Николь, леди Эшби, предпочитала тяготы жизни воина унизительному, по ее мнению, положению жены и матери, но судьба решила иначе Возмущенную красавицу силой повел под венец суровый завоеватель Гиллиам Фицхенри, пожелавший таким образом узаконить свое право на земли Эшби. Такой брак, казалось, был заключен не на небесах, а в аду Но совершенно неожиданно “супругов поневоле” захлестнула бурная волна исступленной страсти.
ПРОЛОГ
Конец июня, 1194 год
Качнувшись, словно от сильного удара, дверь распахнулась. Джон Эшби испуганно вздрогнул и вышел из полузабытья. Из зала, расположенного слева от его спальни, донеслись крики ужаса.
– Набег!
Он с трудом приподнялся. Рана в боку снова открылась: все усилия дочери зашить ее оказались напрасными. Тучное тело пронзила жгучая боль, повязка сразу пропиталась кровью. В глазах у Джона потемнело: нестерпимая боль беспощадно напомнила о страшном грехе, терзающем его совесть.
– Ты нарушил клятву! – сказал он сам себе, пытаясь приподняться и сесть в кровати, задернутой темными драпировками. Творившееся в зале было не нападением врага, а лишь справедливым возмездием Рэналфа Грейстенского, наказывающего вассала, который осмелился поднять смертоносный меч против господина.
ГЛАВА 1
Проклятие! Где же, в конце концов, де Окслейд? Лишь свадебный договор, который они составили прошлой весной, может ее спасти. Николь Эшби шумно и зло выдохнула; в холодном воздухе заклубилось облачко пара. Она упрекала себя за возникшие сомнения; надо верить, что ее молочная сестра сумела доставить послание. Для нее, Николь, нет ничего ужаснее, чем насильственный брак с человеком, убившим отца, разрушившим ее дом.
Лучше принять смерть, чем сделать Гиллиама Фицхенри владельцем Эшби. Нет, лучше ему умереть.
Четырьмя широкими шагами она пересекла маленькую комнатку, подошла к двери и уставилась на нее. Самолюбие требовало попытаться вырваться из заточения, но дверь не поддавалась. С тех пор как лорд Рэналф арестовал Николь, она уже четыре месяца находилась под его надзором. Ничего удивительного, что ее заперли накрепко.
Николь резко повернулась, и распущенные волосы рассыпались по плечам; каштановые локоны достигали пояса. Николь шагнула мимо стула и горшка, мимо набитого грубой соломой тюфяка, служившего ей постелью. Зеленые, расшитые золотом юбки дорогого наряда, специально сшитого к свадьбе, от которой она упорно отказывалась, колыхались при малейшем движении. Лучше бы насильнику вернуть ее повседневную одежду, иначе скоро он не узнает дорогих нарядов. Прошлой ночью девушка нарочно улеглась в них спать.
Николь остановилась возле дальней стены комнаты, ближней к башне. Сквозь узкую прорезь бойницы она могла видеть кусочек мира, от которого ее так давно отрезали.
