Когда астматически дышащий парень наконец забрался с пожарной лестницы в комнату, Паркер ловким ударом сбил его с ног и отнял пистолет. Астматик глухо стукнулся головой о ковер, но тут же на спину Паркера обрушился еще кто-то, словно тяжелый охотничий рюкзак, да к тому же имеющий руки. Поворачиваясь, Паркер упал так, чтобы “охотничий рюкзак” оказался под ним, но прием не вполне удался. Оба рухнули с грохотом боком. Пистолет отлетел в сторону...

В комнате было абсолютно темно, лишь окно выделялось бледным прямоугольником. Паркер и “охотничий рюкзак” несколько минут барахтались на полу. Последний никак не хотел ослабить свою хватку, прижимаясь изо всех сил к спине Паркера.

Тут астматик, придя в себя, нацелился ударить Паркера по голове. Но Паркер хорошо ориентировался в комнате даже во тьме, ибо последние недели только в ней и жил. Он перекатился туда, где не было никакой мебели. Преследующий его астматик наткнулся на кресло и упал. Паркер, стукнувшись о стену, стал карабкаться, пока полностью не поднялся на ноги. “Охотничий рюкзак” по-прежнему висел у него на спине, колотя ногами Паркера по бедрам. Левой рукой он схватил Паркера за грудки, а правой — продолжал бить по затылку.

Переместившись на середину комнаты, Паркер боком подбежал к стене и дважды ударил об нее висящего на спине. “Охотничий рюкзак” отвалился. В другом конце комнаты астматик все еще плутал во тьме среди мебели. Заметив его неясный силуэт на фоне бледного прямоугольника окна, Паркер ринулся к нему и ударил. Астматик свалился и, падая, перевернул мебель.

Паркер подождал несколько секунд, воспользовавшись паузой, чтобы отдышаться. Не услышав никакого движения, он подошел к окну и запер его на шпингалет. Задернул венецианские шторы и включил настольную лампу, стоявшую на туалетном столике у постели.

Прямо на Мериленд-Лейн в районе Сильва-Спринг находилось длинное и облупившееся восьмиэтажное здание с жилыми комнатами, называемое Слиготауэрс. Оно было построено из темно-красного кирпича, ставшего со временем еще темнее. Кирпичная кладка стен разделялась толстой прослойкой цементного раствора. Здание напоминало о добрых старых тридцатых годах. Тех годах, которые показывала в кинофильмах компания “Юниверсал”. Во дворе красовались газовые фонари, сделанные под старину веселых девяностых годов прошлого века. Но теперь в фонарях стояли двадцатипятиваттные электрические лампочки. Двор был забетонирован цементом с розоватым оттенком. Повсюду с трех сторон двора из окон, словно прыщи на лице, торчали кондиционеры. Четвертую сторону двора занимала двойная арка с бетонными ступенями. Рядом стояли, уткнувшись в обочину дороги, темные машины, на капотах которых тускло отражались уличные огни. Мимо прошелестела, не останавливаясь, машина.

Паркер приближался к Слиготауэрс прогулочным шагом. Несмотря на ночную прохладу, он был в сером костюме и пестрой рубашке с распахнутым воротником. Он выглядел бизнесменом, занимающимся крутыми делами. Но мог бы сойти и за торговца алкоголем в штате, где объявлен сухой закон. Или за вице-президента автомобильной компании, переманивающей к себе чужих коммивояжеров. Или даже за представителя профсоюза из большого здания рядом с Капитолием. Он мог сойти и за крутого элегантного бизнесмена, засидевшегося допоздна в конторе и возвращающегося теперь домой.

Паркер повернул под двойную арку во двор. Ботинки на каучуковой подошве не издавали никаких звуков. В каждой из трех стен, окружавших его, — дверь. Все двери помечены буквами такого замысловатого шрифта, похожего на рисунок покрытого плющом окна, что разобрать его не было никакой возможности.

Он не знал, какая дверь ему нужна. Но если замедлить шаг, то любой наблюдатель сразу поймет, что он здесь чужак. Поэтому он продолжал спокойно идти к двери под литерой “Б”, находившейся прямо перед ним. Три обрамленные кирпичами бетонные ступеньки вели к металлической двери, покрашенной под дерево. Он открыл дверь с металлической ручкой, какую можно увидеть на дверях школ и театров. За ней половина пролета железной лестницы красного цвета выводила в холл, где ступеньки поворачивали под прямым углом. Так, без всяких усилий, он оказался внутри здания.

