Машины мчались нескончаемым потоком, а зеленый свет все не загорался и не загорался. Стоящие у поребрика люди покорно ждали. Обернувшись назад, я поняла, что ждать можно до бесконечности, поскольку на близлежащем фонарном столбе красуется магическая кнопка. Я нажала на нее и вернулась к переходу. Светофор радостно замигал. Старушка отвела взгляд от дороги и растерянно посмотрела на скопившуюся толпу. Что будет дальше, я прекрасно знала. Из всех окружающих бабушка выберет именно меня и попросит помочь ей перейти улицу. Ума не приложу, чем это вызвано, но ко мне регулярно — я бы даже сказала, ежедневно — обращаются посторонние люди. Чаще всего я сообщаю им, который час, однако этим мои функции не исчерпываются. Старушек и детей я переправляю через оживленные магистрали, а девочек также вожу в лифте. При этом девочка обычно объясняет, что мама запретила ей ехать с подозрительными личностями, поэтому пришлось долго ждать, пока появится неподозрительная — то есть я. Впрочем, самым большим шедевром я считаю поведение окружающих в Минске, куда я однажды приехала на экскурсию. Каждые пять минут у меня спрашивали, как куда-либо добраться! Спасало одно — почти всех при этом интересовал вокзал, а он являлся тем единственным объектом, путь к которому был мне знаком.

Короче говоря, я не стала дожидаться просьб со стороны старушки и обратилась к ней сама:

— Может быть, вам помочь?

Если правда, что у каждого человека есть ангел-хранитель, то мой, наверное, в тот момент чем-то отвлекся. Иначе он двинул бы меня в челюсть, чтобы я прикусила себе язык. Но вредный ангел бездействовал, и привычный вежливый вопрос был задан. Он-то и вовлек меня в череду детективных событий, круто переменивших мою жизнь.

Впрочем, начиналось все совершенно невинно. Старушка ласково улыбнулась, взялась за мой локоть, и я невольно вспомнила шаблонное выражение «божий одуванчик». Точнее сказать нельзя! Представьте себе женщину лет семидесяти или даже восьмидесяти, невысокую, сухонькую, прямую, с изрезанным морщинами, однако вполне благообразным лицом. Волосы моей новой знакомой были тщательно забраны в пучок, и вообще она казалась на редкость чистенькой и аккуратной. Ее безупречно выглаженное темное платье было не из тех, что бросают вызов возрасту и потому у меня лично вызывают жалкое ощущение. Нет, она была одета так, как и положено очень пожилой даме, следящей за собой, однако не питающей на свой счет иллюзий.

Вот так мы и сдружились. Поездка в Павловск оказалась весьма приятной. Мы гуляли втроем — Софья Александровна, я и Амишка. Мое первое впечатление — что я познакомилась с весьма интересной и нестандартной личностью — подтвердилось. Например, как вам понравится, что старушка-божий одуванчик взяла с собой дорогой современный фотоаппарат и призналась, что почти никогда с ним не расстается, поскольку является фотолюбителем, и снимки свои печатает в основном сама в домашней лаборатории, не доверяя мастерским? Поразительно, да? А уж эпизод с Амишкой просто достоин быть запечатлен в анналах истории.

Представьте себе аккуратную сухонькую особу восьмидесяти шести лет, ведущую на поводке маленького пушистого пекинеса. Они спокойно идут вперед, пока не натыкаются на двух амбалов, полностью загораживающих собой неширокую аллею. Оба амбала одеты во что-то кожаное, и оба пьяны.

— Давайте пойдем обратно, — предлагаю Софье Александровне я. — Они, по-моему, будут тут стоять до конца света.

— Ну зачем же, Наденька? — удивляется моя спутница и вежливо обращается к одушевленной преграде: — Молодые люди! Я бы рекомендовала вам отойти чуть в сторону, а то моя собачка может вас укусить. К сожалению, она противница спиртного.

Парни загоготали, и один из них нагнулся, чтобы ткнуть пальцем Амишке в морду. Вот этого ему не следовало делать! Куртка, разумеется, слегка задралась, и на полностью защищенном кожаными доспехами теле возникла голая полоса. В нее-то и вцепился мудрый песик, а, вцепившись, вовсе не собирался отступать. Пострадавший взвыл.

