Девичья башня

Агаев Самид Сахибович

Третья книга исторической тетралогии «Хафиз и Султан». Обвинение в ереси и вольнодумстве вынуждают хафиза Али, спасаться бегством из Дамаска. Ладу во Франции преследует инквизиция. Егор расходится во взглядах на разграбление завоеванного города с хорезмийским ханом и вступает с ним в смертельный конфликт, его приговаривают к распятию. Череда приключений приводит героев в Баку, где им суждено стать участниками любовной трагедии и свидетелями взятия города монголо-татарами.

Часть Первая

Франция. Прованс

Замок барона Раймонда Видал де Бесалу

Из высокого стрельчатого окна были видны неравные пахотные участки земли, дорога, вьющаяся между ними, излучина реки, поле за ней и лес вдали. Этот пейзаж, как это ни странно напоминал ей Нахичеван. Хотя в картинках не было ничего общего, за исключением блеска реки. Там, кроме Аракса голая степь, редкие деревья и невысокие плешивые горы. Здесь же кругом лес, пахотные поля и деревенские дома, и только один холм, на котором собственно и возвышался замок, в котором жила Лада. Дело, видимо, было не в особенностях пейзажа, а в перспективе. Точно так же она любила стоять у окна своего дома в Нахичевани и смотреть вдаль. Быстро привыкнув к этой визуальной свободе, она уже не мыслила себе жилища без возможности подойти к окну, устремить взгляд вовне и затерять его в глубинах атмосферы.

Лада обернулась на скрип двери и увидела служанку. Молодая женщина, войдя, поклонилась и спросила:

– Ваша милость желает чего-нибудь?

– Мне зябко, – сказала Лада.

– Осень, госпожа, – заметила кормилица доброжелательно.

Дамаск

Мударис

[1]

Али Байлаканский

– На этом мы закончим урок. В следующий раз я расскажу вам об учении хариджитов. А сейчас все свободны.

Али убрал свои записи в кожаную сумку, с которой он ходил в медресе. Дождался, пока последний ученик покинет класс, и сам вышел. В коридоре, прислонившись к стене, стоял администратор и, видимо, ожидал его. Он был молод, но всем своим видом старался производить впечатление более взрослого человека. Ходил, сутулясь, не подстригал бороды и не выпускал четки из рук, что должно было, по его соображению, свидетельствовать о набожности. Он часто цитировал Коран, но всегда невпопад. Али несколько раз неосторожно поправил его, безо всякого умысла, но этому случились свидетели, и администратор с тех пор Али невзлюбил. Во всяком случае, всегда был с ним подчеркнуто вежлив и холоден. Администратор проявлял интерес к лекциям Али. Последний несколько раз заставал его у дверей своей аудитории.

– 

Мударисс

Али, – сказал администратор, когда они встретились взглядами, – ректор ждет вас.

– Зачем? – спросил Али.

– Наверное, чтобы поговорить с вами, о чем – я не знаю.

Юзбаши Егор

В 1233 году конийский султан Кей-Кубад при помощи хорезмийцев отнял у своего бывшего союзника, сирийского султана Малика Ашрафа, город Хилат, ставший, когда-то камнем преткновения между хорезмшахом Джалал ад-Дином и Маликом ал-Ашрафом. Из-за чего единственный мусульманский султан, могущий противостоять татарам, в конечном итоге потерпел поражение. Это вероломство заставило Айубидов объединиться. Владетель Египта, Малик Камил возглавил союз и начал захватывать земли на юге Анатолии. Кей-Кубад начал готовить новый поход против Айубидов, но скоропостижно умер. Глава хорезмийцев Кыр-хан был в группе эмиров, поддерживающих одного из сыновей Кей-Кубада – Кылыдж-Арслана, но престол занял другой сын Кей-Хосров. Последний не простил этого колебаний Кыр-хану. Он был обвинен в измене и заточен в крепости, где умер. Узнав об этом, эмир Баракат-хан увел хорезмийские войска из страны. Кей-Хосров, послал им вдогонку свою армию, но хорезмийцы разбили ее. После этого они поступили на службу к владетелю ал-Джазиры Малику ас-Салиху. При помощи хорезмийцев Малик ас-Салих стал захватывать земли Айубидов. Из предыдущего романа читатель знает, что наши герои встретились с хорезмийцами в тот период, когда они ушли от Кей-Хосрова и, выбирая себе службу, вели переговоры с мусульманскими правителями, в тот момент с Маликом Ашрафом. Стать и сила Егорки не остались незамеченными. Один из войсковых эмиров предложил ему службу. Егорка поначалу отказался, объясняя тем, что его свободолюбивая натура

