Есть только два варианта, когда необходимость каждое утро появляться на работе не слишком угнетает вашу психику: если вам интересна сама работа или если за неё неплохо платят. По моему глубокому убеждению, большинство людей живёт по второму варианту. Действительно, трудно испытать творческое вдохновение, убирая мусор на улице или работая на конвейере сборочного цеха. Рассказывают, правда, что один почтовый служащий, который всю жизнь занимался тем, что штемпелевал конверты, на вопрос, не утомляет ли его такая однообразная работа, очень удивился: «Однообразная? Вот уж нет: ведь каждый день я ставлю новое число»! Но таких невзыскательных людей, способных удовлетвориться столь ничтожным разнообразием, крайне мало, и поэтому для большинства из нас трудовая деятельность протекает в постоянном ожидании обеденного перерыва, конца работы и наступления отпуска.

В отличие от многих моих знакомых в Рочестере, мне моя работа государственного служащего ещё и денег практически не приносила, и тогда я вместо того, чтобы запустить таймер обратного отсчёта до дня выхода на пенсию, совсем с неё уволился и в возрасте 36-ти лет открыл собственное дело. В финансовом отношении это было довольно просто, потому что кроме, как на оплату лицензии, никаких других средств не понадобилось, поскольку под офис для своего частного сыскного агентства я переоборудовал собственную квартиру, для чего хватило и моих скудных сбережений.

К тому моменту я уже успел один раз неудачно жениться, зато удачно развестись и два раза наоборот. Три этих события достаточно серьёзно повлияли на моё душевное состояние, поэтому уточнять, как всё было, мне бы не хотелось. После третьего развода я вдруг с удивлением обнаружил, что снова свободен, предоставлен самому себе и не имею ни перед кем никаких обязательств. Это вызвало во мне ложное ощущение, будто бы я опять молод, и я решил круто поменять свою жизнь.

Выбор частного сыска как рода деятельности явился следствием желания бросить вызов, хотя бы и с опозданием, моей первой жене. Всё-таки я любил её больше, чем двух последующих, а она любила детективные сериалы и заставляла меня смотреть вместе с ней. Во время просмотра Лиззи постоянно сравнивала меня с супергероями на экране, и вы догадываетесь, в чью пользу было сравнение. Вероятно, поэтому все её любовники были спортсменами, спасателями и пожарными. И вот, когда около полугода назад она позвонила мне и ядовито поздравила с третьим по счёту разводом, я решился: молниеносно оформил документы, повесил на дверь табличку, дал объявление в газету и уселся в кабинете (бывшей кухне) в ожидании, когда ко мне толпами повалят клиенты, чтобы я стал, путём блистательно проведённых расследований, вызволять из-под следствия ложно обвинённых бедолаг и разыскивать наследников потерявшим всякую надежду миллионерам, не забывая при этом своевременно получать солидные гонорары и флиртовать с ослепительными красавицами.

Первые три месяца можно пропустить без всякого ущерба для повествования, ибо в течение их я только и делал, что утром приходил в кабинет, чтобы весь день играть на компьютере, а вечером переходил в спальню и, поужинав остатками купленного в супермаркете обеда, заваливался спать.

Я стоял за углом нежилого дома, держа пистолет наизготовку. Позади меня был тупик, в который я загнал себя сам, запутавшись в хитросплетении тёмных переулков. Рано или поздно мне придётся выйти туда, где меня поджидают, и тот факт, что я успел прикончить троих врагов, ничего не решает: наверняка их ещё не меньше десятка. Переулок освещал единственный тусклый фонарь, а здесь, в тупике, тьма была совсем кромешной, и уже на расстоянии трёх метров ничего не было видно. Подумав, я решил, что сюда-то они вряд ли сунутся, будут ждать меня там, поэтому есть время всё внимательно осмотреть: вдруг отыщется какой-то проход?

