Большинство азартных игр вращается вокруг древних рун, используемых для предсказаний и давно отринутых цивилизованными странами. Одни игры основаны на чисто случайном сочетании рун; иные строятся на выбрасывании комбинаций, которые приносят определенное количество очков. И в том, и в другом случае существенное значение имеет натренированная память.

Разумеется, предпочтительнее играть с друзьями, в атмосфере праздника, под хорошее вино, а ставки и условия выплаты долгов следует оговорить заранее. Хозяева приличных постоялых дворов в городах и на головных трактах считают нелишним позаботиться о постоянно действующем игорном столе для путешественников. Игры там, как правило, проходят без эксцессов, и ставки бывают чрезвычайно высоки. Если удача и мастерство вас не подведут, вы можете встать из-за стола с туго набитым кошельком. Однако долги, сделанные в такой компании, должны быть немедленно выплачены, если вы не желаете, чтобы ваши товар и багаж пошли на их оплату.

Не обманитесь случайными развлечениями, царящими в городе во время празднеств. Остерегайтесь доброжелательного незнакомца, который предлагает вам дружескую игру, дабы скоротать скучный вечер в таверне у глухих дорог. Встречаются порой люди, удаленные прочь от очага, лишенные честu и совести, или беглые, которые обводят вокруг пальца неосмотрительных, выигрывая с помощью утяжеленных рун и ловкости рук. Такие игроки ничуть не лучше наемников и воров.

Тори Сеймид, «Богатство и Мудрость. Руководство к их приобретению и сохранению»

Некоторые возможности следует сопровождать надписью «Слишком хорошо, чтобы быть правдой». Конечно, скажете вы, за те десять лет, что я живу своим умом, я должна бы научиться распознавать их. Я тоже так думала – но, увы.

Той ночью, когда такая вот возможность внесла хаос в мою жизнь, я сидела, сытно поужинав, перед ревущим камином и слушала, как ветер терзает уютный трактир. На мне была моя обычная, ничем не примечательная дорожная одежда, и я думала: если повезет, то посетителям пивной не удастся определить мой возраст, пол и род занятий. Быть неприметной – талант, который я культивирую: средний рост, среднее сложение, ничего особенного, если я не решу иначе. Положив ноги на скамеечку и надвинув шляпу на глаза, я, возможно, выглядела дремлющей, но мысленно шагала по комнате и пинала мебель. Где Хэлис? Мы должны были встретиться здесь четыре дня назад, и эта незапланированная остановка пожирала мои средства. Опаздывает на встречу… нет, это не похоже на нее. В тех редких случаях, когда подобное случалось раньше, она всегда присылала записку. Что же мне делать?

Я снова пересчитала деньги, незаметно для всех сунув пальцы в кошелек под рубашкой. Я ношу на себе благородные монеты днем и ночью: мне не раз приходилось бросать свои пожитки, а вот оказаться на улице без денег равносильно катастрофе. У меня было тридцать каладрийских звезд, десять тормалинских крон и, наконец, дарующие радость и утешение три весомые имперские кроны. Более чем достаточно, чтобы играть на Осенней ярмарке в Коле, да еще в номере у меня припрятан тяжелый мешочек простых монет, которые покроют дорожные расходы, задумай я уехать завтра же утром. А если ожидание затянется, то придется платить за дилижанс, что серьезно сократит мои запасы.

Однако существовала проблема: мне не хотелось работать на Осенней ярмарке одной. Это доходное место вполне могло оказаться опасным, и хотя теперь я могу постоять за себя, Хэлис по-прежнему намного искусней меня владеет мечом и ножами. Работа в паре имеет и другие преимущества: если кто-то чувствует невезение в раскладе рун, то ему гораздо труднее понять причину, когда есть два человека, выравнивающих шансы. Более того, никому не придет в голову, что две женщины сообща занимаются азартной игрой, даже в большом городе. Я могла сговориться с другими, но Хэлис лучше многих, а также честнее некоторых.

Вероятнее всего, Хэлис сейчас томится в тюрьме какого-нибудь лорда, ожидая местной разновидности суда. Забывшись, я выругалась вслух, но, к счастью, никто не услышал: кроме меня, в пивной было только трое, и они увлеченно разговаривали с хозяином. Судя по одежде, купцы. Здесь был проторенный торговый путь, и, по-видимому, они направлялись в Кол. Мерзкая погода, казалось, удерживает местных у их собственных очагов, и это мне только на руку.

– Распей бутылку с Верховным магом, и либо погибнешь, либо возродишься к жизни – так обычно говорят, да, Отрик? – Тучный мужчина протянул опустевший бокал и звучно захохотал над собственной остротой.

