Настоящая книга представляет собою предварительный беглый обзор работ Американской Центрально-Азиатской экспедиции на месте.

Так как практические работы экспедиции продолжались лишь с одним перерывом, в 1921 году, а мои краткие отлучки в Америку были всецело посвящены лекциям и организационным вопросам, то до сих пор дать публике по этому вопросу книгу сколько-нибудь исчерпывающего содержания было совершенно невозможно, тем более, что в данный момент изучение собранных коллекций лишь только началось, и многие сотни экземпляров остаются еще не извлеченными из недр земли. В 1928 г., когда практические работы экспедиции будут вполне закончены, я надеюсь подготовить популярный отчет научной деятельности экспедиции в ее целом.

Из предположенных к изданию 14 том второй том, заключающий обработку геологических материалов экспедиции, уже написан профессорами Беркей и Моррисом и скоро выйдет из печати. Остальные будут выходить по мере окончания всех работ.

Считаю долгом выразить глубокую благодарность всем моим товарищам по работе. Как бы хорошо ни была организована и финансирована экспедиция, успех, в конечном счете, зависел от согласованной и в высшей степени добросовестной деятельности всего ее состава, какая имела место в данном случае.

Рой Чепман Эндрьюс

Экспедиция американского музея естественных наук среди пустынь Монголии почти с первых же шагов получила определенный ответ на вопрос, является ли Азия прародиной животного населения всех континентов.

Находка в пустыне Гоби ископаемых четвероногих, названных Титанотерами (или животными титановских размеров), является ответом на один из основных вопросов, разрешение которых составляло цель предпринятой экспедиции, а именно: была ли древняя Азия источником жизни для Европы на крайнем западе и для Америки на крайнем востоке? Разрешение этой проблемы равносильно открытию палеонтологического рая — колыбели многих видов пресмыкающихся и млекопитающих. Существование такого центра долгое время рассматривалось палеонтологами, как чистейшая гипотеза. В 1900 г. автор настоящих строк высказал убеждение в существовании подобной родины многих животных видов. Еще тогда я выразился по этому вопросу следующим образом:

«На противоположных пунктах земного шара мы видим теперь две обширные колонии высших животных — одну в Европе, а другую в области Скалистых гор в Америке. Обе эти области заселены видами, находящимися в различных степенях родства; их разделяют десятки тысяч миль пространства, на котором не было обнаружено ни одной сходной формы. Факт одновременного появления в Европе и Америке одних и тех же пород млекопитающих и пресмыкающихся долгое время служил основанием гипотезы, что исходный центр их расселения лежит где-нибудь посередине, т. е. вероятнее всего — на территории современных пустынь Центральной Азии. В этом исходном центре возникли самые древние предки всех высших видов современных млекопитающих, включая сюда и пятипалых лошадей, остатки которых до сих пор не найдены ни в Европе, ни в Америке. То обстоятельство, что у самых древних видов ископаемых лошадей было обнаружено лишь четыре пальца, указывает на то, что их предки утратили пятый палец еще за время своего пребывания на азиатской родине. Палеонтологическое прошлое Северной Азии хорошо известно ученому миру, лишь начиная с ледникового периода, когда впервые появляется человек; тем не менее, путем теоретических догадок, мы склоняемся к той мысли, что Азиатский материк являлся местом широкой миграции животных видов, и в предшествующие геологические периоды был звеном, соединявшим крайние западные пункты Европы, районы, соответствующие территориям современных Франции и Англии, с областью Скалистых гор в Америке. Несмотря на то, что находки ископаемых животных в этих отдаленных друг от друга странах имеют существенное сходство, и что с каждым новым исследованием уменьшается палеонтологическое различие между этими двумя областями, связующее звено между ними еще не найдено. Из этого следует, что именно Азия должна была служить еще неисследованным центром и путем миграции животных в эти отдаленные колонии».