Ощупывая левой рукой стену, я начал мелкими шажками перемещаться вдоль неё, страстно ожидая, когда моя рука обнаружит какой-нибудь проём. Однако стена по-прежнему была монолитной, и последние надежды растаяли, когда я наткнулся на новую стену, перпендикулярную этой. Пожалуй, не оставалось ничего другого, кроме как выскочить обратно в переулок, отчаянно паля во все стороны, а там уж как получится. Может, удастся нырнуть в подъезд, и тогда я получу возможность передвигаться по всему зданию и контролировать пространство переулка через пустые оконные проёмы. Может, вообще удастся проскочить в какую-нибудь сторону, и я сумею от них оторваться, а если ещё выпущенные наудачу пули в кого-то попадут, то будет и вовсе неплохо.

Других шансов, по крайней мере, не было, и я начал готовиться к прорыву. Очень важно хорошо толкнуться; я весь спружинился и собрался прыгнуть, как вдруг у меня под ногой что-то глухо звякнуло. Я тут же присел на корточки и стал ощупывать это что-то рукой. По конфигурации это явно была крышка канализационного люка, я немедленно своротил её в сторону и, не раздумывая, спрыгнул вниз.

Здесь неожиданно оказалось довольно светло, и я подивился тому обстоятельству, что в канализационной траншее совсем сухо и по стенам горят лампы. Ничему другому я удивиться не успел: меня сбил с ног мощный удар, мой пистолет выскочил из рук и со стуком отлетел куда-то в сторону. Я тут же вскочил и принял стойку, но мой противник — здоровенный парень в чёрной полумаске — имел преимущество внезапности, которое и начал реализовывать, осыпая меня градом ударов. Я ничего не мог противопоставить его напору и стал отступать, автоматически выставляя блоки и пытаясь удержаться на ногах. В один момент парень сделал короткую, совсем коротенькую паузу, но мне её хватило, чтобы отскочить подальше и занять позицию для полноценного боя. Это удалось, и я тут же сам перешёл в наступление. Для начала крутанул в прыжке вертушку, и мой удар заставил его пошатнуться. Развивая успех, я молниеносно провёл серию в корпус и голову, и теперь уже мой противник начал пятиться, вяло защищаясь. Я толкнулся для новой вертушки, но тут…

Но тут звякнул колокольчик, стукнула входная дверь, и я поспешно свернул игру «Приключения в старом квартале»: возможно, это пришёл новый клиент.

…потому что не прошло и пяти минут после ухода Мориса Гибсона, как снова зазвенел колокольчик. Два клиента в один день? Это что-то нереальное. Скорее всего, это он зачем-то вернулся.

Но тут, опровергая мои предположения, послышался стук женских каблучков, и в кабинет… О, дьявол!

Похоже, сегодня Природа неизвестно с какой целью решила дать мне понятие о широте диапазона своих творений, для чего и предъявила два полярных экземпляра: сначала прислала жалкого замухрышку, а теперь вот — ошеломительную красотку. Жаль, что при этом она не заявилась сама, мне бы о-очень хотелось спросить, о чём это она, интересно, думала, создавая такие вот шедевры, как эта девица? Ведь общеизвестно, что Природа должна заботиться о сохранении каждого вида животного мира, а какое тут, позвольте узнать, сохранение, если такая вот окажется в обществе мужчин? Сразу же начнётся естественный отбор. Процентов тридцать — те, что послабее здоровьем — тут же помрут от инфаркта, десять процентов просто потеряют сознание, а остальные погибнут в давке, когда бросятся к ней спросить: «Девушка, что вы делаете сегодня вечером»?

… Ладно, попробую успокоиться и продолжить. Вы, разумеется, догадались, что я давно уже не сижу за столом, а подскочил к двери, поцеловал незнакомке ручку и, слащаво улыбаясь и придерживая под локоток, провожаю к креслу. Не знаю, как вам, а мне на себя в этот момент смотреть противно. Тьфу.

Проводил я её до кресла, сам уселся в своё и чувствую, что со мной какое-то странное раздвоение происходит: то есть, я — сам по себе, а взгляд мой — сам; я хочу посмотреть гостье в глаза и сказать: «Слушаю вас, мисс», а взгляд на её коленки уставился и никак уходить оттуда не хочет. С одной стороны, я его понимаю, зрелище действительно неординарное, и длина юбки на самой грани разумных пределов, что значительно усиливает впечатление; но ведь не годится же детективу с таким заработком вести себя, как самец гиппопотама? От такого сравнения взгляд мой устыдился, мы с ним, наконец-то, воссоединились, и я смог посмотреть незнакомке в глаза. Она, естественно, наше с ним противоборство заметила.