Прямо над лестницей стену покрывал двойной ряд металлических почтовых ящиков с прикрепленными к ним табличками фамилий жильцов. Паркер внимательно прочитал их, но не нашел нужной. Он поглядел направо и налево, где в холл выходили двери квартир. Соединяющего все три части здания коридора не имелось. Но вероятнее всего, они соединялись через подвальные помещения. Вернувшись к входной двери, он повернул под прямым углом к ведущей в подвал другой половине пролета. Стены здесь были оштукатурены грубее, а сам пролет освещен тускло. Спустившись, Паркер повернул налево.

Перед фасадом здания стоял фургончик. Маленький, темного цвета, с надписью на бортах “Мебель от фирмы Келсон”. Уже перевалило за час ночи. Поздно, но двое в белых комбинезонах выносили из темного одноэтажного коттеджа скатанный ковер.

Это происходило в Чеверли, рядом с Лондовер-роуд. Паркер скорчился на заднем сиденье такси, наблюдая за ними через лобовое стекло. Они находились в полуквартале впереди, на другой стороне улицы. Просто два человека в белых комбинезонах и скатанный ковер. И никаких толстяков.

— Потушите фары, — приказал Паркер. Водителем такси была женщина. Небольшая, средних лет — цветная женщина в ярко-красной шляпке. Она взглянула через плечо:

— В чем дело?

Паркер вынул двадцатку и помахал купюрой, мечтая о собственном “понтиаке”. Но на нем уехал Генди.

Это случилось два месяца назад. Целых восемнадцать лет Паркер жил так, как хотел. Он входил в разряд “тяжелых пистолетов”, как на жаргоне назывались наемные боевики. Участвовал в одном или двух хорошо организованных ограблениях в год. Ограблениях банка, фирмы или бронированной машины инкассаторов. То есть он участвовал в подобных ограблениях лишь столько раз — не более! — сколько требовалось, чтобы в кошельке было достаточно денег. Остальное время года он жил в отелях на курортах Атлантического или Тихоокеанского побережья под прикрытием, которое удовлетворило бы даже ищейку из налоговой инспекции.

Но вот одна его работа пошла не совсем так, как хотелось бы, и у него начались неприятности с Компанией. Он полагал, что ему удалось исправить ситуацию. Он даже выбрал у делающего пластические операции врача новое лицо. Однако двумя месяцами раньше такие же “тяжеловесы” из Синдиката попробовали разделаться с ним поздно ночью в его же собственном номере отеля. Вместе с ним в постели была девушка по имени Бет Харроу. И когда “тяжеловес” из Синдиката умер, Бет сбежала с пистолетом, из которого его убили. Этот пистолет можно было проследить вплоть до имени, которым пользовался Паркер в качестве прикрытия, — Чарльза Виллиса. И это было плохо. На подготовку такого прикрытия потрачена масса денег и времени.

Вскоре Бет дала ему знать, что он может получить пистолет назад за определенную цену. Но Паркер появился в Майами только после того, как с помощью Генди Мак-Кея избавился от идущих по следу наемных убийц Синдиката. Вместе же с Генди он решил выяснить, что хочет Бет Харроу.

Но оказалось, чего-то хотела не Бет, а ее отец. Паркер договорился с ними о встрече, но не взял с собой Генди. Ни к чему знать о нем ни Бет, ни ее отцу.

Отец и дочь Харроу пришли в отель к Паркеру в половине второго дня. Когда Паркер открыл Дверь, перед ним стояла Бет. Высокая, изящная блондинка чрезвычайно привлекательной внешности. Рядом с ней находился пожилой мужчина. Кряжистый, седовласый, небольшого роста. Он был совсем не загорелым, а костюм носил слишком теплый для Майами-Бич. Очевидно, только что он прибыл в город. Судя по виду, он чувствовал себя неловко. Под мышкой зажата книга.

Паркер, остановив фургон в квартале от домика, повернулся к Генди:

— Ты сможешь это крепко держать?

— Без проблем. — Генди уже сидел и выглядел лучше. Он свободно держал пистолет на коленях и не отрывал взгляда от нетерпеливого с плоскогубцами. — Никуда не денется.

— Вы, парни, напрасно тратите свое время, — сказал нетерпеливый с плоскогубцами, глядя злобно и воинственно, но спеси у него поубавилось. Не такой он и крутой.

Паркер вылез из фургона и отправился к домику. Там было по-прежнему темно. В соседних домах тоже не светилось ни огонька, и даже уличные фонари казались тусклыми из-за ветвей деревьев, рассеивающих их свет. Паркер был единственным, двигавшимся по тротуару. Впереди и сзади не видно ни одной машины.

