Синтаксис любви

Афанасьев Александр Ю.

«Синтаксис любви» — это психическая типология, определяющая и прогнозирующая отношения людей в паре. Книга начинается с описаний немногих модулей или функций, из которых состоит психическое тело человека и формируется его психотип. А завершает книгу раздел, посвященный проблеме психологической совместимости или, наоборот, несовместимости различных психических типов, описывающий наиболее часто встречающиеся модели любовных отношений.

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил», — говорил Достоевский и знал, что говорил. Самому писателю присуща была такая пугающая широта натуры, что старый друг Достоевского, критик Страхов, вынужден был признаться: «Я не могу считать Достоевского, ни хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). Он был зол, завистлив, развратен, он всю жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким, и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен. Сам же он, как Руссо, считал себя лучшим из людей и самым счастливым. По случаю биографии я живо вспоминал все эти черты. В Швейцарии, при мне он так помыкал слугою, что тот обиделся и выговорил ему: «Я ведь тоже человек!» Помню, как тогда же

мне было поразительно, что это было сказано проповеднику гуманности».

Банальность сообщить: человек сложен, противоречив. Однако от повторения банальность эта не становится менее очевидна. Вот еще одна характерная зарисовка с натуры: «Странные люди окружали Шаляпина. Он мог над ними вдоволь издеваться, и из этих людей образовалась его свита, с которой он расправлялся круто: Шаляпин сказал, — плохо бывало тому, кто не соглашался с каким-либо его мнением.

Отрицая самовластие, он сам был одержим самовластием.

Когда он обедал дома, что случалось довольно редко, то семья его молчала за обедом, как набрав в рот воды».

Парадокс? Защитник униженных и оскорбленных любил унижать, певец вольницы оказывался домашним деспотом! Но мало констатировать парадоксальность человеческой натуры, хотелось бы понять ее природу…

Существует давняя грустная история про одного арабского халифа. Он ребенком вступил на престол, правил долго и счастливо, умер в глубокой старости, окруженный многочисленным потомством; был халиф уважаем подданными и соседями, любим женщинами, удачлив в войнах и несметно богат. Все называли его «Счастливчиком». Но когда после смерти халифа открыли дневник, который он ежедневно вел, и подсчитали число дней, помеченных им как счастливые, то оказалось их только четырнадцать. Всего четырнадцать дней, две недели счастья — на такую долгую и внешне благополучную жизнь.

Грустная история. История, которая может послужить наглядной иллюстрацией простой и очевидной мысли: человек несчастлив, несчастлив глубоко и хронически. Единственное, что спасает человека от отчаяния — это несбыточные надежды, неведение относительно бедственности своего положения и постоянное неблагополучие окружающих, таких же, как он, бедолаг. Отсутствие счастья — норма людской жизни, и как всякая, даже отрицательная норма, она вольно или невольно примиряет нас с существующим порядком вещей.

ПСИХЕ-ЙОГА (Раздел первый)

Введение в психе-йогу

Человек рано осознал себя существом многогранным, неоднородным, сложенным из неких самостоятельных, малозависящих друг от друга первоэлементов. Началось все с прозрения очевидной для всех сейчас вещи:

человек состоит из тела и души

.

Далее, усложняя это не ставшее еще банальным положение, человек поделил душу на собственно «душу», т. е.

эмоциональную функцию

, область чувств, настроений, сердечных реакций, переживаний, и «дух», т. е.

волевую функцию

, желание, управление, характер, личность, норов, «Я».

С началом культурной революции, когда человек из заложника природы стал постепенно превращаться в ее тирана, обнаружился еще один вполне самостоятельный элемент его натуры — «ум», «разум», «интеллект», т. е.

логическая функция

, способность видеть мысленно существо вещей, связь между ними и точно их описывать.