Я не всегда и не во всех ситуациях одинаково умён. Мой ум обычно обостряется в вечерние часы, после ужина с парой порций виски, и достигает своего апогея, когда я закуриваю сигарету и начинаю размышлять о жизни. В такие минуты я свободно ориентируюсь во всех вопросах бытия и никому не рекомендовал бы ввязываться со мной в дискуссию. В Бюро статистики, где я работал до своей карьеры детектива, мои умственные способности — в особенности, в разговоре с начальством, — проявлялись не столь остро, вероятно, потому, что часы работы приходились на утреннее и дневное время. Однако, и это ещё не предел: глупее всего — до сегодняшнего дня — я выглядел в наших бесконечных спорах с Лиззи, причём вне зависимости от времени суток. Моя беспомощность в разговорах с женой доходила до того, что порой я не мог ответить на самые элементарные вопросы, например, почему я с такой неприязнью отношусь к спортсменам, спасателям и пожарным, если первые укрепляют престиж страны, а вторые и третьи вообще жизненно необходимы людям?

Но сегодня я превзошёл в глупости самого себя. Угодить в такую незатейливую ловушку, описанную едва ли не во всех детективных романах, мог только полный идиот. У меня не было никакой обиды на Клару, потому что она честно предоставила мне уйму доказательств того, что она что-то замышляет, и не сделать из этого правильных выводов мог только тот, кому Мудрец из страны Оз до сих пор не поменял опилки на мозги.

Не убеждён, правда, что в случае со мной это было бы лучше; скорее всего, голова с мозгами болит ещё сильнее, чем с опилками, в особенности, если ею вот так вот, с разбегу, треснуться в каменную стену. Удар действительно был хорош, и я с надеждой попробовал повалить стену, но она даже не шаталась. Ощупать голову я решился не сразу, но потом всё-таки сделал это и убедился, что крови нет. Получается, они сыграли вничью.

Чего нельзя сказать о нас с Кларой! Эта чертовка обставила меня по всем статьям, а я даже не знаю, почему она это сделала, и, судя по всему, у меня нескоро будет возможность спросить, что она, собственно, имела в виду, сталкивая меня в…

Тут я подумал, что неплохо бы узнать, куда это я попал, и, кряхтя и морщась, поднялся на ноги и полез в карман за зажигалкой. На моё счастье, это была зажигалка с фонариком, и я нащупал кнопку и нажал.

Пройдя вестибюль, я заглянул в зал и замер на месте, а потом сделал шаг назад и остался здесь, осторожно выглядывая из-за портьеры. За одним из столиков я увидел Клару в компании какого-то мужчины. Она была одета совсем по-другому, скромно и элегантно, и сидела ко мне спиной, но я ничуть не сомневался, что это она: разве можно её с кем-то спутать! У меня возникло непреодолимое желание подойти и как ни в чём не бывало усесться за их столик; это желание помогло мне понять, чем я отличаюсь от настоящего детектива: уж тот-то ни за что бы так не сделал! Он бы воспользовался тем, что его считают сидящим в подвале, и скрытно провёл какую-нибудь блестящую операцию. Но я ничего не мог с собой поделать, очень бы уж это было эффектно, и единственное, что меня удерживало от этого шага, это присутствие рядом с ней мужчины. Гораздо интереснее встретиться один на один!

Мужчина, по-видимому, тоже это понял, и я увидел, как он встаёт, а Клара остаётся на месте доедать какой-то десерт, по-моему, мороженое. Я обратил внимание на то, что он не стал целовать ей ручку, а попрощался кивком головы и быстро пошёл к выходу. Я отступил ещё на шаг и внимательно осмотрел его из-за портьеры, когда тот проходил мимо. Результат меня разочаровал: я убедился, что не знаю его, хотя и было ощущение, что где-то видел. Разочарование, однако, быстро уступило место наслаждению, с которым я стал осуществлять задуманное. По пути к столику я остановил официанта:

— Бифштекс с картофелем и бутылочку «Тюборга» вон за тот столик: дама — моя знакомая.