Софья Александровна рассказала мне кое-что о себе. Муж ее ушел в лучший мир больше двадцати лет назад — впрочем, в почтенном возрасте семидесяти двух. У них была единственная дочь, умершая совсем недавно. После ее смерти отношения с внучкой, к сожалению, серьезно разладились.

— Бедная Люба, увы, характером не в нашу породу. Она легко поддается влиянию и не склонна заглядывать вперед. В восемнадцать лет она совершила мезальянс, и это испортило ей жизнь.

Я удивилась:

— И что вы считаете мезальянсом? Вас не устроило происхождение жениха?

— Дело не только в происхождении. В конце концов, многие выходцы из простой среды прославили Россию своими талантами. Сергей же никогда не поднимется над своей средой. Наоборот. Клерк в заштатном конструкторском бюро — вершина его карьеры. Впрочем, и это не главное. Уровень его эмоциональных и интеллектуальных возможностей очень низок, и диплом о высшем образовании ничего тут не изменил. Зато уровень притязаний превосходит все пределы. Поэтому Сергей убежден, что все его недооценивают и все перед ним виноваты.

Встречи с Софьей Александровной принесли мне много радости, однако им был отмерен недолгий срок. Примерно через два месяца после нашего знакомства часов в одиннадцать душного июньского вечера я подняла трубку телефона и с ужасом услышала:

— Это звонят из больницы по просьбе Софьи Александровны Знаменской. Она сейчас у нас и просит срочно приехать.

— Хорошо. А что с ней? Сердце?

Она никогда не жаловалась на здоровье, однако в нашем влажном климате даже молодые плохо переносят жару, а ей восемьдесят шесть!

— Нет. На нее было совершено нападение. Судя по всему, травмы очень серьезные. Приезжайте, а то можете не успеть.

Слава богу, Софья Александровна жила недалеко. Я пешком побрела к ее дому — ведь до начала движения транспорта оставалось несколько часов, а терять времени я не могла. Загадочное сияние белой ночи освещало мне путь, и я почему-то совсем не боялась, хотя обычно остерегаюсь поздних возвращений. Вот знакомый подъезд… и ко мне в ноги бросается что-то маленькое, теплое и скулящее. Я поднимаю Амишку на руки. Мордочка у него в крови, и, видя эту кровь, я почему-то начинаю плакать. А он слизывает мои слезы и тихо стонет. Так и просидели мы с ним на лавочке у подъезда, а утром сели на метро и поехали ко мне.

Касьян встретил меня возмущенным мяуканьем. Он не привык почивать в одиночестве. Касьян, как вы понимаете, кот. Пятнадцать лет назад я подобрала его на помойке, и семейный совет постановил из экономии назвать приемыша этим редким именем — чтобы, по мудрому замечанию папы, пореже справлять ему именины. Ведь у Касьяна они двадцать девятого февраля! Впрочем, и без именин кота баловали неимоверно. Он вырос огромным, хотя был не пушистым, а гладкошерстным — стандартной полосато-серой расцветки. Амишка казался меньше по крайней мере в полтора раза, а то и вдвое. Умом же Каська превосходил всех знакомых мне котов. Например, писал он прямо в унитаз, да еще и спускал за собой воду, ловко нажимая на рычажок. Правда, теперь я была этому не слишком рада. Он приобрел вредную привычку вскакивать по звонку моего будильника и опрометью бежать занимать туалет. А с возрастом у него начались нелады с почками, и занимал он его весьма надолго. И я, несчастная, бегала вокруг и считала минутки, которых у меня, поверьте, было в обрез — я очень люблю поспать и встаю всегда в последний момент. Однако не станешь же сгонять кота с горшка, если он уже приступил к делу! Вот такие у нас с ним проблемы.

Раньше, когда Касьян был моложе, мои родители брали его с собой в деревню, но последние годы он стал плохо видеть, и они предпочитают оставлять его дома. А теперь вот я Амишку привела. Но Каська умный, он не обидится. Ему только надо объяснить.

Я пустила песика обнюхивать квартиру и посадила себе на колени кота.

— Это Амишка. Он у нас будет жить. Всегда. Он хороший. А ты у меня лучше всех, — я поцеловала Касьяна в мордочку. — Вы подружитесь.