Наши предсказания в значительной мере оправдались палеонтологическими изысканиями Центрально-Азиатской экспедиции уже в 1922 г. Дальнейшие исследования, вплоть до 1925 г., когда впервые были найдены в этой же области следы древнего человека, не только дополнили первоначальные предсказания автора, но и пролили новый свет на еще более древний период эволюции животного мира, эпоху пресмыкающихся.

Проф. Эндрьюс не только создал план грандиозной экспедиции, но и выполнил его со всей научной тщательностью; непоколебимая вера Эндрьюса в результаты предпринятой работы вдохновила его сотрудников, обеспечив таким образом успех экспедиции, возбудившей интерес всего цивилизованного мира.

Приступая в 1912 году к своим первым изысканиям в Азии, я находился всецело под влиянием предсказания проф. Осборна, что именно этот континент является рассадником млекопитающих всей нашей планеты. Чем далее подвигалась моя работа, тем сильнее охватывало меня желание проверить эту гипотезу. Эта мысль руководила мною, когда я вырабатывал план целой серии экспедиций в Центральную Азию, рассчитанный на 10 лет, позднее принятый Американским Музеем Естественных Наук.

Вначале задания экспедиции ограничивались исключительно областью зоологии, и первая же азиатская экспедиция в Юнан (юго-западный Китай) и на окраины Тибета обогатила музей многочисленными зоологическими коллекциями. Летом 1919 г. я принял участие во второй азиатской экспедиции.

За все время работы в качестве зоолога я всегда ощущал недостаток познаний в других отраслях науки и пришел к выводу — привлечь для решения вставших перед исследователем Средней Азии вопросов целый ряд ученых специалистов.

Насколько мне известно, Центрально-Азиатская Экспедиция является единственной крупной экспедицией, применившей такого рода метод на практике.

В данное время на мировой карте остается уже мало областей, которые так или иначе не затронуты еще исследователями. Гений и энергия человека завоевали полюса и раскрыли тайны тропических джунглей. Высочайшие горные вершины уже слышали звук человеческого голоса. Но это далеко не означает, что будущим поколениям не остается места для новых научных завоеваний. Исследователю будущего придется лишь изменить свои методы.

В задачи нашей экспедиции входило приобретение редких и типичных экземпляров крупных млекопитающих для нового азиатского отдела в Музее Естественных Наук. Поэтому я 8 сентября 1921 г., в сопровождении капитана Коллинза, отправился в горную область провинции Шанси в поиски за экземплярами Budorcas Bedfordi (англ. takin). Эти редчайшие и интересные животные являются современными представителями «золотого руна». Они были открыты недавно Малькольмом Андерсоном во время экспедиции герцога Бедфорда, отчего и получили свое название.

Takin’ы различных видов встречаются в горах Северной Индии и Западного Китая, но добыть их чрезвычайно трудно.

У китайцев эта порода животных известна под названием «Ие-Ниу» (дикая корова), и действительно, они больше похожи на корову, чем их ближайшие сородичи серны или козлы Скалистых гор (в Америке). Эти животные принадлежат к подсемейству Bupricaprina или коз-антилоп (goat-antelopes), соединяющих обе характерные особенности как тех, так и других. Здесь мы имеем прекрасную иллюстрацию теории азиатского происхождения млекопитающих: одна ветвь их — серны — направилась в Европу, другая же, так называемые «козлы Скалистых гор» — в Америку.

В противоположность белому носорогу, который не бел, и голубой лисице или песцу, которые не голубые, золотое руно этих животных действительно таково по своей окраске: их шерсть имеет настоящий золотисто-желтый цвет, без малейшего темного оттенка. Я никогда не забуду того впечатления, которое произвело на меня появление шести крупных животных этой породы. Их длинная зимняя шерсть сверкала, как золото, среди темно-зеленой листвы и казалась настоящим золотым руном, о котором говорит греческий миф.