После этого быстрым шагом подхожу к столику и усаживаюсь рядом с ней с виноватым выражением на лице.

— Мисс Клара, — говорю я, целуя ей ручку и прижимая к сердцу свою, — ради Бога, простите, что так невежливо и поспешно вас покинул! Дела, знаете ли! И мне так жаль, что вы даже не успели закончить фразу! Помнится, вы что-то говорили о том, что редко бываете у вашего дяди и не знаете, куда ведёт какая-то там дверь. Прошу вас, подумайте, может, вспомните, мне так интересно это знать!

Я стою рядом с рулевым и смотрю в подзорную трубу. Чего в неё смотреть, если кроме морской глади ничего не видно? Но так надо. Я ведь — капитан. — Развернуть носовой! — командую я. — Стаксель — влево!

Хорошо, что меня никто не слушает, потому что представления не имею, что будет, если развернут носовой, а что такое стаксель и есть ли он у меня — вообще не знаю. Наш бриг — барк? корвет? — трёхмачтовый, и назывался «Испаньола». Ну, как у Стивенсона в «Острове сокровищ». Не знаю, кто у Блейна сидит на разработке игр, но фантазия у него… Перед тем, как выйти из Ньюпорта, я заставил замалевать это название и написать «Клара». Хотя это был решительный шаг, авторитета мне это не добавило; скорее наоборот. Хорошо ещё, что я капитан, а не… Как тут низшие чины-то называются? Которые непосредственно с матросами дело имеют? В общем, хорошо, что я — не они. У меня есть своя каюта, где я — один, и никто не мешает. Прогуливаясь каждый вечер по судну, я слышу пьяные голоса из… где живут матросы, и с ужасом думаю: а ведь кто-то должен туда время от времени спускаться и говорить им «…!!! и ты!!! Идите и проверьте скорость убегания компаса — капитан только что велел»! Уж не знаю, идёт ли после этого кто-то куда-то или просто хором смеются…

Что поделать, я дёргаю их потому, что только я знаю, что вскоре произойдёт: проходил эту стадию 14 раз. И ещё мне очень хочется, чтобы она быстрее закончилась. Потому что со второй стадии я уже буду вместе с Кларой. Сначала, правда, ещё нужно её отвоевать. Она на пиратском судне, полуобнажённая, привязана к грот-мачте.

Вот! Грот-мачта! Я знал, что мой интеллект меня не подведёт! Где-то я про грот-мачту читал. Наверняка и на «Кларе» есть такая! — Шкипер! — ору я.

Не знаю, кто такой шкипер, но кто-то прибегает.

Кларе я предложил расположиться в своей каюте, поэтому самому пришлось перебраться к шкиперам. Интересно, что в игре такой момент напрочь отсутствовал: Эдвенчер отвоёвывает у пиратов Бьюти, она его целует, и после этого начинается вторая стадия. Они спокойно плывут себе дальше в какой-то арабский порт, и герой не испытывает никаких неудобств вроде того, что теперь ему нужно стучаться в свою каюту, прежде чем войти или вот, как я сейчас, слоняться уже третий час по палубе по той причине, что к шкиперам идти не хочется, а к себе — без приглашения неудобно. Может, разница в том, что в игре этот эпизод — путь до арабского порта — занимает несколько секунд, а мы плывём уже вторые сутки.

Это заставляет меня задуматься, в каком же всё-таки мире — реальном или виртуальном — я нахожусь? С одной стороны, вроде бы даже глупо задумываться об этом: плыву по морю на парусном корабле да ещё в качестве капитана — что тут неясного? С другой стороны, ход времени абсолютно реален, и из-за этого приходится совершать много действий, естественных для привычной жизни — ну, хотя бы спать, пить, есть — чего, играя, конечно, не делал. Да и разговоров в игре никаких не было, поэтому Эдвенчеру, в отличие от меня, не нужно было приставать к экипажу со всякими дурацкими фразами и командами.