В этом квартале имелся построенный перед войной ряд домов на две семьи. Нужный им стоял на углу. Для чего Организация использовала его, они не знали, но как раз сейчас в нижней части этого дома жил Менло, а в верхней половине не было, по словам Амбриджа, никого.

По пути они остановились, чтобы бросить фургон и забрать свою собственную машину там, где Генди оставил ее этим вечером чуть раньше. Это был выпущенный два года назад “понтиак”. Она находилась в розыске, но не на Восточном побережье, и документы на нее были подделаны так хорошо, что сходили за настоящие.

За рулем сидел Генди. В квартале от указанного им дома он снял ногу с акселератора. Машина замедлила ход. Впереди светились задние габаритные огни. Перед нужным им домом с включенными фарами и работающим мотором стоял другой автомобиль.

— Давай мимо и — вокруг квартала, — приказал Паркер.

Проезжая мимо, Паркер внимательно осмотрел черный “континенталь”. За рулем сидел человек в шоферской фуражке и читал газету “Стар”. На машине были нью-йоркские номера, начинавшиеся с букв ДПЛ — то есть принадлежала она дипломату. За машиной находился дом с залитым светом первым и погруженным в темноту верхним этажом.

Бет Харроу лениво потянулась и поднялась с кровати.

— Тебе уже давно пора прийти домой. Три тридцать утра. И кто эти приятные люди? И что случилось с лицом этого человека?

— Убирайся отсюда к черту! — раздраженно прикрикнул Паркер.

— Папочка послал меня получить отчет о ходе выполнения его заказа, милый. Потрачено столько денег, а от тебя ни слова. Он нервничает. Пятьдесят тысяч долларов — это пятьдесят тысяч долларов.

— Это аксиома, моя дорогая, — промурлыкал Менло, улыбаясь и проходя вперед с протянутой для приветствия рукой. — Вы утверждаете то, что, вероятно, является главнейшей истиной. Меня зовут Огюст Менло. К вашим услугам.

Ее полное имя было Элизабет Руфь Харроу Конвей. Она была, как выразился толстяк, восхитительной женщиной. Двадцати девяти лет от роду, с переливающимися под светом свечи волосами медового цвета. Породистое аристократическое лицо со впалыми щеками. Высокая изящная фигура девушки из стриптиза и одновременно фигура переплывшей Ла-Манш спортсменки. Она была богата.

Богата всю жизнь. А ныне жила на алименты своего бывшего мужа и регулярные выплаты отца в знак обоюдного примирения. В достаточной степени сексуальна. Иногда не прочь допустить жестокость по отношению к себе. Двери своего номера она оставила незапертыми.

Паркер вошел, закрыл дверь и остановился, глядя на нее:

— Чья это идея? Твоя? Или твоего отца? Она лежала в постели, закрытая по шею одеялом, с двумя подушками под головой. Томно улыбнулась и сладко потянулась. Тело лениво двигалось под одеялом.

— Разумеется, моя, Чак. Разве ты этого не знаешь? Но папочка думает, что идея принадлежит ему.

— Пошли, — сказал Генди, постучав по своему хронометру. Было почти девять часов. Стартовав в некотором отдалении от дома Кейпора, они в плотном потоке машин проследовали через Гартфильд на Массачусетс-авеню и далее — вправо на Висконсин. Затем проехали к северу от города через Джорджтаун в направлении Шеви-Чейз и оттуда в Бетезду. Дорога была платная, и движение на ней большое. Последнее не очень нравилось Паркеру, потому что этот путь намечен ими для отхода. Но эта дорога была самой быстрой и короткой.

Сидевший, словно Будда, на заднем сиденье, Менло с интересом наблюдал за движением.

— Я все же не вижу в этом необходимости, — вдруг проговорил он. — Кейпор вряд ли находится в том положении, когда уведомляют власти об ограблении.

Паркер сосредоточился на управлении автомобилем, поэтому пояснил Генди:

— Вы говорили, что Организация отказалась от этой работы. Может, так, а может, и нет. Потом вы утверждаете, что Спэнник был единственным из ваших старых приятелей, знавший, чем вы собираетесь заняться. Опять же, кто знает? А мы проводим операцию в ту же самую ночь, когда вы ее намечали, потому что она хорошо спланирована. Кроме того, раз Клара мертва, то нет никого внутри, кто помог бы нам узнать, когда в следующий раз наступит благоприятное время. Но мы начнем операцию на час раньше намеченного вами срока. На тот случай, если кто-то все же заинтересован в вас или же в ста тысячах Кейпора. Мы и наилучший маршрут отхода отрабатываем по той же самой причине.