Человек, который знал, почему в Чечне разбился фронтовой бомбардировщик Су-24, не входил в круг лиц, допущенных к высшим государственным секретам России. Он вообще не имел допуска ни к каким секретам. Он был доктором математических наук, читал лекции в Бауманском техническом университете и занимался бизнесом — был хозяином фирмы «Сигма», выполнявшей заказы на разработку компьютерных программ для нефтехимических комбинатов.

В советские времена, когда ученых из Бауманки активно привлекали для работы в военно-промышленном комплексе, в допуске ему отказали, так как он был женат на еврейке. Это автоматически делало его потенциально неблагонадежным. Человек, женатый на еврейке, может уехать в Израиль и передать американской военщине секреты советской оборонной мощи, из которых главным и наиболее тщательно охраняемым был тот, что никакой оборонной мощи уже нет, а есть сплошной бардак и катастрофическое отставание во всем, что касалось компьютерных технологий. В 1994 году его кандидатуру на должность руководителя крупного военного проекта вновь задробили. На этот раз — потому что он был чеченцем. В ситуации, когда существовала угроза целостности Российской Федерации и ее вооруженные силы были готовы войти в Чечню дня наведения конституционного порядка, было бы политической близорукостью давать допуск к государственным секретам человеку, которого зовут Асланбек Русланов.

Материальные выгоды от участия в проекте были ничтожными, но открывалась возможность реализовать на практике кое-какие идеи, занимавшие Асланбека. Поэтому отказ сначала удивил его и огорчил, а когда он вник в причины, разозлил. Начальнику первого отдела он ничего не сказал, но дома дал волю своим чувствам:

— Ишаки! Они думают как! Вот я проберусь на КП Дудаева и скажу: «Джохар, дорогой, я принес тебе систему уравнений, описывающих процессы парамагнитных возмущений в сверхтвердой среде. Владей! Аллах акбар!» Так, да? Ишаки! Рахиль, ну почему в России всегда командуют ишаки?

— Теперь ты понял, сынок, каково было нам, евреям? — спросил случившийся при разговоре тесть Асланбека Илья Маркович Большаков. Вообще-то он был Изольд Маркович Бронштейн, но имя ему самому не нравилось чисто эстетически, а фамилия не нравилась по той причине, что такой же была девичья фамилия проститутки Троцкого. Поэтому в конце тридцатых годов, когда это было сравнительно просто, он стал Ильей Большаковым, что не спасло молодого талантливого экономиста, работавшего в аппарате председателя Госплана СССР Вознесенского, от десятилетнего срока по пятьдесят восьмой статье. Вознесенского Сталин расстрелял как врага народа по «ленинградскому делу», а Илью Большакова, хоть он уже и не был Бронштейном, посадили как еврейского буржуазного националиста. В 1950 году его выпустили и реабилитировали, но выше главного экономиста строительного треста он подняться уже не смог. Шесть лет в Дубровлаге, как вовремя сделанная прививка, активизировали его жизненные силы: в свои семьдесят восемь он был еще хоть куда, работал главным бухгалтером в фирме Асланбека, по очереди навещал семьи своих многочисленных дочерей и охотно делился богатым жизненным опытом.

Человека, которого должен был встретить Асланбек, звали Абдул-Хамид Наджи. Турецкое имя. Летит из Стамбула. Значит, турок. Больше Асланбек не знал о нем ничего. И не хотел знать. Он встретит этого турка, окажет ему гостеприимство, поможет сориентироваться в Москве, а потом проводит и забудет о нем.

Асланбеку не раз приходилось выполнять такие поручения. Просьбы о них исходили от человека, которому Асланбек не мог отказать. Этому человеку не мог отказать никто из московских чеченцев, будь он банкиром, торговцем или самым крутым бандитом. Звали его Шамиль. Асланбек никогда его не видел, а о его существовании узнал вскоре после поездки в Чечню с грузом продовольствия и медикаментов.

К офису фирмы «Сигма», который Асланбек арендовал на первом этаже одного из учебных корпусов Бауманки, на красном «понтиаке» последней модели подкатили два молодых чеченских джигита и нагло заявили, что он должен платить по десять тысяч долларов в месяц. Первым побуждением Асланбека было вызвать охранника, бывшего чемпиона Москвы по боксу в тяжелом весе, и приказать ему вышвырнуть этих щенков. Но он уже научился обуздывать свой кавказский темперамент, доставлявший ему в студенческие годы немало неприятностей, иногда крупных.

Асланбек знал, что вся чеченская диаспора Москвы платит. Все — от бандитов до самых крупных банкиров. До этого на него не наезжали, потому что о существовании фирмы знали только его деловые партнеры. «Сигма» не нуждалась в рекламе. Даже поначалу, когда Асланбек поставлял в Россию из Австрии большие партии компьютеров, он сам находил оптовых покупателей. Позже, когда фирма свернула торговлю и перешла на программное обеспечение, надобность в рекламе вообще отпала. Информацию о доходах «Сигмы», оправдывающих объявленную цифру, рэкетиры не могли получить и в налоговой инспекции. Существовало много способов минимизировать доходы, не нарушая законы, а умело их обходя, и главбух фирмы Илья Маркович все эти способы очень хорошо знал. Получалось, что Асланбек привлек к себе внимание поездкой в Чечню с колонной «КамАЗов». Об этом он никому не рассказывал, но слухи могли дойти до Москвы из Грозного.