После двухнедельного путешествия на мулах мы достигли небольшой деревни Линг-Тай-Миао у подножья горы Та-Пай-Шан. Деревня эта имела довольно жалкий вид. Единственная ее улица была окаймлена убогими хижинами, в которых мирно уживались рядом с людьми тощие собаки, свиньи, цыплята и козы. Мы расположились в храме, где группа деревенских китайских солдат заняла помещение по обеим сторонам двора. Мы разместились вместе с своим багажом у подножия алтаря, в главном здании. В углу, на незатейливом соломенном ложе, крепко спал старый жрец. Все его обязанности сводились к поддержанию огня в крохотных масляных светильниках у подножья идолов и в перемене предназначенных им сосудов с пищей. Храм стоял среди золотисто-желтых рисовых полей, в живописной долине, окруженной белыми тополями; на расстоянии нескольких ярдов подымались ввысь горные отроги вершин Та-Пай-Шан.

Наша экспедиция выехала из Пекина 17 апреля 1921 г.; задолго до этого дня в главном лагере кипела работа; каждый был занят приготовлениями к длинному летнему сезону, который нам предстояло провести в пустыне. Дворик перед лабораторией был загроможден ящиками, шкурами и разными предметами, которые предназначались частью для отправки в Нью-Йорк, частью же для наших надобностей в Монголии. На главном дворе гудели моторы автомобилей, готовившихся к дальнему путешествию под наблюдением Кольгета, заведующего главным транспортом.

Сирень и другие деревья были в полном цвету и как будто посылали нам привет и пожелания счастливого пути.

Наконец, все семь автомобилей, окончательно снаряженных, в стройном порядке двинулись по длинной долине по направлению к горному плато.

Первое испытание для наших машин было весьма серьезно, так как грунт дороги был весь изрыт колеями китайских телег, ямами и обвалившимися со скал камнями. Благополучное прибытие в Туерин, куда направлялась наша экспедиция, могло бы служить хорошим испытанием их прочности, так как эта часть дороги самая скверная.

По мере того, как мы подымались выше, перед нами развертывались панорамы одна другой красивее. Над нами возвышался вал из базальтовых скал, заканчивавшийся Великой Китайской Стеной, которая длинной, извилистой лентой змеилась по нагорью. Но вот, преодолев наконец последний крутой подъем, автомобили с пыхтением и ревом миновали узкий проход в стене.

Вообразим, что время отодвинулось почти на миллион лет назад, к началу ледникового периода. Огромные ледяные поля покрывали тогда почти весь север американского материка.

Пейзаж в тех местах, где ныне раскинулся город Лос-Анжелес, был в ту пору почти таким же, как и в наши дни. Группы кустов и деревьев были рассеяны по широкой долине среди могучего высокотравья. (Пройдет миллион лет — в этой долине построят ранчо Ла-Бреа и назовут этим именем и саму долину.)

Где-то на востоке серебристой змейкой вилась тихая река, а на переднем плане виднелось несколько странных луж. Они были окружены кольцом голой и черной земли и заполнены полужидким асфальтом. Пузыри зловонного газа появлялись и лопались на его поверхности. После дождя вода застаивалась на этой зыбкой корке. Вода была скверной, но все же годилась для питья. В сухую погоду эти лужи седели от пыли; лужи, долина и далекие горы Берегового хребта сверкали в горячем свете дня…

Саблезубый тигр только что проснулся. С вершины тенистого холма он обозревал необъятную долину. То был могучий зверь. Более свирепого и грозного убийцы не знали эти места. У него был короткий хвост и мощные передние лапы. Громадные, девятидюймовые клыки, изогнутые наподобие турецких ятаганов, «свисали» по обеим сторонам верхней челюсти зверя. Ни одно животное не могло устоять против таких клыков. Зверь этот, собственно говоря, не был настоящим тигром, но мы называем его так — уж очень он был похож на хорошо всем знакомого бенгальского хищника.

