7 ноября 2003 года выдалось непривычно холодным. Минус пятнадцать в начале ноября для Москвы, пожалуй, многовато. Так думал молодой человек, почти юноша, зябко ежась в тонкой осенней куртке под порывами холодного северного ветра.

Нужно было надеть пуховик! Так никто еще не надел. Все в осеннем прикиде ходят. На фиг, возьму тачку. И так предки напрягли. В праздник тащиться на край города, в Серебряный Бор. И ладно бы на тусовку с девчонками и выпивкой, так нет, к бабуле, с подарками. Как Красная Шапочка, блин! Вот тебе, бабушка, горшочек с маслом, вот тебе пирожки с капустой... Сами-то на дачу слиняли, а бабулины вздохи и ахи кто слушать будет? Пушкин? Нет, родной внук. Вообще-то бабуля у него классная, грех жаловаться. И монет всегда подкинет, и вообще... Бывает, к ней закатишься — так одно удовольствие. И накормит, и напоит, и пальнуть разок-другой даст. Мировая бабуля! Но не в праздник же к ней переться, когда вся группа на тусовку собралась!

Если честно, то предки предлагали поехать к бабуле вместе, а потом вместе на дачу. Ну уж, на фиг! Сидеть там с ними, со шнурками, смотреть, как они водку хлещут (а тебе, Олеженька, нельзя, ты еще маленький, пей апельсиновый сок), потом слушать их политдиспуты и воспоминания о комсомольской юности. А так хоть шанс есть успеть к однокурсникам. Быстренько чайку у бабули вмазать (а может, она и наливочки плеснет), а потом в общагу. Там вся группа собралась. И девчонки, и пиво, и травка, если покурить захочется. И можно заночевать, и может быть, даже удастся трахнуть Ритку Звонареву. А то ходит вся неприступная такая, как Марлен Дитрих.

—        Эй, командир! На Таврическую возьмешь?

—        Пять сотен.