Воистину ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Решение нужно было принимать очень быстро. Сорок два миллиона долларов переведены в Вену не для того, чтобы они лежали там и обрастали процентами. Асланбек знал, почему выбран счет его фирмы. Потому что фирма чистая, она никогда не привлекала к себе внимания налоговой полиции и Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Информация о появлении на ее счету сорока двух миллионов долларов может дойти до ГУБЭП или ФСБ. Поэтому их без промедления перебросят на счета продавцов «стингеров» или посредников.

Асланбек смутно представлял себе схему этой тайной сделки. Наверняка она была очень сложной, с банками в офшорах, с сетью фирм-однодневок. Как бензин оживляет автомобильный двигатель, так и деньги, которые лежали в банке «Кредитанштальт» на счету фирмы «Сигма», приведут в движение этот зловещий механизм.

Как всякий трезвомыслящий человек, Асланбек понимал безнадежность вооруженного противостояния тупой, как бульдозер, военной машине России. Тупая-то она тупая, но свое дело делала. Перед началом первой чеченской войны под ружьем у Дудаева были две бригады, семь отдельных полков, три отдельных батальона общей численностью свыше шести тысяч человек. За счет резервистов эту армию можно было довести до двадцати тысяч за пять-семь суток. На вооружении были сотни танков, БМП, БТР, артиллерийских орудий и минометов. Во что превратилась эта армия, бронетехника и тяжелая артиллерия, в огромных количествах оставленная русскими в Чечне в 1992 году и питавшая военные амбиции генерала Дудаева? Куда девались «грады» Радуева, которыми он похвалялся еще совсем недавно? О чем он думает сейчас в СИЗО Лефортово? Что осталось от батальонов Басаева и от Исламского полка особого назначения Арби Бараева? Где сейчас сам Бараев? Каково ему в мусульманском раю?

Но Муса был прав. Если боевики получат более совершенные «стингеры», это будет означать перелом в ходе вялотекущей, как шизофрения, войне.

Самым страшным злом для боевиков всегда была российская авиация. Воздушная разведка выявляла передвижения даже небольших отрядов, передавала данные артиллерии, наводила штурмовики и бомбардировщики. Российские вертолеты оперативно доставляли десантников в самые труднодоступные места. Если авиацию федералов удастся хотя бы на время подавить, это раздует костер войны, и многие из тех, кто выжидал, отсиживался, возьмут в руки оружие и открыто примкнут к боевикам.

На темной площадке возле кафе Яши Кривого на Яузе стояло десятка полтора машин. Среди них несколько джипов «лендкрузер», в последнее время ставших модными у крутых. К скромной «тойоте» Асланбека с недружелюбным видом двинулись два парня из охраны кафе, но сразу узнали его, почтительно поздоровались. У двери Асланбек задержался и как бы рассеянно оглянулся. Подфарники синей «вольво», неотрывно следовавшей за ним от поселка, застыли под мостом. Те двое не решились подъехать ближе. На этом Асланбек и строил свой расчет.

В кафе стоял гул, как в улье, все столики были заняты. Над буфетной стойкой работал большой японский телевизор с выключенным звуком. Яша Кривой сидел на своем обычном месте в углу, играл в нарды. Увидев в дверях Асланбека, вскочил и поспешил навстречу. В зале притихли, все головы повернулись к входу: кого это принимают с таким почетом?

— Дорогой друг, ты пришел вовремя. Сегодня у меня кчуч из молодого барашка.

— Нет времени, — отказался Асланбек, ответив на рукопожатие Яши небрежно, снисходительно-высокомерно, как на всем Востоке, в том числе и на Кавказе, начальствующие лица здороваются с подчиненными.

— Тебе некогда скушать кчуч? — почтительно удивился Яша. — Уважаемый Асланбек, ты неправильно живешь!

«Боинг-737» австрийской авиакомпании «Остриен эрлайнз» вылетел по расписанию. Через два с половиной часа, в полночь по местному времени, он сел в венском аэропорту Швехат.

Приезжая в Вену, Асланбек всегда останавливался в отеле «Кайзерпалас» во Флоридсдорфе. Номер с гостиной, кабинетом и спальней стоил там пятьсот шиллингов в сутки — почти четыреста американских долларов. Асланбек не экономил. Как всякий кавказский человек, он любил жить красиво, к тому же «Кайзерпалас» производил нужное впечатление на деловых партнеров. И там всегда были свободные номера. На всякий случай он позвонил в отель из аэропорта. Свободные номера были. Асланбек назвался и попросил зарезервировать для него номер…

— Господин Русланов, давно вы у нас не были, добро пожаловать в Вену, — приветствовал его ночной администратор, подтянутый джентльмен глубоко пенсионного возраста. «Герр Швиммер» — значилось на карточке его красного фирменного сюртука. Вряд ли он помнил Асланбека, скорее всего запросил данные в компьютере. Но это было традицией дорогих венских отелей, где каждого гостя встречали как старого друга. — Я распорядился приготовить для вас номер, в котором вы всегда останавливаетесь. С видом на Старый Дунай. Сколько вы намерены у нас прожить?

— Пока не знаю, — ответил Асланбек, отдавая портье паспорт и кредитную карточку. — Получите за трое суток.

— Вы один?