– Думаю, те дни уже давно миновали, еще когда я только приехал сюда, Калион. – Отрик наполнил его бокал до краев, а затем долил и себе. Его твердая рука противоречила высеченным на его лице морщинам и седине, щедро укрывавшей его некогда русую голову и бороду.

– Как давно это было, мастер Туч? – Самый молодой из присутствующих взял бутылку с показной непринужденностью, учитывая достославную компанию, в которой он оказался.

Отрик улыбнулся сомкнутыми губами. Эта его улыбка напоминала маску участника костюмированного бала.

– Более давно, чем я хотел бы помнить, Узара, – мягко ответил он, поднимая бокал. Его ярко-голубые глаза заблестели под угловатыми бровями.

Меня разбудил шум трактира: звяканье упряжи и конский топот во дворе, голоса и стук кружек внизу. Одеваясь для роли бедной, но сравнительно честной селянки, я взглянула на солнце – мне надо было встать намного раньше, но я чувствовала себя отдохнувшей, несмотря на ночную прогулку. Холодная вода окончательно разбудила меня, и я проверила сумку под подушкой, дабы убедиться, что все это мне не приснилось. Кружка была там, и при свете дня я увидела, что выбрала прелестную вещицу. Серебро имело сочный блеск старой тормалинской работы, и клеймо мастера отчетливо виднелось в центре донышка – еще один хороший признак.

Клейма я не узнала, и вообще серебро не мой конек, я лучше разбираюсь в живописи. У меня мелькнула мысль: может, самой отвезти ее в Кол, если цены растут? Но я же собиралась только достать деньги, чтобы ждать Хэлис, и в любом случае мне совсем не хотелось попасться с ней, если кражу обнаружат и местная Стража придет с обыском. Пусть этот торговец, кто бы он там ни был, забирает ее на здоровье. Все, что нужно мне, – это деньги.

Быстро позавтракав, я вывела наемного коня и поскакала в Амбафост, проклиная неудобные и непривычные юбки. Ближе к полудню дорога стала оживленной, благо дождь, ливший в предыдущие дни, уступил место солнцу. Крестьянские подводы и коляски местной знати громыхали по тракту, время от времени обгоняемые небольшими группами всадников, или тащились за вереницей мулов. Это было и хорошо, и плохо: больше глаз, которые могли запомнить меня, но вместе с тем и больше лиц, среди которых легче затеряться. Стоило бы сменить трактир, но я не хотела пропустить какой-нибудь весточки от Хэлис. Был базарный день, и на площади в Амбафосте царило столпотворение. Ларьки предлагали все – от овощей и мяса до далазорского стекла и алдабрешских шелков; некоторые явно торговали по пути в Кол. Люди пихались и кричали; толчея пахла сырой шерстью и кожей, к ним примешивались запахи пекущегося хлеба над головой и навоза под ногами. Я люблю такие рынки – они дают отличное прикрытие. Несколько нищих без особого успеха просили милостыню, но нигде не видно было Стражи, которая бы их гоняла, что порадовало меня.

Я легко нашла «Гончего Пса» и пробилась сквозь толпу. Только что прибыло несколько дилижансов, и пассажиры перекрикивались друг с другом, выясняя, когда начнется следующий этап их путешествия: одним требовалась пересадка, другие хотели есть, дети плакали, а одна пара устроила крупный семейный скандал в центре холла. Некая рационалистка безуспешно пыталась найти слушателя, дабы поведать ему о прогрессе в магии и науке, благодаря которому можно теперь не опасаться богов.

Я поймала за локоть пробегавшего мимо слугу.

Оглядев комнатенку, Казуел презрительно фыркнул. Сдернул с кровати мягкие, изношенные льняные простыни и небрежно бросил в угол. Не заметив нигде паразитов, он обрадовался, но предосторожность не повредит. Тщательно осмотрев матрас, набитый конским волосом, прежде чем застелить его собственным накрахмаленным бельем, он щедро побрызгал вокруг кровати уксусной водой.

В дверь постучали, и приглушенный голос что-то спросил.

– Простите, что вы сказали? – Казуел открыл, стараясь говорить беспечно, дабы не выказать свое презрение к седому крестьянину, заискивающему перед ним. Зачем, в конце концов, нервировать этого малого? Нужно быть вежливым к низшим классам, напомнил он себе.

Хозяин таверны что-то быстро сказал на непонятном диалекте мальчишке, державшему кувшин с горячей водой, и оба подавили усмешку.

– Я спрашивал, – с сильным акцентом продолжал старик, – ваша честь будет ужинать в общей зале или желает снять кабинет? – В его улыбке крылся похотливый намек.