Помещение АОЗТ «Сириус» оказалось точно таким, каким ему положено быть — офисная мебель и сияющие евроремонтом стены. Кондиционеры тихо гудят, на окнах жалюзи и стеклопакеты. В общем, я никогда с подобным не сталкивалась, однако сто раз видела рекламу. Правда, молоденькая девушка, сидящая за ближайшим столом, отличалась от привычного стандарта — тощей блондинки ростом с пожарную каланчу. Она была невысокая и полненькая, только не рыхлой болезненной полнотой, а этакой симпатичной и упругой. И щечки у нее были толстенькие и упругие, и ножки, и вообще она напоминала веселый резиновый мячик. Одета она была вроде бы самым неподходящим образом: на ней красовались жутко короткая обтягивающая черная юбка и обтягивающая же светлая кофточка, а слишком упитанным женщинам, по моему убеждению, лучше носить свободное. Однако она в своем тесном костюмчике была совершенно неотразима, и ничего тут не попишешь!

— Здравствуйте! Я программист, по объявлению, — объяснила я.

— Вы? — радостно удивилась девушка. — А до вас все приходили мужчины. Посидите минутку, я сейчас.

И она, постукивая каблучками надетых прямо на голую ногу черных «лодочек» (очередная нелепость, которая ей шла), упорхнула в соседнюю комнату. Вскоре она вернулась в сопровождении низкорослого бородатого типа лет тридцати пяти.

— Ох, как приятно! — приветствовал меня тип. — Такая чудная девушка хочет у нас работать! Слушай, а ты и вправду программист?

Сотрудников, слава богу, оказалось немного. На следующее утро первым предстал передо мной тот самый поразительно красивый блондин, чья фотография ошеломила меня несколько дней назад. Тот, которого раздевала возбужденная девица. И, признаюсь, возбуждение ее перестало меня удивлять. В жизни Олег был еще красивее, чем на снимке. Вроде бы дальше некуда — а он еще красивей! И создаст же природа подобное чудо! Рост высокий, но не слишком, фигура мускулистая, однако не перекачанная. Античная, одним словом, фигура, как у молодого бога. Пальцы длинные, словно у пианиста. Черты лица правильные и в то же время нестандартные. Глаза, черт возьми, синие, ресницы длинные, брови вразлет! Губы — как там у Цветаевой? «Ваш нежный рот — сплошное целованье». Нос… что, скажите мне, привлекательного можно найти в носе? Можно. На один нос я готова была б любоваться часами. Останавливало единственное — остальные женщины тоже ведь не слепые. Наверное, надоели парню хуже горькой редьки. Так неужели еще и я стану его допекать? Нет, надо сдержаться и оставить его в покое.

Короче, красавца звали Олег и он работал заместителем директора по связям. И, судя по снимкам Софьи Александровны, связи он устанавливал весьма успешно, хотя имели ли они отношение к коммерции, сказать не берусь. По крайней мере, если в партнерской фирме не все были мужчинами, то успех Олеговым начинаниям был обеспечен.

Следующим в офисе появился Михаил Григорьевич, чья внешность по контрасту произвела на меня весьма невыгодное впечатление. Лет пятидесяти, тощий, почти лысый, он походил на язвенника и имел унылый обиженный вид. Его должность называлась «заместитель директора по снабжению». Вообще в загадочном «Сириусе» половина сотрудников являлись директорами да заместителями, а с рядовыми работниками было хуже. Витя — главный программист, я — просто программист, Лерочка — секретарь. Кто еще? Разумеется, бухгалтер, Светлана Петровна. Бухгалтер в наши времена — главный человек, это даже я знаю. Светлана Петровна была страшна, как смертный грех, из чего я сделала вывод, что она отличный специалист. Иначе ее не стали бы держать, правда? Несмотря на жару, она пришла в строгом темном костюме и белоснежной блузке. Дорогие колготки, дорогие туфли. На лице — боевая раскраска, только привлекательности она не добавляет. После сорока, да еще при землистой коже и иссиня-черных волосах, я бы не рискнула на кроваво-красные губы, густо подведенные глаза и вызывающие тени. Все это делало Светлану Петровну похожей на ведьму, однако ведьму выдержанную и умную.

Последним в служебной иерархии числился Юрик, курьер. Я его сразу узнала — именно к нему Лерочка нежно склоняла головку на одном из фото. У них вообще явно был роман. По крайней мере, они сразу уединились на диванчике и принялись шушукаться и хихикать.