висакчибаши

, не терпит подчинения. Эмир предложил ему должность, то есть, десятника, а затем

юзбаши

– сотника. И дал ему время на раздумье. Вскоре хорезмийские войска ушли из пределов Сирии, Егорка был предоставлен самому себе полгода, в течение которых он изнывал от безделья. Али целыми днями проводил в медресе, а ему занять себя было нечем. Охота в окрестностях Дамаска возможно и была, но гражданским людям оружие носить запрещалось. Когда от эмира пришло повторное приглашение, Егорка согласился. Он взял с собой Мариам (жены в обозе хорезмийцев были обычным делом) и присоединился к отряду. Он участвовал во всех сражениях. Но в его сотне бойцы долго не задерживались. Ибо со своими людьми он не находил понимания в одном вопросе – он не разрешал грабить дома мирных жителей. Мародерства не допускал и сам в этом не участвовал. Требовал платы за службу у эмира, и очень его этим раздражал. В спорах по поводу военной добычи –

– Али, это я, Егорка, – несколько раз крикнул он, думая, что Али заперся из страха за свою жизнь.

Поскольку дом безмолвствовал, Егор выставил оцепление вокруг и открыл дверь своим ключом.

– А, что,

Егорка показал наглецу ключ и спросил:

Комиссар Жильбер

Звуки доносились приглушенными, как сквозь толщу стен.

– Если вы, скоты эдакие, не приведете его в чувство, то я вас самих подвешу за ноги.

– Вы же сами приказали оглушить его.

– Почему же он не приходит в себя, болваны? Лейте на него воду.

Раймонд слышал этот разговор, но как не силился, не мог очнуться и открыть глаза. Однако ушат ледяной воды привел его в чувство. Он открыл глаза, фыркая и отплевываясь. Он находился в полутемном сыром помещении. На стенах горели факелы. Прямо перед ним стоял его недавний гость – шевалье Жильбер. Сам рыцарь сидел на жестком деревянном стуле с высокой спинкой. Руки его были крепко привязаны к подлокотникам.

Строптивая Сара

Мы оставили Али в сложной жизненной ситуации – в ночь, когда обвиненный в вольнодумстве и в фамильярном отношении к пророку, он был вынужден срочно покинуть свой дом перед угрозой ареста и преследования со стороны улемов Сирии. Необходимость срочно оставить Дамаск не застала Али врасплох, ибо с раннего возраста предоставленный самому себе, он выработал в себе качества человека предусмотрительного. Купленные заблаговременно верблюды ждали его на постоялом дворе. Единственно чего он не мог предвидеть – это время выхода подходящего каравана. Поэтому, разузнав у караванщиков необходимые ориентиры, он отправился в путь на свой страх и риск, в сопровождении своих двух вновь приобретенных рабов. Из Дамаска, минуя Хомс он направился в Мосул. И уже в Мосуле спокойно дождался каравана купцов и вместе с ними добрался до Ирбила. Здесь в Ирбиле, полагая, что уже достаточно отдалился от Дамаска, он сказал своим рабам следующее:

– Сархан и Сара, судьбе было угодно, чтобы я стал вашим хозяином. Однако я готов вам подарить свободу и отпустить вас. Но в благодарность за это вы должны пообещать мне лишь одну вещь – это непременное условие вашего освобождения – никогда, ни при каких условиях вы не должны рассказывать обо мне и о жене вашего бывшего хозяина. Если вы согласны, то я готов написать вам вольные бумаги.

Глаза Сархана наполнились слезами, и он упал перед Али на колени.

– Хозяин, – сказал он, – ваше благородство нельзя измерить ничем. Я буду всегда молиться за вас. Благодарю вас.

Али, растрогавшись так, что сам едва сдержал слезы, погладил его по голове и велел встать. Затем он обратился к Саре: