1. Секрет

Вероника так больно стукнулась коленкой о скамейку, что слёзы выступили у неё на глазах. Ой, ничё не больно, курица довольна! Обхватив коленку руками, она сдерживалась – плакать нельзя, когда готовишь секрет. Синяк будет огромный! Хорошо ещё, что не до крови, и колготки не разорвались. Прихрамывая, она пошла дальше, вглубь осеннего сквера, по толстому слою кленовых листьев. Ей было немножко стыдно за своё намерение – секреты пристало делать только маленьким девочкам, первоклассницам, но ведь никто об этом не узнает. Тем более, секрет был другим, совсем не детским. Детские секреты делались вот как: в земле выкапывалась ямка, на зелёный лист лопуха укладывались цветки одуванчика, кусочки его стебля и сложенный рисунок принцессы на цветной бумаге. Тайничок закрывался осколком оконного стекла или отбитым бутылочным дном и маскировался свежей травой. Потом секретом полагалось делиться с подружками, а они делились своими. Главное, чтобы секрет не нашли мальчишки.

Но сейчас её не должен был видеть вообще никто. Заметив, как по дальней дорожке проходят одноклассницы – сидели в библиотеке или в буфете – Вероника укрылась за ближайшим стволом. Рюкзак, набитый учебниками, физкультурной формой и кедами, тяжело оттягивал плечи, и она оперлась им о дерево. Запустив руки в карманы, она перебирала содержимое правого: ключи на колечке, гладкий коричневый каштан, красивый камушек с мраморной прожилкой, два лимонных леденца в шуршащих фантиках. В левом кармане лежал сам секрет, и она бережно прижимала его к бедру.

Девочки прошли, но теперь появился дед, седая белая борода. Часто здесь ходит. Сумасшедший, бродит и смотрит под ноги, а если найдёт каштан – пинает, машет руками. Живёт в соседнем подъезде на первом этаже, роется в мусорках. Вероника однажды видела, как он тянул себе домой старую детскую колясочку. Зачем ему колясочка? Она представляла, как по ночам он качает в ней страшных грязных кукол с треснутыми головами. А они смотрят на него пустыми глазами. А он рассказывает им жуткие-жуткие сказки про смерть. Почему он всегда так медленно! Вероника ждала, пока дед свернёт за угол. Скорее, скорее, скорее. Свернул.

Отыскав под клёном укромную впадину, Вероника разгребла листья и сделала каблуком ямку. Присела на корточки – коленка болела, но уже меньше – и опустила в землю большой лист тополя из левого кармана. Лопухов ей отыскать не удалось, а кленовый не подходил, он бы ничем не отличался от листьев вокруг. Вероника развернула бумажку и перечитала: «дядя миша михаил смертью страшной ты помри». Вместе с запиской она положила в ямку пластмассового человечка из шоколадного яйца, с беспощадной булавкой, воткнутой в шею. Закрыла острозубым дном от винной бутылки, вдавила в землю. Засыпала листвой, заровняла и отступила на шаг. Никто не найдёт.

1. Отличное настроение

Валентин Валентинович отточенным толчком захлопнул дверь – не ударившись о косяк и не вздрогнув, она цокнула замочным язычком. Многолетняя тренировка, да. Приятно. Включил свет в прихожей, нацепил-промазал-нацепил шапку на крючок и повесил сырое пальто на плечики мокрой спиной наружу, чтоб просохло. Бодро встряхнулся. Отличное настроение! Во время прогулки он окончательно всё обдумал, и теперь решение ясной звездой сияло в голове. Думать над ним дальше было излишне – спокойный и ровный свет озарял Валентина Валентиновича изнутри. Щёлк выключателем: лампочка зажигается и гаснет, но идея не погаснет никогда!

Он неторопливо и тщательно вымыл руки, лицо, утёрся пушистым полотенцем и прошёл на кухню. Коньяку! Обычно Валентин Валентинович позволял себе коньяк только после еды, чтобы не повредить желудку, но сегодня был особенный день, когда правила нуждаются в нарушении. Он взял с полки свой любимый стакан из толстого стекла, конический – канонические коньячные бокалы, округлой формы, с ножкой, ему не нравились – и аккуратно налил палец. Нет, два пальца. Обмакнул губы, сделал глоток. Какой всё-таки отвратительный этот местный коньяк!

Валентин Валентинович достал из холодильника блины с творогом и поставил их размораживаться в микроволновку. Капнул на сковороду масла, зажёг огонь и, дожидаясь звоночка, смотрел на округлые подсолнечные пятна. Некоторые пятна сливались друг с другом, ветвились, образовывали сложные фрактальные фигуры, а другие, напротив, оставались простыми кружочками. Валентин Валентинович набрал шершавую щепотку из мисочки с солью и посыпал масляные пятна. «Солить нужно не сам объект, а среду, с которой он взаимодействует, – наставительно думал Валентин Валентинович, – объект уж сам просолится». Звоночек-колокольчик. Он выложил блины на сковороду: три вдоль и два поперёк.

Такие идеи случаются раз в сто лет! Или в тысячу? А может, это самое революционное открытие за всю историю существования науки? Валентин Валентинович из скромности отогнал эту мысль, но тепло от неё мёдом растеклось по телу. Или это растекался коньячок? Говорят, идеи не зависят от личности открывателя, а витают в воздухе. Ноосфера. Если не я, то кто-то другой, не сегодня, так завтра додумается. Может быть, сейчас где-нибудь в Токио сухонький смуглый японец в очках строчит ручкой в блокноте и уже вот-вот… Валентин Валентинович почувствовал к японцу ревность и неприязнь, и тут же укорил себя за малодушие. Недостойная, глупая эмоция. Пусть строчит – разве мы для себя стараемся, в конце-то концов? Наука, цивилизация, светлое будущее. Но неразличимое. А пока он строчит, у меня уже всё готово, нужно только не терять времени. Сегодня уже ничего нельзя сделать, но завтра – с самого утра!