Полную тишину нарушал тихий звук – это медленно падали капли в водяных часах. Узкую комнату с высоким потолком, со стенами, сложенными из тусклых камней, освещала только одна свеча, и дальние углы комнаты тонули во мраке. Атмосферу абсолютного покоя подчеркивала скудная обстановка: из мебели тут были только железная подставка под свечу, стеклянные водяные часы на деревянной скамье и в самом центре комнаты – деревянная платформа, а на ней – грубый тюфяк, сплетенный из соломы.

На платформе сидел человек в простом черном плаще, скрестив ноги и положив на колени руки с замысловато переплетенными пальцами. Свеча стояла прямо перед ним, но голова ушла в плечи, и все лицо оказалось в тени. Широкий торс, гибкие мощные руки позволяли определить, что это мужчина.

Мужчину звали Джеб Стюарт Хо. Однако в данный момент человек по имени Джеб Стюарт Хо едва существовал. Его пульс упал до минимума, достаточного лишь для поддержания жизни. Температура тела снизилась вдвое, дыхание замерло. Если бы не поза – прямая осанка и скрещенные ноги, – случайный наблюдатель принял бы его за труп.

Но Джеб Стюарт Хо был жив. Он намеренно ввел свое тело в вышеописанное физическое состояние. И умер бы неизбежно через сравнительно короткое время, если бы его не вернула к жизни некая сила со стороны. Таково искусство конечной медитации, процесс обучения которой был долгим и болезненным. Когда достигаешь этого «конечного» состояния, вывести из него может только другой, опытный в этом искусстве человек – резким ударом по плечу.

Любой побоялся бы оказаться так близко к смерти и в такой зависимости от посторонней помощи, но не Джеб Стюарт Хо: он был уже недосягаем для страха. Боятся те, кто знает, чего нужно бояться. Он не знал. В то же самое время, в соответствии со своей философией, не зная ничего, он знал все. Просто он уже был в том мире, в котором побывали немногие за пределами храма. Это мир, где нет языка, нет эмоций, мир очень далекий от таких ощущений, как вкусовые, зрительные, обонятельные или тактильные.

Джеб Стюарт Хо остановился и обернулся назад – взглянуть на храм. Он не впервые выходил за его пределы – приходилось при тренировках – и его всегда возбуждал первый момент осознания себя в открытом пространстве. Он смотрел на храм, стоявший посреди плоской безликой равнины, находящейся в состоянии идеальной стабильности благодаря не знающим сбоя генераторам храма. Сам храм всегда казался ему чудом. Он представлял собой гигантскую колонну с плоской крышей, которая, казалось, наполовину не достигала желтого неба. Черные стены храма были совершенно голыми. Только одно нарушало однообразие стен – гигантская дверь, из которой он вышел. И даже дверь не казалась такой уж большой на фоне размеров храма.

Джеб Стюарт Хо повернулся спиной к храму и пошел через плоскую равнину к тому месту, где мощность генераторов несколько иссякала и равнина превращалась в нагромождение зазубренных неотесанных скальных образований.

Здесь Джебу Стюарту Хо пришлось, карабкаясь, взобраться на них. По мере выхода из поля действия генераторов, скалы меняли свою окраску. Вначале белые, как равнина, они стали серыми и коричневыми, а затем взорвались пурпурным и зеленым. И небо изменилось – его цвет стал более резким. Из бледно-желтого, каким казалось над черным зданием храма, среди диких гор оно превратилось в купол цвета полированного золота.

Там и сям в глубоких расселинах бурлили и дымились лужи движущегося серого ничто. Рука Джеба Стюарта Хо поползла к поясу, включила блок генератора. Загорелась красная лампочка, прибор ожил и глухо загудел. Он знал, что если случайно поскользнется и наступит в одну из этих серых луж, не позаботившись защитить себя генератором, его разнесет по трехмерному пространству другой вселенной.

Там и сям колючие растения цеплялись за трещины в скалах. Особенно его привлекло одно, с вызывающе яркими красными цветами. Он остановился рассмотреть это растение. Потом сделал шаг назад и замер, как его учили на занятиях по работе с мечом. Руки метнулись к эфесу меча, торчавшего за плечом. Свистнул клинок. Самый верхний цветок, отрезанный от стебля, покатился по скале и упал в серую лужу. Попав в сферу действия ничто, он какое-то время дымился и затем растаял.