Наверное, мне следовало бы поразмышлять над тем, что вот такой способ внедрения реального человека в виртуальность открывает какую-то новую форму жизни или, по крайней мере, среду обитания. Но мне этого делать некогда, потому что мой мозг и так выворачивается наизнанку, пытаясь решить сиюминутные конкретные задачи.

Первая: что мне делать с Кларой? В Рочестере, сидя перед компьютером, я об этом даже не задумывался. Ну, перепрыгну на четвёртой стадии в другую игру, и — счастливо, дорогая! Возвращайся к своему Доусону! (Кто он, интересно, тебе?). А уж потом вернусь за тобой — если выберусь из этой заварухи, конечно. Кем она была для меня там? Так, фигурка на экране… А теперь рядом со мной живой, реальный человек, которого я знал и раньше. Всё в ней: внешность, голос, манеры, характер — говорят о том, что это действительно она, ничуть не изменённая виртуальностью. Что будет с ней, если я соскочу с «Поисков»? Благополучно вернётся домой? Или в начало игры и будет ждать, когда кто-то другой возьмётся её отсюда выводить? Ответа у меня нет.

Вторая. Допустим, я ей открою свой план. И скажу: «У тебя нет другого выхода, давай прыгнем вместе». Положим, она согласится. Куда мы попадём? Мне так и не удалось рассмотреть ту игру, которая пересекается с нашей. Мы можем оказаться в тюремной камере («Побег из тюрьмы») или под землёй в канализационной траншее («Диггер»). Ни в ту, ни в другую я не играл, и не имею представления, как оттуда выбираться. Пока я думал, что брошу Клару и буду один, это меня мало волновало: что-нибудь попробую, всё равно других вариантов нет! А с ней — это совсем иное дело: ответственность, чёрт возьми! Нет, Блейн знал, что делает! Ничуть не лучше вариант с «Приключениями в старом квартале»: я в ней дальше второй стадии не ходил, а там постоянно стреляют и бьют по морде… Возможно, у двух «Д» есть и другие игры, но мне от этого не легче: я их не знаю. На первый взгляд, есть какие-то шансы, если это — «Стань мэром города», но это только на первый взгляд, потому что попасть в неё смогу только в тот момент, когда на балансе у Шаффнера уже ноль, у Ньюмена вообще минус, а с таким «капиталом» нечего и думать о том, чтобы как-то выбраться. Проблема.

По-моему, с блейновским разработчиком игры в детстве мы читали одни и те же книги: сначала была «Испаньола», а теперь вот дворец из «Волшебной лампы Аладдина»:

«…Дворец утопал в пышной зелени садов, где благоухали редкие цветы; деревья были усыпаны золотыми яблоками, апельсинами и сливами, все дорожки были посыпаны золотым песком и настоящими рубинами, в родниках бурлила и шумела розовая вода. Чудесный аромат и волшебная музыка, доносившаяся из этих садов, наполнили весь город…»

Правда, он ещё — молодец! — добавил фонтаны и огромные стаи разноцветных тропических птиц, которые так свистели, орали и верещали, что порой за этим гамом я даже переставал различать голос сопровождающего, который вкратце излагал нам с Кларой родословную владыки султана и перечень его славных дел. Да оно и к лучшему. Я бросаю взгляд на сам дворец и отмечаю, что он непомерно велик, и комнат в нём наверняка множество, так что придётся мне основательно потрудиться, разыскивая Клару! Потом спохватываюсь, что расположение мне, в принципе хорошо знакомо и успокаиваюсь.

Султан со свитой встречает нас на крыльце, Клара протягивает ему ручку для поцелуя, но он, конечно, не обращает внимания ни на неё, ни на саму Клару. Его приветственная речь адресована исключительно мне. В ответном спиче стараюсь не ударить лицом в грязь и щедро пересыпаю свои слова названиями всех известных мне цветов и благородных животных, не забывая именовать султана великим, а себя недостойным.

Наконец, обязательная программа откатана, и нас приглашают в зал на пир, устроенный в мою честь. Вообще-то, насколько знаю, в восточных странах женщины — кроме прислужниц — не могут появляться на мужской половине, но для моей спутницы сделано исключение, и за стол мы усаживаемся рядом. Воспользовавшись этим, наклоняюсь к Кларе.

