Печатаемый нами, чудесным образом сохранившийся дневник московского учителя истории И. Шитца дает нам истинное дыхание «великого перелома» 1928–1931 гг. с такою крепостью, каких мы ещё не встречали в литературе, да наверное никогда и не встретим: некому их создать. Изо дня в день, на основании личных наблюдений, объективных фактов, чтении газет и зловещих слухов. И. Шитц вырисовывает ужасающую бесчеловечность и бессмысленность советского надругательства не в каких-нибудь отдельных областях жизни, но сплошь во всех: методическую разработку, как разрушать человеческие жизни и нормальную, или хотя бы сносную, жизнь.

Все омерзительные подробности великого большевистского «перелома» тонут в нашей памяти между гигантскими скалами «военного коммунизма» и тридцать седьмого года: дневник о многом напоминает, а еще о большем дает догадаться.

Как уникальный исторический документ, «дневник» печатается без каких-либо изменений или сокращений. Мы сохранили всё, иногда даже резкие, выпады автора против евреев, видя в них не проявление антисемитизма, а распространенное, и по тем временам понятное, раздражение на засилие евреев во всех инстанциях ненавидимой власти. С начала 30-х годов, когда положение меняется, прекращаются и выпады.

Добавление к заглавию дано нами, в оригинале оно, разумеется, отсутствует.

…А мы все шебаршим. На выставке печати в Кельне мы «отбили» лучшее место у англичан и арендовали себе площадь больше, чем английская и будем доказывать — преимущества нашей электрической лампочки (sic!), ибо смотрим на выставку

политически,

т. е. книжки, которых никто не понимает из-за языка, будут «истолкованы» вспомогательными путями: напр., литература по электрификации будет сопровождаться показанием образцовых (sic!) электрифицированных деревень.

Вскрылось окончательно и не замалчивается даже в печати, что виднейший представитель, чуть что не глава Крымского правительства, недавно, наконец, отрешенный от должности, давний убийца, и не простой, а сложный: когда одолевали белые, он способствовал уничтожению (физическому) красных комиссаров, а с торжеством красных перекрасился сам и начал систематическое поодиночке изничтожение тех, кто видел его «белые» подвиги или знал про них. Tableau! (Его фамилия — Ибрагимов).

А жизнь сера, сера до невозможности. Культура падает, уровень жизни, даже прямо бытовой, спускается все ниже. Духовно — полное ущемление и раболепие. Если бы нам при царизме показали эту возможность! Средства насильственного поддержания образа мыслей и истребления идей неподходящих во сто крат увеличились.