Настоящий художник может всё. Копию Веласкеса, Рембрандта, Сальвадора Дали – пожалуйста! Он всё это знает, всё умеет. Но свои картины пишет по-своему. Для того он и работал долгие годы, изучал почерки и стили других мастеров, чтобы потом заговорить своим, ни на кого не похожим, голосом. Но в нём, в этом голосе – весь опыт его великих предшественников.
«Шляпа» написана будто бы и не Алешковским. Перед нами рассказ современного, ещё русского, американца. Этакое магическое перевоплощение, как у одного из героев его истории. Которая похожа на анекдот, выдумку, но хочется встретить, спросить автора – а, может, всё это случилось и на самом деле? В которой ещё и Чехов, но уже и – Джек Лондон, О’Генри…
И это уже – Алешковский. Который безделицей, пустяком назвал неожиданную свою «Шляпу»…
Редкий, наш, отечественный продукт на американской земле…
Александръ Дунаенко
ШЛЯПА
В пять утра Нью-Йорк так тих, сонлив, безмятежен, расслаблен и невинен, что загулявшая дама смело могла бы простоять полчаса в собольем палантине на углу 42-й и Бродвея, поблескивая, вдобавок, всеми своими сапфирами и с торчащей из полузакрытой сумочки тысячедолларовой купюрой.
А если бы на эту даму наткнулся вдруг случайный в этот утренний час уличный громила, то он резко рванул бы от нее когти, решив, что дама эта – коварная ментовка и, возможно, главная фигура полицейской провокации, рассчитанной на полных дебилов.
2
Возвратился к шляпе вовсе не тот молодой человек, которого я встретил ранним утром, а какая-то дряхлая, совершенно, видимо, опустившаяся развалина. Я вместе с толпой шарахнулся в сторону, поскольку от жутких обносков нищего невыносимо разило черт знает чем – мочой, пивным перегаром, затхлостью отчаяния и страшной бедностью на самом дне жизни.
В общем, вид его был неописуемо ужасен. Нельзя было разобрать ни цвета лица, ни возраста этого человека, казавшегося одновременно и поп-артистической фигурой Вечного Нищего, и несчастным смертным, вот-вот готовым врезать дуба прямо у вас на глазах. Он, кроме всего прочего, хромал, дергался, что-то мычал и еле-еле тащил ноги, очевидно, превозмогая сразу три тяжких заболевания – Св. Витта, Паркинсона и Оппенгеймера, как говорит Андрей Битов, начавший путать Альцхаймера с героем одного знаменитого романа Фейхтвангера.
Толпа соглядатаев и туристов мгновенно примолкла, как бы устрашенная явлением призрака инобытия. Два мента даже смущенно прекратили всегда раздражавшее лично меня жонглирование дубинками. Группка бойскаутов резко замедлила ритм коллективного пережевывания жвачки.
