Поезд замедлил ход, пассажиры обрадованно засуетились и стали собирать свои сумки. Всем хотелось побыстрее выйти из купе.

Лариса не стала поддаваться общему настроению и спокойно ждала, пока не в меру суетливый российский обыватель, вырвавшийся из плена своей обыденности, спешил ступить на благодатную землю Черноморского побережья.

Она, директор элитного в Тарасове ресторана «Чайка», в этот раз отдыхала на Черном море одна, без мужа и дочери. Собственно, и отдых планировался не очень продолжительный. Всего одна неделя.

Лариса ехала в простом купе, изменив своим привычкам пользоваться только вагонами СВ. Объяснялось это просто: в поезде Самара — Новороссийск не было ни одного спального вагона. Но это обстоятельство особо ее не огорчило. Отдых ей был просто необходим — последние два месяца оказались очень напряженными — как на работе, так и дома.

Дирекцию ресторана замучили проверки и штрафы различных инстанций. Собрался увольняться верный заместитель Ларисы, администратор Дмитрий Городов, или просто Степаныч. Он с возрастом становился все ворчливее и крепко повздорил с другим очень важным лицом в ресторане, шеф-поваром Валерой.

Вчера выехали из Грозного. Я и Колян Евграфов из «Московских новостей». Должны были выехать еще телевизионщики, но почему-то задержались. Вроде бы ожидают какую-то диверсию. С нами едет группа сопровождения: два БТРа. Если честно, то страшно — чувствуешь себя как под дулом автомата. Впрочем, это чувство присутствует здесь всегда. К нему привыкаешь и уже почти не обращаешь внимания. Причем перед этим чувством равны все: и первогодки, и матерые контрактники. Оно чуть притупляется, когда находишься в населенных пунктах, но здесь, на совершенно пустынной и заснеженной дороге, обостряется.

Едем молча, даже Колька прекратил травить свои дурацкие анекдоты. Наш шофер, Мишка Степанов, казалось, сросся с баранкой и смотрит только на дорогу. Ехать недалеко, но каждый метр дается с трудом. Никто не знает — удастся ли ему встретить Новый год. А подготовка здесь идет не хуже, чем на Красной площади, в Москве. Радостны те, кто успевает уехать домой, — они ужасно торопятся и суетятся. А вылет вертолета постоянно откладывают… Поэтому вокруг стоит невообразимый мат. Те же, кто остается, пытаются даже достать елки.

Из Москвы идут неясные слухи о смене власти. Вроде бы ЕБН собирается сваливать. Интересно, правда это или нет? Я лично не верю.

А ребятам все равно — кто там будет, наверху, у них своя жизнь. Общаться с ними интересно — хочется понять психологию человека, привыкшего убивать. Кое-кто говорит, что война порождает убийц. Но, на мой взгляд, это абсолютная неправда. Могу заявить со стопроцентной уверенностью — никто здесь никогда не говорит о бое и не хвастается количеством убитых. Разговоры идут только о доме, о женах, о детях, о подругах. Чаще можно услышать о том, в какой позе и от чего больше всего кончают женщины, чем о какой-то кровавой бойне.

Я поймал себя на мысли, что люблю их всех. Война удивительным образом сближает. Здесь нет ни мелких склок, ни интриг, даже среди женского медперсонала. Каждый придет на помощь другому в любой момент, не задумываясь, какие отношения у них были пять минут назад. Конечно, конфликты возникают, но, как быстро они вспыхивают, так же быстро и гаснут…

Олег Николаев пребывал в не свойственной ему прострации. Встреча с Ларисой совершенно выбила его из колеи и вернула во времена студенческой молодости. Обычно он не отличался сентиментальностью и впечатлительностью, но теперь ему почему-то было неприятно, что вчерашний вечер бывшая одногруппница провела не с ним, а с каким-то новым курортным знакомым.

Тогда, в годы беззаботной юности, у них даже было что-то наподобие начинающегося романа. Он ясно видел, что Лариса им была заинтересована. Почему же тогда он не удержал ее? Почему не сделал никаких попыток для этого, когда они случайно встретились примерно лет пять назад?

Ах, да, тогда он был весь в делах и заботах. Его журналистская звезда сияла необыкновенно ярко. Его репортажи и статьи пользовались успехом как у молодежи, так и у более пожилого поколения. Его статьи начинали узнавать. Он был упоен славой и предавался откровенному самолюбованию. Нельзя было сказать, что сейчас что-то в корне изменилось. Просто он научился относиться к славе философски и более спокойно. Его тщеславие больше не тешило его.