Так, постепенно и сложилось представление о внутренней архитектуре человека, состоящей из четырех психических модулей или функций:

ЭМОЦИИ

(«души»),

ЛОГИКИ

(«ума»),

ФИЗИКИ

(«тела») и

ВОЛИ

(«духа»). Делались попытки еще более усложнить структуру первоэлементов человеческой натуры, подразделяя, например, разум и рассудок, но попытками такого рода лучше пренебречь, так как общепринятыми они не стали и представляют собой, вероятно, вычленение разных аспектов одной и той же функции.

Объяснять, почему именно из четырех и именно из этих функций состоит существо человека, я, честно говоря, не берусь. Не помогут здесь и ссылки на авторитеты (Платон, Гёте, Толстой, Гартман, Чехов), сводивших вместе именно логику, физику, эмоцию и волю в тех случаях, когда хотели описать полноту человеческого бытия. Здесь тайна природы, которую еще предстоит расшифровать. Этими четырьмя функциями будем оперировать и мы, говоря о человеке вообще, его психических типах и отношениях в паре.

ПЕРВАЯ ФУНКЦИЯ

Главная примета Первой функции — ее

ИЗБЫТОЧНОСТЬ

. Если мы чувствуем, что чем-то нас природа наделила не просто в достатке, но даже с некоторым перебором, то можно с уверенностью сказать, что это Первая функция. Какова бы она ни была: 1-я Эмоция, 1-я Воля, 1-я Логика, 1-я Физика.

Первая функция — самая сильная сторона нашей натуры, поэтому при первых контактах с другими людьми мы вполне бессознательно выкладываем ее на стол как свою козырную карту. Например, обладательница 1-й Физики, идя на встречу с незнакомым человеком, сначала (опять подчеркну — вполне бессознательно) подумает о том, достаточно ли глубоко ее декольте, а уж потом о содержании беседы, своей роли в ней и т. п. Тогда как обладательница 1-й Логики сначала продумает тему разговора, а уж потом займется внешностью…

Первая функция — главное наше оружие в конфликтах: семейных, производственных или каких-либо еще.

ВТОРАЯ ФУНКЦИЯ

Вторая функция НОРМАТИВНА. И как всякая норма, она с трудом поддается описанию. Вряд ли более двух слов найдет человек, взявшись рассказывать о своем здоровье, если оно нормально: краски, эпитеты, образы находятся лишь тогда, когда возникает нужда перечислять болячки. Так и со Второй функцией, она плохо поддается описанию, и как хорошее здоровье, ее не чувствуешь.

Если Первую функцию лучше всего сравнить с молотом, то Вторую с рекой. Она так же сильна. Но кроме силы, обладает неведомыми для Первой качествами: широтой, богатством, естественностью и гибкостью. Источник всех этих достоинств заключается в том, что у Второй сила сопрягается с процессионностью, т. е. это сила, заряженная на постоянный диалог, постоянное взаимодействие. Возвращаясь к сравнению Первой и Второй, можно сказать, что если Первая — наш дар самим себе, то Вторая — наш дар другим. Поэтому именно Вторая функция является лучшей стороной человека.

Впрочем, процессионность не монополия Второй. Настоящая монополия, или главная примета ее, — действие, безукоризненно адекватное ситуации, без избытка и без скудности, эталонность поведения. Вспоминается рассказ одного кинорежиссера об актрисе, которая вынуждена была за один день отсняться в двадцати дублях, и каждый раз слезы на ее глазах навертывались именно тогда, когда нужно было, и их было столько, сколько нужно. Так действовать может только 2-я Эмоция.

Вторая функция чрезвычайно богата оттенками и обладает громадным диапазоном. Чтобы не ходить далеко, приведу пример на ту же 2-ю Эмоцию: один исследователь подсчитал, что Толстой описал 85 оттенков выражения глаз и 97 оттенков улыбки. Способность видеть и передавать такое богатство не просто наблюдательность — это специальный психологический настрой индивидуума.

ТРЕТЬЯ ФУНКЦИЯ

“Все мы какой-нибудь стороной да не удались”, - с тоской говаривал Жюль Ренар, говорил не догадываясь, что тем самым интуитивно нащупывал в себе и других Третью функцию.

По своим принципам Третья функция почти не отличается от Второй, она также процессионна. Даже, если так можно выразиться, суперпроцессионна. Однако по внешним своим проявлениям Третья функция разительно отличается от Второй. Разница обуславливается тем, что Третья не сила, а слабость, наша язва, больное место человеческой психики.

На мой взгляд, не очень удачен вошедший в быт термин “комплекс”, введенный в употребление Цюрихской школой психиатров, с помощью которого делались попытки описать Третью функцию. Гораздо точнее термин “динамическая травма”, которым пользовался замечательный психиатр Шарко, одним из первых почувствовавший, что человеческой психике свойственен какой-то врожденный изъян.

Критика термина “комплекс”, вместе с тем, не отменяет того важного обстоятельства, что есть очень много точных черт в той характеристике Третьей функции, что под именем “комплексов” дал Карл Густав Юнг. Он писал:”…опыт показывает, что комплексы всегда содержат в себе нечто вроде конфликта или, по крайней мере, являются либо его причиной, либо следствием. Во всяком случае комплексам присущи признаки конфликта, шока, потрясения, неловкости, несовместимости. Это так называемые “больные точки”, по-французски “betes noires”, англичане в этой связи упоминают о “скелетах в шкафу” (“skeletons in the cupbord”), о которых не очень-то хочется вспоминать и еще меньше хочется, чтобы о них напоминали другие, но которые, зачастую самым неприятным образом, напоминают о себе сами. Они всегда содержат воспоминания, желания, опасения, обязанности, необходимости или мысли, от которых никак не удается отделаться, а потому они постоянно мешают и вредят вмешиваясь в нашу сознательную жизнь.

Очевидно

, комплексы представляют собой своего рода неполноценности в самом широком смысле, причем, я тут же должен заметить, что комплекс или обладание комплексом не обязательно означает неполноценность. Это значит только, что существует нечто несовместимое, неассимилируемое, возможно даже, какое-то препятствие, но это также и стимул к великим устремлениям и поэтому, вполне вероятно, даже новая возможность для успеха. Следовательно

ЧЕТВЕРТАЯ ФУНКЦИЯ

О Четвертой функции трудно говорить сколько-нибудь многословно. Она — “пустячок” — функция, которой мы сами придаем мало значения. Из сказанного не следует, что Четвертая заведомо слаба и непродуктивна. Наоборот, в мире полно неплохих математиков с 4-й Логикой и художников с 4-й Эмоцией. Главное в ней опять-таки субъективная иерархия внутренних ценностей, заставляющая что-то одно в себе поставить на последнюю четвертую ступень. А поставив, и относиться соответствующе.

На данном отношении и к Четвертой функции хочется особо настоять, так как путаница между

качеством

функционирования и

положением

функции на ступенях психической иерархии — обычная в психе-йоге ошибка. 4-я Логика не обязательно глупа, 4-я Эмоция не обязательно бесчувственна и т. д. Одна женщина с 4-й Волей, когда я как-то обмолвился о ее “слабохарактерности”, с чувством мне возразила:”Это неправда. Я не слабохарактерна. Просто мне удобней быть ведомой.” И была совершенно права. Боже избави нас, исследуя низкостоящие функции, отождествлять их положение с качеством. Нет ошибки серьезнее.

Внешне Четвертая функция трудно отличима от Второй. Их роднит свобода, естественность и бесстрашие самовыражения. Например, 4-й Логике ничего не стоит ввязаться в заковыристый философский спор, непринужденно демонстрируя при этом раскованность и парадоксальность мышления, и даже не обидеться, подобно 2-й Логике, на высказанного в сердцах “дурака”. Однако при внешнем сходстве действия существует между двумя этими функциями глубокое различие в мотивах: 2-я Логика не обидится на “дурака”, потому что не поверит, а 4-я Логика — потому что оценки по этой части ей глубоко безразличны. В этом весь фокус.