— Как вы думаете, а котов мы увидим?

Адриенна Мишель Аориана Елизавета Винтон, наследная принцесса Звездного Королевства Мантикоры, казалась значительно моложе своих двадцати одного земного года, выглядывая в окно и задавая вопрос через плечо.

Подполковник Элвин Тудев улыбнулся ее тоске. Интересно, знает ли она, что выдала свое желание? Он подозревал, что знает, и почувствовал себя польщенным, хотя и не без примеси грусти. Никому больше она не позволила бы это услышать, но телохранителей для королевской семьи набирали из королевского гвардейского полка, при поддержке дворцовой охраны, и подполковник возглавлял охрану наследницы с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать. Он знал, что она считает его чем-то вроде любимого дядюшки. Тудев дорожил их отношениями, и не только — и даже не в первую очередь — потому, что у него хватило честолюбия подняться на самый верх в избранной им профессии. Принцессу Адриенну легко полюбить, подумал он, и тут же почувствовал, что его улыбка гаснет, потому что это не была единственная причина, по которой она настолько сблизилась с ним. Отчуждение между ней и ее отцом тщательно скрывалось и дворцовыми служащими, и службами новостей Звездного королевства, но Элвин Тудев был в курсе всего, что касалось любого в доме Винтонов.

Включая горькое одиночество наследницы.

— Не знаю, ваше высочество, — через минуту ответил он. — Говорят, что коты довольно неуловимы. А Лесная служба невероятно опекает их.

Смазанная полоса кремово-серого меха взлетела вверх по стволу дерева, которое люди называли частокольным. Достигнув верхних ветвей она притормозила и обернулась древесным котом… достаточно маленьким для самца. Он был немногим длиннее человеческого метра от носа до кончика цепкого хвоста, и на этом хвосте было только шесть возрастных колец. У самцов первое кольцо появлялось в конце четвертого Сфинксианского года жизни, а последующие добавлялись каждый год, таким образом ему было девять местных лет — чуть меньше сорока семи земных. Для вида, которому был отпущен срок впятеро длиннее, это означало самое начало взрослой жизни, но двигался он с уверенностью, не характерной для его молодости. Что было странно, поскольку дерево, по которому он взбирался, принадлежало самой старшей из певиц памяти всего мира. Хуже того, он не принадлежал к ее клану… и хотя он надеялся, что его ждут, приглашения он

не

получал.

Он достиг очередного пересечения ветвей и обнаружил себя лицом к лицу с другим самцом, заметно более крупным чем он сам и с уверенными повадками охотника-ветерана. Старший кот окинул его долгим оценивающим взглядом, но юноша не поколебался. Он дернул ушами в достаточно уважительном салюте, но продолжил свой подъем с прежней, умеренной скоростью, и охотник пропустил его.

Ага, подумал пришелец. Весть о его прибытии была передана, как Ткачиха-Песен и обещала. Уже что-то. На самом деле это было даже больше, чем он позволял себе предположить, потому что практически ожидал, что старейшины его клана надавят на молодую певицу памяти, чтобы она «забыла» о своем обещании. При этой мысли он дернул усами в эквиваленте человеческого фырканья и продолжил свой путь подстегиваемый чувством праведного негодования, уже проведшим его через половину континента навстречу этой встрече.

Но когда он достиг искомой развилки ветвей, он обнаружил, что резко сбавил ход. Одно дело отправиться даже в самое долгое путешествие будучи уверенным в собственных правоте и предназначении. Совсем другое, внезапно обнаружил он, достичь его финиша и наяву предстать перед самым уважаемым из ныне живущих представителей его вида.

Он помедлил у большого, комфортабельного гнезда устроенного в верхних ветвях высочайшего дерева в самом сердце центрального поселения клана Яркой Воды, и где-то внутри него юный котенок обнаружил, что необъяснимо хочет забыть о своей наглости, развернуться и отправиться домой. Но пауза была краткой. Он зашел слишком далеко, чтобы колебаться сейчас. Он встряхнулся и приблизился ко входу в гнездо. Снова остановился там и потянулся ударить одной из передних лап по пустотелой деревянной трубе, подвешенной у входа. Когти предыдущих поколений оставили не ней свои следы и бессчетные удары о ствол оставили на твердой коре частокольного дерева глубокую вмятину, но родившаяся при ударе резонирующая музыкальная нота была достаточно громкой для чутких ушей.