Наташа больна… Больна гречаночка…

Гимназист пятого класса Петя Антонов узнал об этом от кухарки Зои.

Старая Зоя смеялась беззубым ртом, смеялась хищно и развратно, подмигивая одним глазом. Другой у нее был стеклянный, вставной, неподвижный. И всегда страшный. И когда Зоя смеялась и прищуривала один глаз, другой мрачно и тупо застывал, — и от этого и все лицо старухи казалось мертвым, побывавшим в могиле и принесшим оттуда свой землистый зеленый цвет.

— Наташа, ваша гречаночка, лежит. И уже был доктор. Поди-ка, теперь поцелуйся с ней, кадет ты этакой!..

…Легкокрылый смех быстро и нежно пьяневших женщин… Аромат оркестра… Музыка духов… Шепот шелка… Кружевные отсветы розовых тел… Болтливые искры обещающих глаз… Лгущие, как роза, и, как роза, красные уста, в молчании ткущие ткань несуществующего счастья… И в воздухе — тоска желаний, наивных и бесстыдных, стыдливых и наглых…

… Это была египетская ночь.

«В этом есть красота, — думал известный писатель Беженцев, сидя у „Яра“, — я так и начну этот рассказ завтра утром: