Жили-были в соответствии с воинской присягой, прославленные анекдотами, воины военно-строительного отряда. А дальше – наши армейские товарищи "проваливаются" в 1941 год. И что выпадет на долю попаданцев из стройбата, мы пока не знаем сами.
ПРОЛОГ
Весенняя вахта 2013 года, для поискового отряда "Фронтовые дороги" как-то не задалась. Нескончаемые дожди мешали работе. Мы возненавидели свои промокшие куртки и сырые, облепленные глиной берцы.
В коротких промежутках между дождями, на нас набрасывались зудящие, голодные комариные стаи. Вечером в отрядном шатре и ночами в палатках, они жрали, независимо от выпадения осадков, невзирая на последние достижения химии и биохимии в виде разнообразных отпугивающих репелентов.
Но ни комариный ад, ни глина, ни вода, скопившаяся на глинистых полях и в торфяных лощинах, не бесили поисковиков так, как современные, высокотехнологичные металлодетекторы, купленные за большие кровные рубли. Отсыревшая электроника начала дурить самым дурным образом.
Пришлось вернуться к первоистокам поисковой техники и дециметр за дециметром, изредка ударяя в осколки, соржавевшие каски и противогазные коробки, колоть чавкающий от сырости грунт металлическими щупами в надежде, что щуп отзовется глухим стуком наконечника о кость не погребенного защитника Родины.
Иногда ожидания оправдывались и мы находили останки красноармейцев, погибших в начале октября 1941 года при прорыве из Вяземского кольца вражеского окружения.
Часть первая: ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИШЕСТВИЕ
ЧЕРЕЗ ТРИ ЧАСА ПОСЛЕ Ч.П
Светало.
Со стороны болот тянуло промозглой сыростью и терпким растительным тленом. Тяжелый туман низко стелился над седыми от утренней росы травами, над глянцевыми, зарослями черники и мелким ракитовым кустарником, буйно росшим по берегам небольших болотных озёр.
Оранжевый диск солнца медленно выплывал из-за высоких сосновых боров, окрашивая их в багряный цвет, напоминавший окровавленные человеческие тела. Холодное солнце ещё не грело сырую землю, а только высвечивало укромные уголки дремучего векового леса совсем недавно погруженного в леденящий мрак. Косые тени от высоких деревьев, словно щупальца гигантского осьминога, тянулись по бетонке, пытаясь догнать старый "УАЗ", громыхавший раздолбанной подвеской на стыках дорожных плит, и мерзкими отростками прилепить к себе эту зеленую, дребезжащую железом машину.
– Меня к вам подполковник послал, – докладывал полусонный водитель, молодой белобрысый парнишка с погонами ефрейтора – В часть уже стало начальство съезжаться. Много чужих. Хорошо, что я вас, товарищ капитан, быстро нашел. Ваша жена сказала, что на дачу уехали. Подполковник просил доставить вас немедленно!
– Что там у вас приключилось? Почему такая срочность?
ЗА ДВАДЦАТЬ ЧАСОВ ДО Ч.П
– Рота, подъем! – заорал во всё горло дневальный от тумбочки из центра казармы.
Славка Мамакин кубарем скатился с верхнего яруса. На нижних кроватях, даже не пошевелившись, дрыхли после ночной пьянки деды, для которых команды подъем не существовало, они просыпались только к началу развода. Завтрак им в постель приносили салабоны – вроде Славки.
Из дедов проснулся только Ренат Габидуллин, маленький, вёрткий и злой татарин, который вот уже месяц доставал Славку придирками: то он медленно просыпается, то подворотничок серый, то сапоги плохо начищены.
На гражданке Славка одной левой вмиг бы размазал этого прыща о стенку, да так, что и косточек не найдешь, а здесь нельзя. Деды дружные, соберутся, сбегутся толпой из соседних казарм, запинают до смерти, ещё и другим ребятам из-за его борзоты достанется.