Из шкиперов громче всех храпит тот, который проверял, не покосилась ли грот-мачта. Из-за него мои запасы табака, реквизированные у Смоука, истощаются быстрее, чем я рассчитывал, потому что посреди ночи приходится выходить на палубу и курить, успокаивая нервы. В такие часы я в своих размышлениях пытаюсь придумать, можно ли извлечь что-нибудь для себя полезное из того, что я узнал, вывалившись из игры. Мы с Кларой шли по внеигровому пространству и потом сумели проникнуть внутрь. Значит, теоретически можно предположить, что если бы мы пошли в другую сторону, то смогли бы попасть и в другую игру. Беда в том, что неизвестно, как далеко она находится, и можно ли до туда хотя бы на самолёте долететь…

Но кое-что это всё-таки даёт. Я точно знаю, что пересечение есть в четвёртой стадии, и если вывалиться из неё, то можно обойти территорию игры — не так уж она велика — и найти другую. Будем иметь это в виду.

Сейчас — утро, и мы, как всегда, стоим возле борта с Кларой. Она уже знает, что плывём в Эфиопию.

— А что нам там нужно? — удивляется она.

Я с трудом удерживаюсь от крепких выражений.

Падая, я ободрал правое плечо и набил шишку на лбу. Таким образом, все сомнения по поводу того, будет ли мне больно, вися на эфиопском копье, исчезли. Этот трюк для меня смертельно опасен. С первого раза, правда, убивать не будут, а сделают так, чтобы меня хватило ещё на две попытки. В общем, здравый смысл велит и близко к ним не подходить, да только слушать его я, конечно, не намерен.

На первый взгляд ничего неожиданного не произошло. В конце концов, так по игре и положено, чтобы Клару похитили. Эдвенчер после этого спокойно продолжает путь к пещере, читает слово, а потом разыскивает Бьюти. Я же без колебаний решаю эту последовательность поменять местами. Клара — не безликая виртуальная Бьюти, она в реале будет страдать всё то время, пока я её не спасу. Поэтому даже не пытаюсь проверять, возможен ли задуманный мной выход за границу территории, хотя и нахожусь рядом с ней, а тут же отправляюсь обратно в порт.

Мне абсолютно непонятно, что произошло. Эту стадию на компьютере я прогонял раз тридцать, и каждый раз без единого отклонения: Кла… то есть, Бьюти похищали во время первой ночёвки. Почему сейчас произошли изменения? Связано ли это как-то с тем, что очень долго отсутствовал возница? Он что, предупредил виртуальных сообщников, что я действую не по плану, и те решили застать меня врасплох? Бред. Не могут виртуальные самостоятельно принимать решения. У меня мелькает мысль, не причастен ли к этому Блейн. Положим, он нашёл способ отслеживать мои действия, заметил, что я снова пошёл на нарушение правил и стал руководить виртуальными со своего компьютера. Ещё больший бред. Зачем ему это нужно? Он наоборот заинтересован в том, чтобы я дошёл до конца как можно проще и быстрее и начал выполнять то, для чего меня сюда и забросили. Нет, Блейн здесь явно не при чём.

Остаётся последний вариант, самый бредовый и тем не менее самый реальный: это вмешалась сама Виртуальность! На первый раз она меня просто предупредила, вышвырнув из игры да ещё довольно далеко, так что нам с Кларой пришлось потрудиться, чтобы добрести обратно, а сейчас, увидев, что я вновь собираюсь схитрить, просто не позволила мне этого сделать. Если так, то плохи мои дела. С Блейном я ещё мог бы справиться, несмотря на его гениальность, а против Виртуальности у меня шансов нет!

В порту практически всё по-прежнему, по-моему, я даже вижу того самого возницу — без Клары в повозке, естественно, — но пытаться взять его за грудь и что-то требовать, разумеется, бесполезно. Убеждён, что этот эпизод у него уже начисто стёрся. Нет, в том-то и суть, что разыскать её я должен сам. Вот только не будет ли Виртуальность и здесь мне мешать, заставляя, чтобы я вначале отправлялся в пещеру? Но вот уж в этом-то я ей не подчинюсь! Сначала Клара, а потом уже всякие идиотские слова.