«Василий Тёркин после войны» С. Юрасова сейчас же порождает в читателе вопрос о степени родства героя Юрасова с героем поэмы «Книга про бойца» советского поэта Александра Твардовского.

Но прежде, чем говорить об этом, нужно остановиться на одной особенности советской литературы. Несмотря на широко разветвленный издательский аппарат и большой штат критиков и рецензентов, знакомящих читателей с художественными новинками, образы советской литературы не входят в жизнь советских современников, как это было с героями русской литературы в дореволюционную эпоху. Впервые на эту особенность робко намекнул (в сборнике «Голоса против») в начале 30-х годов советский критик Георгий Горбачев.

Над этой особенностью стоит задуматься. Многие образы классической литературы, начиная с Митрофанушки Фонвизина и кончая чеховским унтером Пришибеевым, принимали активное участие в русской жизни, а некоторые из них, как Молчал ин и Хлестаков, продолжают участвовать и в жизни современного советского общества. Чацкий, Онегин, Печорин, Чичиков, Манилов, Рудин, Базаров, Обломов — все эти порождения русской жизни, пройдя сквозь горнило творчества художников слова, превратились в типические характеры и в этом новом своем качестве возвратились в жизнь, стали именами нарицательными, помогая современникам глубже понять окружающую их действительность.

Действующие лица советской литературы, за редкими исключениями, живут какой-то замкнутой, призрачной жизнью. За 35 лет советского периода только очень немногим героям, да и то не надолго, удалось сбежать с книжной полки в живую жизнь. Таков был Назар Ильич Синебрюхов — «бывалый солдат» Зощенки, Беня Крик Бабеля, Остап Бендер Ильфа и Петрова. Из героев новейших произведений широкую известность приобрел только Василий Тёркин Александра Твардовского. Сегодня мало кто из читателей помнит его биографию. О ней рассказал сам А. Твардовский в статье «Ответ читателям Василия Тёркина» («Новый Мир», № 11, 1951 г.).

«Василий Тёркин» известен читателям, в первую очередь армейским, с 1942 года. Но «Вася Тёркин» постучался в литературу еще в 1939-40 гг., в период финской кампании, когда стали появляться стихи о солдате- балагуре во фронтовой печати.

В оккупационных частях советской армии в Германии я много раз встречал солдат и младших офицеров с кличкою «Тёркин». Это были веселые ребята, заводилы, шутники-прибауточники. Почти каждая рота и каждый батальон имели своего «Тёркина». Многие из них даже не подозревали о литературном происхождении «Василия Тёркина», но знали много рассказов в стихах и прозе о приключениях бывалого солдата, часть которых описал в своей книге А. Твардовский, а больше такие, о которых он не писал и не мог писать.

В конце войны и в первые годы после победы мне пришлось много ездить по Советскому Союзу. С первым «Тёркиным» «на гражданке» я встретился на Урале в апреле 1945 года. Это был однорукий парень, бывший гвардии сержант, кавалер солдатского ордена Славы всех степеней. Он работал в «Доме приезжих» на вокзале в городе Асбесте, в котором я прожил несколько дней. От него я впервые услышал «Про солдата-сироту». Потом я встречал других «Тёркиных», чаще среди инвалидов войны. В поездах, на базарах они рассказывали или пели о похождениях Василия Тёркина на войне и после войны. Публике, особенно бывшим фронтовикам, их рассказы, песни и шутки, часто очень рискованные по содержанию, нравились и «Тёркиным» охотно подавали милостыню. Одну из таких картинок я описал в главе «В вагоне».

Часть книги «Василий Тёркин после войны» состоит из того, что я слышал в армии и в Советском Союзе — в этом ее значение. Некоторые места этой части совпадают с отдельными местами у А. Твардовского, но имеют совсем иной смысл. Что здесь является подражанием безымянных «Тёркиных» поэту, а что, наоборот, принадлежит фольклору и было использовано А. Твардовским, — сказать трудно. Поэт сам неоднократно свидетельствует о том, что он широко пользовался солдатским фольклором и помощью многочисленных «Тёркиных» еще с финской войны.

Написанное собственно мною по замыслу своему продолжает мотивы и настроения рассказов и песен «Тёркиных», которых я встречал.

Тематически книга состоит из двух частей: «Тёркин дома» — о похождениях солдата-победителя после демобилизации в условиях послевоенной советской жизни и «Тёркин-оккупант» — о его службе в оккупационной армии в Германии. Имеются и другие рассказы: о «Тёркине» в советском лагере и о «Тёркине»-перебежчике. Может быть, со временем мне удастся обработать и этот материал.