Саблезубый тигр был властелином страны. Все здесь принадлежало ему по праву силы, а силу придавали ему страшные клыки. Но повадки у этого зверя были совсем такие, как у домашней кошки. Он так же зевал и потягивался. Но только пасть раскрывалась гораздо шире, и куда внушительней были зубы — они кололи, как кинжалы, резали, как острые ножи, ими он без труда перемалывал кости. Зверь был слегка голоден, но в этой солнечной долине пищи было вволю. Она «паслась» у подножия холма. Вдали, на горизонте, медленно шествовала вереница южных слонов — гигантских предков слонов современных.

Английское слово fossil (окаменелость, ископаемое) происходит от латинского fossilis («выкопанный», «извлеченный из земли»). Таким образом, говоря об ископаемых, мы всегда имеем в виду объекты, некогда погребенные в земных слоях. Это останки животных или растений, когда-то живших на суше или в воде. Обычно ископаемые останки — это кости, но часто ими оказываются отпечатки растений, или насекомых, или раковин, или даже следы лап вымерших животных. Некоторым окаменелостям «от роду» уже много миллионов лет. Другие совсем «молодые», им всего несколько тысяч лет. Древние ископаемые останки дают нам сведения о тех далеких временах, когда на земле не было ни памятников письменности, созданных человеком, ни самого человека. Эти сведения о прошлом позволяют нам лучше разобраться в настоящем и представить себе, как будет развиваться в дальнейшем жизнь на нашей планете.

Кости, не погребенные в земле, рано или поздно разрушаются. Солнце, дождь, мороз, снег и ветер превращают их в мелкую пыль. Хищные звери и птицы: собаки, волки, кошки, гиены, орлы и стервятники — разрывают трупы на части и растаскивают кости, и не менее разрушительную работу ведут грызуны — мыши и крысы. Таким образом, кость не уцелеет, если только ее вовремя не скроют какие-либо осадки.

Почти все ископаемые останки мы находим в так называемых «осадочных породах». Наиболее обычные осадочные породы — это глинистые сланцы, которые образуются при уплотнении глин, и песчаники, которые представляют собой уплотненные пески. Еще одна осадочная порода, известняк, образуется за счет извести, растворенной в воде или содержащейся в останках животных и растений.

На суше кости редко сохраняются и редко превращаются в окаменелости. Хорошо, если пыльная или песчаная буря пронесется вскоре после гибели животного. Песок надежно захоронит его останки, но такие бури случаются не везде и не часто. Бывает, однако, что животные гибнут в зыбучих песках, болотах, грязевых ямах. Такая судьба постигла, например, зверей, угодивших в асфальтовую трясину Ла-Бреа.

Век Млекопитающих начался примерно семьдесят два миллиона лет назад — в ту пору, когда исчезали динозавры. Динозавры — гигантские создания — были пресмыкающимися, а пресмыкающиеся — животные холоднокровные. Динозавры — близкие родичи крокодилов и более отдаленные родичи современных змей и ящериц.

Как раз в ту пору, когда стали исчезать динозавры, появились животные нового типа. То были маленькие существа, величиной не больше крысы. В отличие от динозавров, их тело было покрыто шерстью, а в жилах текла теплая кровь. В холод и в зной кровь этих животных имела одну и ту же температуру. Зародыши развивались в утробе матери, и на свет рождались живые детеныши. Мозг у них был больше и лучше развит, чем у глупых динозавров. Эти животные выкармливали своих детенышей молоком и поэтому получили название «млекопитающих».

Различные представители этого класса, как, например, кит и хорек, жираф и летучая мышь, слон и крыса, человек и медведь, резко отличаются друг от друга, и тем не менее все они млекопитающие. Существуют две большие группы млекопитающих. Те животные, которые едят листья, траву и другую растительную пищу, называются «травоядными». Звери же, которые питаются главным образом мясом, относятся к группе «хищников». Кроме того, есть животные, которые едят и травы и мясо. Их называют «всеядными». Человек всеяден. Медведь тоже всеяден.

