейших признаков усталости, с невозмутимым хладнокровием легко парировал любой удар и улыбался, вернее, скалил зубы, по-акульи. Беспомощность наставника доставляла Анджело удовольствие.

Однако через некоторое время это занятие ему наскучило. Чего ради бесполезно мотаться по двору на такой жаре? К тому же рукоятка узкого меча, изготовленная из цельного куска горного хрусталя, уже изрядно натерла руку. Когда наставник сделал очередной выпад, Анджело ловко увернулся и, крепко схватив запястье противника, поднес острие меча к горлу наставника. Тот ойкнул.

— Убирайся, — презрительно буркнул Анджело, отпуская его. Затем вытер испарину со лба.

Генуэзский квартал, Акра 13 января 1276 года от Р.Х.

— Марко, скажи, куда ты собрался?

— Отпусти меня, Лука, — пробормотал Марко, пытаясь вырваться.

— Скажи, Марко!

За ветхой мешковиной, закрывающей проход в соседнюю комнату, раздался глухой кашель. Затем дрожащий голос произнес:

Цитадель, Каир 17 января 1276 года от Р.Х.

Зверь ходил взад-вперед, выгибая спину, трепеща ноздрями. Под шкурой перекатывались мускулы. Время от времени он разверзал пасть, обнажая клыки, похожие на слоновьи бивни, издавал рык — низкий, урчащий, как будто исходящий из глубины земли, где дробили камни, — и смотрел сквозь прутья решетки водянистыми золотыми глазами в блестящих черных крапинках на толкущихся около клетки, галдящих людей. Все его существо протестовало против лишения свободы, сгорало от желания прыгнуть и загрызть их всех по очереди.

Из другого конца большого зала за львом наблюдал Калавун аль-Альфи, главный атабек сирийских войск. Царь зверей был великолепен, являл собой воплощение грубой силы и ярости. Потом клетку вывезут за городские стены и под звуки фанфар и литавр отпустят зверя на свободу, но на время. Потому что вскоре на него устроят охоту, приуроченную к сегодняшнему празднеству. Право нанести смертельный удар будет предоставлено жениху. Калавуну нравилось выслеживать зверя, нравилось состязаться с ним в ловкости. А так это будет похоже на простое убийство.

Калавун глотнул из чаши сладкого шербета, обвел глазами заполнивших зал придворных и воинов. Сквозь их голоса пробивались мягкие звуки цитар и арф. Взгляд Калавуна остановился на двух его сыновьях, аз-Шали Али и аль-Ашраф Халиле. Оба они были рождены его второй женой, оба темноволосые, как и он сам, с теми же резкими чертами лица. Младший, двенадцатилетний Халил, то и дело хватался за тугой воротник синего плаща, в который его утром облачили слуги. Чуть улыбнувшись, Калавун перевел взгляд на группу юношей, частично скрытых за черно-белой мраморной колонной, какие окаймляли зал. Один из юношей был Барака-хан, наследник египетского трона и с сегодняшнего дня его зять. Калавуна заинтересовало, чем они заняты, и он поднялся по ступеням на помост, где стоял трон султана с подлокотниками, украшенными головами львов, отлитыми из чистого золота.

Юноши окружили невольника, немного старше их, лет шестнадцати. Он стоял спиной к стене, отвернув голову, глядя куда-то вдаль. На его лице застыла маска страдания. Барака оживленно жестикулировал и что-то говорил, обращаясь к приятелям. Его лицо, обрамленное черными вьющимися волосами, расплылось в широкой улыбке. Калавун нахмурился и вытянул голову, пытаясь понять, что там происходит, когда его окликнул старший атабек одного из полков, в желтом плаще:

Темпл, Акра 17 января 1276 года от Р.Х.

Во дворе ветер поднимал тучи пыли. На Западе прицептории тамплиеров больше походили на особняки, иное дело в Акре. Здесь штаб-квартира ордена была неприступной крепостью. Прицепторий располагался неподалеку от порта. Окруженный высокими стенами, в некоторых местах до десяти метров толщиной, он возвышался над морем подобно каменному исполину. Предметом особой гордости являлись его массивные башни. Самую крупную, над обращенными к городу главными воротами, венчали четыре башенки с золотыми статуями львов в натуральную величину. А самой старой Башне казначейства, построенной еще при египетском султане Саладине, было сто лет.

Прицепторий являл собой город в миниатюре. Там размещались центральная площадь, квартал рыцарей и сержантов, квартал слуг, Большой зал, мастерские, лазарет, небольшой базар, конюшни, красивая церковь, фруктовый сад и дворец великого магистра. В отличие от многих других ирицепториев здесь были устроены отхожие места, соединенные с системой городской канализации, сбрасывавшей нечистоты в море. Подземный ход позволял рыцарям быстро и незаметно переправлять грузы с кораблей. Он же служил надежным средством спасения на случай опасности.

Новичкам прицепторий казался чудом света, а для Уилла крепость была домом, где все знакомо и обыденно.

Эврар кряхтел, пытаясь открыть тяжелую дверь в рыцарские покои. Уилл хотел помочь, но капеллан раздраженно махнул рукой и в конце концов справился сам. Уилл последовал за ним на второй этаж. Эврар хрипел и задыхался.

Порт, Акра 17 января 1276 года от Р.Х.

— Его кто-нибудь уже видел? — возбужденно спросил Альбер.

Галера входила в гавань. Рыцари — их на причале собралось больше сотни — вытягивали шеи, пытаясь через головы товарищей разглядеть великого магистра.

Робер де Пари с улыбкой подмигнул Уиллу.

— Скоро ты на него насмотришься, брат Альбер. Лишь бы он не заметил тебя.