Антон с явной неохотой отложил в сторону книгу и прислушался к дыханию судна. Что-то было не так. Что-то заставило его отложить в сторону увлекательное чтиво. Что именно он пока не мог понять так, как был все еще далеко от настоящего. Мысленно он все еще был в 1904 году. Переживал успехи и неудачи русских армии и флота, прикидывая, что бы он сделал не так будучи на месте того или иного командира. Как бы мог повлиять на исход войны адмирал Макаров, не подорвись на мине броненосец "Петропавловск", или хотя бы останься жив сам адмирал.

Но настоящее постепенно все же завладело им и Песчанин наконец осознал, что именно отвлекло его. Начала усиливаться качка.

Когда молодой капитан-лейтенант появился на мостике, его встретил помощник. Кисло улыбнувшись Старцев обречено развел руками.

Голова болела так нестерпимо, что в начинающем наконец оживать мозге билась только одна мысль, вчера явно было не мало выпито лишнего, иначе ни как, потому что такого мучительного похмелья у Антона не было даже от той сивухи, что приходилось пить на острове.

Антон попытался подняться и это ему с трудом удалось, перед глазами поплыли круги, но вскоре полегчало и он наконец смог сфокусировать зрение. В паре шагов от него на земле сидел Гаврилов и словно медведь тряс головой, вероятно и у него похмелье протекало ни чуть не лучше, что в общем то было весьма странно. Мичман никогда не мучился похмельем даже после сильного перепоя.

Сзади обнаружился Сергей который так же начал приходить в себя и зашевелился. Наконец с большим трудом ему удалось приподняться и ни чуть не менее интенсивно чем Гаврилов тряхнуть головой, от чего пожелтевшая хвоя слетела с его волос… Хвоя!?

Все мужики. Выгорело.

Не уж-то разрешение выдали?

А ты не верил, а Сергей?, - вопросом на вопрос ответил Песчанин.

Ясным майским днем большая шхуна под названием "Светлана" бросила якорь в Нагаевской бухте. На ее борту тут же споро засуетились несколько десятков человек. Вскоре на воду были спущены четыре большие шлюпки и два суденышка из алюминиевого сплава с плоским днищем, имеющими винты. Вслед за ними были спущены еще четыре плоскодонки из алюминия, но уже без каких либо признаков на движитель. Впрочем как только эти плав-средства были загружены стало понятным почему они не имеют своего движителя, так как их тут же взяли на буксир первые плоскодонки.

Разгрузка продолжалась до наступления темноты, но если шлюпки продолжали сновать между берегом и шхуной, перевозя различные грузы, то плоскодонки со своими импровизированными баржами ушли в верх по течению Яны.

К середине следующего дня весь груз и два десятка лошадей были переправлены на берег и Капитан "Светланы" Вакуленко, дал команду к отходу. На данный момент его роль согласно контракта закончилась. Теперь ему предстояло вернуться сюда только осенью.

Антон сидел за письменным столом, не подавая никаких признаков жизни. Его ни чего не выражающий взгляд был устремлен в неопределенную точку в пространстве.

Казалось все складывалось как нельзя лучше. Прииск Ягодное приносил стабильный и не малый доход, превратившись в поселок с постоянно проживающим населением чуть больше двух с половиной тысяч человек. Работы хватало всем, те кто не был задействован на добыче золота, занимались его переработкой на горно-обогатительном комбинате и животноводством, которое оказалось весьма прибыльным, поголовья вполне хватало для снабжения мясом и молоком региона, впрочем в том, что животноводство будет приносить свою пользу он и не сомневался, ведь ему было прекрасно известно, что при СССР в Магаданской области животноводство было выгодной в этом регионе отраслью. Гораздо сложнее было привлечь сюда крестьян, которые бы согласились поселиться в этих суровых краях, но такие нашлись среди переселенцев из средней полосы России, правда на них пришлось раскошелиться выдав им безвозмездную ссуду и организовав им бесплатный провоз живности на новое место, но это стало приносить свои плоды.

Организовали первую звероферму по взращиванию пушного зверя, правда все так же не официально, ну да куда без этого. Удалось проложить дорогу от Магадана до прииска, и хотя ее не возможно было назвать шоссейной, но и эта полевая дорога во многом упрощала жизнь.