Век Млекопитающих подразделяется на семь эпох. Конечно, мы не можем точно сказать, сколько лет длилась каждая из них, и ученые определяют их «возраст» по-разному.

Вот какие цифры привел недавно профессор Джордж Симпсон:

Так называется один из наиболее диковинных зверей минувших времен. Жил он примерно двадцать-тридцать миллионов лет назад.

В 1911 году английский ученый Клайв Фостер Купер отправился на поиски окаменелостей в Белуджистан

[2]

. Там ему удалось отыскать три шейных позвонка, трубчатые кости, ноги и кости ступни гигантского млекопитающего. Кости такой величины еще ни разу не попадались палеонтологам. Однако какому животному они принадлежали, определить было трудно. Купер предположил, что животное было одной из разновидностей носорога, и назвал его «белуджитерием» — зверем из Белуджистана.

Спустя четыре года русский геолог Борисяк нашел останки древнего зверя столь же поразительной величины. Борисяк обнаружил его кости в Северном Туркестане. Этот зверь был даже больше куперовского белуджитерия. И так же, как и Купер, Борисяк полагал, что животное это, вероятно, относится к семейству носорогов.

Не зная об открытии Купера, Борисяк назвал своего зверя индрикотерием (в древних русских сказаниях Индриком называлось чудовище, которое ходило, сотрясая землю, и летало в поднебесье). Но даже после этих открытий ученые все еще были в недоумении. У кого из млекопитающих могли быть такие громадные кости? Было ясно лишь одно — зверь этот достигал гигантских размеров: более крупных млекопитающих не знала Земля. Все же прочее оставалось тайной. И я был счастлив, когда в пустыне Гоби в 1922 году мне удалось кое-что сделать для разгадки этой тайны.

В апреле, уже вскоре после нашего прибытия к месту раскопок, Уолтер Гренджер, один из наших сотрудников, обнаружил две громадные кости какого-то животного. Кости эти составляли часть ступни, и Гренджер высказал предположение, что то была ступня млекопитающего, подобного белуджитерию. Однако в дальнейшем нам не посчастливилось, и вплоть до 4 августа, дня нашего переезда в самое сердце Гоби, мы не нашли ничего похожего на эти кости.

Около пятидесяти миллионов лет назад, в эоценовую эпоху, бесчисленное множество носорогов бродило по равнинам Северной Америки. Хотя современные носороги — существа весьма диковинные, однако они происходят от того же предка, что и тапиры и обыкновенные лошади. Правда, останки этого предка пока еще не найдены. По всей вероятности, далекий предок нынешних носорогов был небольшим и боязливым пятипалым существом.

Первые носороги были совсем малютками. Драться с врагами им было не под силу. Когда надвигалась опасность, они просто-напросто обращались в бегство. Некоторые из них проводили большую часть времени в воде. Там сравнительно безопасно, а водяные растения и листья близрастущих деревьев так вкусны!

Эта группа водных носорогов, которых ученые называют «аминодонтами», появилась впервые на территории современного штата Вайоминг. В поисках новых мест для жилья они заселяли новые реки, новые озера и плесы, уходя все дальше и дальше от родных мест. Так носороги стали путешественниками. За двадцать миллионов лет они добрались до Аляски, а затем перешли через «мост», который соединял тогда Северную Америку и Азию.

Долгое время неизвестно было, как далеко в Азию сумел углубиться вайомингский носорог. Только в 1922 году мы нашли кости этого зверя в пустыне Гоби. Это важное открытие совершено было совсем случайно. История его поучительна, так как дает наглядное представление о повседневной работе ученых — охотников за ископаемыми. Поэтому я приведу запись из полевого журнала экспедиции.

«7 сентября 1922 г. Два дня назад мы покинули Колодец Пресной Воды; позади осталась длинная полоса каменистой пустыни. Она почти безжизненна. Ни растений, ни животных. Только одинокие пятнистые ящерицы. И ничего больше…