С тех пор, как моя мать скончалась на маленьком голом островке, омываемом Гольфстримом, мы с отцом живем вдвоем. Он теперь все больше спит. Старость крепко взяла его за горло. В редкие минуты бодрствования он любит повторять, что смерть стережет каждый его вздох.

Он говорит это без сожаления. Отец прожил долгую жизнь и насладился всем, чего ему хотелось. Так что, когда придет смерть, он встретит ее с распростертыми объятиями. Единственное, чего я ему желаю, – чтобы он достойно встретил свой конец. Он всю жизнь восхищался теми, кто обретает радость жизни в борьбе. «Жаль, что и им приходилось умирать, – говаривал отец. – Даже потерпев поражение, храбрый теряет лишь свое тело».

Но какая бы мирная кончина ни ожидала моего отца, как бы стоически он ее ни принял, – меня страшит одиночество, которое за ней последует. «Не отчаивайся,- утешает меня отец,- ты не один на свете. Однажды ты встретишь женщину нашей породы, как я когда-то встретил твою мать». Но проходит год за годом, а ее все нет. Отец может жить в полудреме прошлого, в запутанном мире своих воспоминаний. Мне остается размышлять о моем не менее туманном будущем.

У нас просторный дом из окаменелых кораллов. Он стоит на крошечном островке – песчинке, затерянной между Бискайским заливом и бескрайним голубым Атлантическим океаном. И хотя я очень люблю голос океана, наполняющий каждый мой день, мысль о том, что скоро я буду слышать только его, одиноко блуждая по каменным коридорам из одной пустой комнаты в другую, приводит меня в ужас.