И, наконец, от последнего в иерархии пора перейти к первому — директору. Он появился позже всех, часа в три, и оказался тем самым сексуальным усачом. Я сидела за компьютером и осваивала программное обеспечение, поэтому на шум в приемной сперва не обратила внимания. Офис состоял из четырех помещений — приемной, куда попадаешь сразу же и где размещается стол секретарши, компьютерного зала, расположенного по правую руку (там места для меня и для Вити), и двух смежных комнат по левую руку — общей и директорского кабинета. Да, от общей комнаты еще отгорожено что-то вроде столовой.

Придя домой, я вновь тщательно изучила фотографии. Итак, имеются Костик, Леня, Олег, Лерочка и Юрик. Светланы Петровны, Михаила Григорьевича и Вити нет. Нет — и слава богу. Костик снят с различными дамами и мужчинами, Леня с Лерочкой и каким-то типом, Олег с двумя дамами, Лерочка с Юриком, Костиком и Леней, а Юрик с Лерочкой. Сам черт ногу сломит!

К сожалению, впереди ждало худшее. Я раскрыла тетрадку и внимательно перечла ее содержимое.

Вот вам все девять страниц. И что я с ними должна делать?

Единственное, на что меня хватило, — сосчитать по пальцам знакомых мне «сириусцев». Их оказалось восемь. А страниц-то девять! Девятый член фирмы, впрочем, теперь я, только вряд ли я фигурирую в тетрадке. Фигурирует, видимо, программист Дима, ушедший в отпуск. Итак, девять человек — девять записей. Осталось понять, что к кому относится. Всего-то? А может, мне расшифровать письмена майя или предсказания Нострадамуса? Ясно только, что N3 и N4 связывают какие-то отношения аж с тремя восклицательными знаками. Кто же это? Костик и Лерочка? Леня и Лерочка? Леня и Костик? Лерочка и Юрик? Вариантов тьма. Кто-то, вероятно, трус. Еще у кого-то зависть. К кому? Голова пухнет! Я ведь вчера начала собственный список? Займусь-ка лучше им. Вдруг рано или поздно между ними двумя возникнут пересечения? Тогда хоть что-то станет ясно.

На следующий день я поняла, что мое рабочее место расположено крайне неудачно. В одной комнате со мной заседал только Витя, а он среди подозреваемых шел у меня даже не во втором, а в третьем эшелоне. Ну чем, скажите на милость, можно шантажировать программиста, пусть даже работающего в посреднической конторе? Директора, заместителя директора, бухгалтера — запросто. Наверняка они поворачивают различные махинации. Говорят, их все проворачивают, за исключением таких дураков, как я. А программист — мелкая сошка и ответственности не несет. Что же касается Витиной личной жизни, так вряд ли она выходит за разумные пределы. Фотографий его, и то нет!

Поэтому с утра, получив задание, я вынуждена была временно забыть о расследовании и начала разбираться со списками поставщиков. И, представьте, почти сразу же обнаружила нечто важное. Недаром я вчера тщательно изучала записи Софьи Александровны! Среди большого количества названий я вычленила АОЗТ «Эридан», ЧП «Гамма» и ЗАО при СПбМЗА — то, что фигурировало в загадочной тетради под номером 4. И чем же эти предприятия выделяются из общего ряда? Почему выбрали именно их? Я подняла голову, чтобы деликатно порасспрашивать Витю, и наткнулась на устремленный на меня полный удовлетворения взгляд.

— Что-нибудь не так? — слегка опешила я.

— Слушай, это правда?

— Что?

— Надежда, зайди ко мне, — поманил меня Костик, не успела я переступить порог. — Дело есть.

«Неужели Леня уже пожаловался? — изумилась я. — Значит, я совершенно не разбираюсь в людях. Я считала, для него смех окружающих страшнее пистолета. Он будет мстить исподтишка, чтобы никто не догадался, в чем дело. Или Костик снова примется за свое? Устала я от них всех, честное слово».

Оба моих предположения не оправдались.

— Слушай, Надежда, — серьезно начал Костик. — Сегодня к нам зайдет один человек. Зовут его Анатолий Анатольевич. Так уж ты, пожалуйста, ему не хами. Уж постарайся.

— Он что… пристает очень? — заподозрила я.