Пытались переломить новобранцы ситуация в части, да попытка провалилась. Когда через неделю после курса молодого бойца одного из их призыва дед попытался заставить стирать свои носки, то по казармам побежали посыльные собирать ребят для отпора. Новобранцы решили драться с дедами стенка на стенку. Силы были примерно равными: их человек двести пятьдесят и дедов столько же. Дембеля, скорее всего, впрягаться не стали бы – они уже о доме думали, сладкие сны видели, даже сливочное масло не ели, как и положено за сто дней до приказа. Черпаки и полугодки в их части призывались из разных регионов и были неорганизованными, зашуганными, они ни к тем, ни к другим не решились бы примкнуть. Драться с дедами договорились после отбоя на асфальтированной площадке за хозблоком.
ЗА ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДО Ч.П.
Нигде нет такого бардака, как в армии. Благодаря беспорядкам, царящим в войсках за ширмой мнимого порядка, наша армия непредсказуема и непонятна потенциальным врагам, а, следовательно, непобедима.
Эта неоспоримая житейская истина копошилась в голове капитана Филипова, перебиравшего в ротной канцелярии пропуска на объект.
Черт подери тех, кто готовил эти пропуска без его ведома! Допуск был дан на весь личный состав роты, на девяносто девять человек. Видимо и объем работы рассчитан на сотню молодых и энергичных рук. А у него в подчинении, настоящих работяг – раз, два и обчелся…
Четыре десятка здоровых пацанов в хозяйственном сброде, то есть в хозяйственном взводе числится.
Придется идти к заместителю командира по хозяйственной части, в ножки ему кланяться, чтобы получить высочайшее соблагоизволение и взять на Объект забуревший воинский контингент в виде сапожников, парикмахеров, портных, кладовщиков, банщиков, свинарей, санитаров, дезинфекторов, электриков и шоферов. Выпрашивать у замполита Смирнова его подчиненных – завклуба, художника, библиотекаря, киномеханика, почтальона, а также музыкантов духового оркестра и вокально-инструментального ансамбля. Цыганить у начальника штаба Шалатонова, отвыкших от физической работы, писарей, табельщиков, курьеров, а так же, дежурных по штабу и по контрольно-пропускному пункту.
ОКОЛО СЕМИ ЧАСОВ ДО Ч.П
"Рота, равнение на пра- а – во, рав-няйсь! Смир-на!" – скомандовал старший сержант Коля Яценко, построивший солдат по распоряжению капитана.
Солдатские головы синхронно мотнулись в одну сторону, возвратились на место и замерли – подбородки приподняты, взгляд вперёд. Руки по швам. Пятки – вместе, носки сапог раздвинуты на положенную ширину.
Что бы там не говорили о стройбате люди, не знающие стройбата, но трёхнедельная муштра по программе "курса молодого бойца", строевые смотры, ежедневные разводы и полугодовая казарменная, круглосуточная, безжалостная школа стройбатовских "дедушек" делали из воинов мабуты неплохих строевиков.
Яценко, заученным приёмом, щелкнув кованными каблуками, выполнил поворот налево и рубанув три чеканных строевых шага докладывал: "Товарищ капитан, третья рота для развода на работы построена. В строю восемьдесят восемь человек. Больных и отсутствующих по неизвестным причинам нет. Командир первого взвода, старший сержант Яценко".
– Вольно.
ЗА ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ ДО Ч.П
На фотографии, сделанной 12 января 1955 года, среди армейских товарищей, стоял в строю его отец – молоденький военный строитель рядовой Ваня Филиппов.
В тот день десант строителей, под командованием лейтенанта Игоря Денежкина прибыл в дикую казахстанскую степь на место будущего Байконурского космодрома.
Десанту приказали построить железную дорогу для подвоза строительных материалов и баллистических ракет.
Единственным приютом стройбата стали брезентовые армейские палатки. А зима выдалась снежная, вьжная и морозная. Шаг за шагом, разгребая снег, скалывая смёрзшийся чернозем, насыпая и трамбуя железнодорожное полотно, укладывая шпалы и рельсы, строили ребята железнодорожную ветку.
Ослабевшие и надорвавшиеся от непосильного труда воины, переводились на "лёгкий" труд. Перед ними стояла задача заготовить несколько тысяч кубометров речного льда, соорудить из него огромный склад и обсыпать сооружение опилками. В том леднике, знойным летом 1955 года будут храниться сотни тонн мяса и других необходимых продуктов.