Название Энсеймин – искаженное Эйнар сай Эммин, «земля многих народов», на древнем тормалинском наречии. Множественное число Эйнаринн, что означает «мир», – конечно, более знакомо. Историки, воссоздающие славный путь той погибшей Империи, представляют Энсеймин как провинцию, удерживаемую железной рукой тормалинских правителей, распространявших свою власть на Далазор, Лескар и Каладрию, – но это не так.

Покорив Каладрию, Тормалин простерся до Белой Реки. Эта естественная граница протянулась от залива Пирла до Южных Отрогов Гидестанских гор – самой узкой части, подходящей для обороны. Тогда были впервые установлены официальные связи между Тормалинской Империей и королевством Солура. Король Солтрисс, претендовавший на земли к западу от Великого Леса, направил эмиссаров на эту, еще не востребованную территорию. Среди коренных жителей путешественники натолкнулись на дипломатов от императора Коррела Отважного, который в то время обдумывал план аннексии земель за пределами своей империи.

К счастью для аборигенов, безмятежно живущих на широких равнинах этого плодородного края, каждый могущественный правитель осознал опасность расширения своих владений. Коррел уже продвигал свое войско на север за Далаз, чтобы захватить рудные богатства Гидестанских гор, а Солтрисс не без оснований сомневался в жизнеспособности провинции, которая будет отделена от его королевства непостижимыми тайнами Великого Леса. Бесспорно, Лесной Народ воспринял бы такое окружение как угрозу и сопротивлялся бы всеми колдовскими средствами, имеющимися в его распоряжении.

Так, благодатная земля Эйнарсай Эммин только выиграла, когда вместо конфликта между Тормалинской Империей и королевством Солура наладилась торговля. Маршруты вьючных лошадей стали главными торговыми путями с востока на запад; Лесной Народ сам начал путешествовать и торговать; купцы из Гидестана и Солуры, отправлявшиеся на разведку в Драконовы Хребты, привозили металлы и драгоценные камни с севера к морю. Даже торговцы из пустошей Мандаркина за теми неприступными горами рисковали на грозных перевалах, чтобы доставить пушнину и янтарь на рынки юга.

Феодальные поместья, управляемые мелкими лордами с самопожалованными титулами, поднялись и расцвели. Они перемежались городами с самоуправлением, выросшими вокруг слияний дорог и рек, и несколькими безопасными гаванями вдоль побережья, создавая лоскутный характер современного Энсеймина. Конкуренция в стране, слишком зависимой от торговли, препятствовала объединению, и многие ученые видят в этом оборотистость и тормалинской, и солуранской знати, хорошо осознающей выгоду сохранения буфера между такими могучими державами.

У меня была смутная идея вставать на рассвете и галопом отправляться в путь. Разве не так ведут себя люди в поисках? Но только не эти трое. Когда Шив постучал в мою дверь, солнце давным-давно взошло, я была полностью одета и уже подумывала, а не сбежать ли – ведь данное мною слово относилось лишь ко вчерашнему дню. Мы неторопливо позавтракали в отдельном кабинете. Дарни уписывал говядину с луком, пиво, хлеб, мед, снова хлеб и сладкие кексы. Я попросила овсяную кашу. Дарни развеселился – ну и пусть! Я люблю овсянку и желаю после еды ходить, а не переваливаться. Однако это дало мне повод задуматься. Эти трое не скопидомничали, и я спросила себя, что же агент Верховного мага получает в качестве жалованья и на расходы.

Когда мы наконец тронулись в путь, Шив и Дарни поехали верхом, а я присоединилась к Джерису в опрятной коляске, запряженной парой лошадей. Я села с ним впереди, так как сзади лежал весь багаж и стояли два окованных железом сундука. Сундуки, особенно запертые, всегда возбуждают мое любопытство; вопрос только в том, принял ли Шив меры предосторожности или бесшумная работа с отмычками может оказаться плодотворной. Я сосредоточилась на дороге – не хватало еще, чтобы Шив или Дарни заметили мой интерес.

Джерис умело держал вожжи в руках и со своими гнедыми говорил спокойно. Очевидно, он правил лошадьми много лет, быть может, с детства, что почти наверняка означает благородную кровь; простым людям вроде меня достаются только мулы, и то если повезет. Я два года колесила по стране, прежде чем решила, что все же стоит научиться ездить верхом, и вряд ли я когда-нибудь научилась править, если б это не требовалось для аферы, которую мы с Хэлис провернули в Каладрии.

– Великолепная пара, – заметила я через несколько миль дружеского молчания.

– Я приобрел их прошлой весной, – улыбнулся Джерис. – Не правда ли, прелесть? И у них такой хороший шаг, что я купил бы, даже если б одна была вороной, а другая белой. Я не беспокоюсь о модной масти.