Олег лежал в постели, все время мысленно возвращаясь к вчерашнему обеду. С ума можно сойти! Ларка Лаврентьева — и вдруг частный детектив! А собственно говоря, что здесь удивительного? Она всегда была не такая, как все. Ведь именно поэтому он и отметил ее среди многих других сокурсниц. В ней всегда был не поддающийся определению некий шарм.

А сейчас у нее собственный ресторан! Ну дает! Хотя, может быть, это плод не ее усилий, а результат денежных успехов мужа?

Сегодня первый день нового года. Всю ночь велись обстрелы. Среди наших есть убитые и много раненых. Только к утру все затихло и успокоилось. Казалось, что и не было этой ужасной ночи. Сегодня договорился об интервью с одним из полевых командиров. Его боевики засели в Аргунском ущелье. Колька считает меня камикадзе и постоянно твердит, чтобы я не делал глупостей. Я отвечаю, что репортажи ведутся в одностороннем порядке, а это необъективно. Никакой абсолютно симпатии к боевикам я, конечно, не испытываю, но высказаться — это их право. Хотя, если честно, то очень страшно. Даже не то, что могут убить. О «развлечениях» боевиков ходят ужасные слухи.

— Почему ты? — не перестает твердить Колян. — Пусть телевизионщики едут. Тебе же все равно не поверят. Скажут, что все сам придумал.

— Не скажут. У меня будут фотографии.

— Как же, будут они фотографироваться, — ворчит Колька, но успокаивается.

К вечеру приходит посредник. Меня уже ждут. Командование отказывается дать мне сопровождение. «Мои люди и так гибнут пачками, чтобы посылать их еще и на верную смерть. Я на это не пойду», — раздраженно говорит майор.

Было одиннадцать часов утра, когда Лариса второй раз за это утро проснулась. Она была уже в своем номере — уснула там после возвращения от Олега рано утром. Видимо, сказалась бурная ночь — Лариса и не планировала снова уснуть, но физиология взяла свое.

Досадуя на себя за позднее просыпание, она быстренько приняла душ. Потом, натянув купальник и бросив в сумку полотенце и подстилку, вышла из комнаты и решительно направилась к номеру Олега. Этого лежебоку тоже пора разбудить, иначе он может проспать весь день.

Он сам так говорил. Нынешняя его работа, как он сам признался, связана с огромными физическими нагрузками, и на море он приехал даже не купаться, а просто выспаться, неважно где: на пляже или в номере. Вежливо постучав и не услышав никакого движения изнутри, Лариса нахмурилась. Потом она постучала снова. И опять — никакого ответа.

Проведя минут пять у дверей в непрерывном постукивании, Лариса не выдержала и, решив, что большого криминала не будет, если она вторгнется на чужую территорию, вынула свой ключ от номера. На удивление, он подошел, и дверь открылась.

«Черт, — выругалась Лариса, спотыкаясь обо что-то лежащее на полу, — да что здесь произошло?!»

Валерия открыла дверь и очутилась в просторном помещении, в котором сидело человек пять народу. Все они корпели над работой перед мониторами компьютеров. Она не сразу заметила свою подругу, Галку Пономареву. Та примостилась в дальнем углу и сосредоточенно стучала пальцами по клавиатуре.

Валерия робко проследовала в дальний угол. На нее мало кто обратил внимание. Разве что высокий светловолосый мужчина в очках скосил взгляд, да и то его можно было отнести к разряду равнодушных.

Девушка подошла к подруге и слегка тронула ее за плечо. Галка как-то раздраженно повернулась к ней, но, увидев, кто пришел, сразу же приветливо улыбнулась.

— Привет, зайка, — весело поздоровалась она.

— Привет, — ответила Валерия. — Ну вот, я пришла.

Ох, до чего же неохота никуда выходить! Даже выезжать и то ножом по сердцу!

Лариса посмотрела в окно, по стеклянной поверхности которого обильно стекали капли дождя. Деревья с нежно-зеленой майской листвой раскачивались под силой ветра, на небе не было ни единого просвета. Дождь лил уже два часа, не переставая, словно на дворе был октябрь, а не май.

«Может быть, действительно сегодня никуда не ездить?» — подумала Лариса. В ресторане могут управиться и без нее. Вчера выдался напряженный денек, Ларисе пришлось выдержать последовательный напор представителей различного рода проверяющих ведомств — от налоговой полиции до областной пожарной службы.

Конечно, пришлось кое-кому «дать на лапу» — не без этого. И всех покормить бесплатно самым лучшим обедом, составленным из французских национальных блюд. Ну, и черт с ними, лишь бы отвязались и еще три месяца не приходили. Ларисе не жалко. Правда, пожарные совсем обнаглели и просили завернуть им две порции пиццы еще и домой, но Лариса выдержала и это хамство. Главное, чтобы потом не доставали…

— Ларочка, ты сегодня что, никуда не поедешь? — поинтересовался муж, заглядывая в спальню.

Калягин явился на встречу без опозданий, подобно лондонскому экспрессу. Собственно, его образ вызывал у Ларисы ассоциации с вежливым, чуть чопорным английским лордом. Чувствовалось, что человек очень следит за своими манерами, и склонность к ритуализации общения, соблюдению в нем определенных правил была развита в нем очень сильно.

Исходя из своих наблюдений, Лариса решила угостить главного редактора типично британским ужином. В меню были жареные крабы с тостом и маслом, жареная свинина с яблочным соусом и кнедлики. На десерт планировался фруктовый крем. К крабам было подано сухое мозельское вино, а к свинине — молдавское «Алиготе».

Калягин, отведав крабов, по-видимому, остался очень доволен.

— Я так понимаю, что сегодня в вашем ресторане День Соединенного Королевства, — пошутил он.

— Вы правильно подумали. А я поняла, что вы неплохо разбираетесь в кухне народов мира.

«Вольво» старательно повторяла все маневры, совершаемые идущей впереди «БМВ». Собственно, езда заняла всего минут пятнадцать, и вскоре автомашина подозрительных личностей, которую преследовала Лариса, остановилась возле здания проектного института. В этом здании арендовали помещения многие коммерческие организации.

Лариса притормозила рядом с «БМВ» буквально сразу же и увидела, что главный редактор «Правого дела» совершенно спокойно выходит из машины и направляется в сопровождении двух крепких парней к входу. Она бросила свой взгляд на таблички с фирмами, которые были представлены в этом здании, и прочла на одной из них «АВТ Система». Ей сразу все стало ясно — фирма с этим названием принадлежала небезызвестному Сергею Школьникову, бывшему зампреду областной думы и неутомимому политическому авантюристу.

То есть выходило, что именно его люди и предложили, если можно так выразиться, проехать в их вотчину Илье Калягину. Она уже начала раздумывать, стоит или не стоит ей вмешиваться в ситуацию, как Илья развернулся на крыльце здания и заметил ее машину. Он настойчиво отстранил от себя одного из провожатых и махнул Ларисе рукой.

— Лариса Викторовна, идите сюда! — закричал он.

— Сейчас, — ответила она, вынимая сотовый телефон и лихорадочно набирая домашний номер.

В газете «Правое дело» царила напряженная обстановка. Лица сотрудников были сумрачны, каждый старался заниматься своим делом, практически не разговаривая с другими. Видимость непринужденности пытались поддерживать только Гульков и Турусова, которая по складу своего характера, видимо, была оптимисткой. По крайней мере, так показалось Ларисе, когда она пришла в газету «на работу» на следующее утро после разговора с Калягиным.

Ее представили коллективу как нового менеджера по рекламе. И личность ее не вызвала особого интереса у работавших в газете. Как объяснил ей Калягин, менеджер по рекламе требовался газете давно, но «как-то руки не доходили». Поэтому появление человека на этой должности не должно было вызвать ни у кого подозрений.

Сам главный редактор с утра вперил взгляд в экран компьютера и в течение двух часов молча занимался с какими-то текстовыми файлами.

Около полудня в редакцию пришли Артемов и Птичкин. По их лицам Лариса сразу определила, что у них что-то случилось. Артемов отмахнулся от Гулькова, который попросил его подойти, дабы уточнить какую-то деталь в его материале, а Птичкин с важным видом, не поздоровавшись ни с кем, направился к Калягину. За ним же последовал и Артемов.

Они каждый со своей стороны склонились над главным редактором и что-то тихо сказали ему. Калягин, выслушав полученную информацию, сидел с обалдевшим видом. Потом он очнулся, судорожно вздохнул и помрачнел.