Мужичонка, торгующий саженцами на привокзальной площади, показался Калкину типичным, если не бомжем, то уж пьянчугой без определённого рода занятий. Его припухлый, морковного оттенка нос, седые космы, торчащие во все стороны из-под плохо заштопанной вязаной шапочки, потрёпанный спортивный костюм и болоньевая куртка образца начала семидесятых годов говорили опытному глазу Степана Романыча о многом и никак не внушали доверия к их обладателю, поэтому Калкин уже собрался было проследовать мимо этого сомнительного продавца, когда был остановлен просительным голосом последнего:

— Э, гражданин, вижу, что садовод, и опытный в этом деле, купите пару саженцев, есть вишня, слива, смородина — элитные сорта, все из питомника.

Калкин остановился и добродушно улыбнулся.

Знаем мы ваши элитные сорта, — подумал он, — где-нибудь здесь рядом в придорожных зарослях надёргал и теперь ищет простаков.

Сам Калкин не раз бывал в шкуре такого простака, так, например, приобрёл он прошлой осенью всё на этой же площади у какой-то бабуси саженцы, тоже элитные, сливы и облепихи. Слива оказалась юным тополем, а облепиха дичком. И подвергаться очередному надувательству ему совсем не хотелось, однако до подхода электрички оставалось ещё минут пятнадцать, можно было и побродить по торговым рядам, обслуживающим отъезжающих дачников, огородников и садоводов, и даже поболтать с торговцами.