Неожиданные события называются неожиданными только из за недостатка информации. Если она есть, то событие моментально превращается в ожидаемое. А вот если нет…

Вот именно поэтому судьба представленного ниже документа была такой яркой. Сам факт его существования вызвал в определенных кругах эффект разорвавшейся, ну если не бомбы — то гаубичного снаряда точно. Заинтересованные лица узнали о его существовании буквально через две-три недели после подписания и если бы от острого приступа любопытства можно было бы скончаться то среди личного состава иностранных разведок и дипломатических миссий начался бы мор, перед которым померкли бы лавры испанки и черной смерти.

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

О принятии Дома Риллинтар в состав Союза Советских Социалистических Республик

Санитарный эшелон, блуждающий по покрытым первым снежком необъятным лесам, мерно покачивался на дорожных стыках и хрустально-звонко бренчал сцепками. Спешно переоборудованные для приёма раненых вагоны, с тройными ярусами нар в каждом и железной печкой посредине, свистели на промозглом ветру многочисленными щелями. И это было величайшим из благ. Ибо даже с такой вентиляцией, моментально уносящей ту капельку тепла, которую давала гудящая печурка, воздух в вагоне был очень тяжелым. Миазмы давно не мытых, заросших тел и грязного белья перемежались со зловонием застарелого гноя и сукровицы, пропитывающих многократно стиранные и прокипяченные бинты.

В присвист сквозящего сквозь стены ветра, потрескивание и гул огня вплетаются стоны, крепкий матерок и скрежет зубов. Но даже в таком наполненном страданиями и запахом смерти месте находилось время для разговоров. Тем более что именно в таких ситуациях солдатский телеграф обычно работает на полную катушку. Поэтому к ведущейся около печки беседе с большим интересом прислушивалась та часть раненых, которая находилась в сознании, а некоторые из них и сами, несмотря на лежачее положение и выступающий от напряжения на обескровленных лицах холодный пот, участвовали в разговоре.

— Ну мы под Малой Вишерой и дали! Девяносто вторая пехотная и мой сто двенадцатый танковый батальон. Да так дали, что немцы только пятками и сверкали. Да потом двести пятьдесят девятая пехотная добавила. На сортировочном земляка из неё встретил. Он, правда, уже отвоевался — ногу по колено снарядом оторвало. Повезло! А ведь могло и что повыше!

Слегка грохнувшие от немудреной шутки и тут же закашлявшиеся от боли раненые с интересом уставились на молодого тщательно перебинтованного танкиста. Накинутый на плечи тулуп, остатки комбинезона и наискось нахлобученный на бинты танковый шлем позволяли с большой долей вероятности утверждать, что этот разговорчивый оратор был именно танкистом.

— До самого Чудова гнали. Ночью маршем прямо на ихних хребтах в город и вошли. Их еще за полчаса до нас летуны так проутюжили, что любо-дорого смотреть было. В ночи только взрывы были видны и зарево на полнеба. Так что оборону мы заняли, считай, что в царских условиях. А вот с утречка на нас немчура и попёрла. Ихний тридцать девятый мехкорпус. А там болото на болоте и болотом погоняет. Считай, только с морды лица подойти и можно. И то только вдоль железки. Так что ихних танков нащелкали ажно цельных семнадцать штук. Правда, еще пехтура помогла со своими бронебойщиками. Тоже там кого-то наковыряли.