Планета Марс — мое сегодняшнее пристанище. Но иногда мне кажется, что прежде я прожил на Земле несколько тысяч лет, в вечной спиритуалистической сущности, минуя вереницу человеческих созданий.

Те, кто ныне страдает на Земле, могут подумать, что я счастлив. Но нет! Мне скучно здесь, несмотря на новые впечатления на неизведанной планете.

Уныние, для которого здесь достаточно поводов, вновь и вновь заставляет меня возвращаться к прошлому, брать в руки перо и погружаться в приятные воспоминания.

Женщины — вот большая часть теней моего прошлого, они заполняют все мои воспоминания. Ведь во время своего воплощения на Земле я был большим грешником. Мои читатели должны знать об этом.

Виолетта — вот имя той, что будоражит сейчас мои уснувшие чувства, и вдыхаемый мной воздух буквально пропитан поэзией. Все радости, обещанные Магометом своим ревностным сторонникам, я познал рядом с ней и был неутешен, когда она умерла.

С Виолеттой я познакомился в тридцать лет.

На улице Риволи располагался роскошный дом с колоннами, где на первом этаже находился магазин белья, а верхние этажи сдавались для прислуги и девушек. Я жил на пятом и в то время имел красивую и аристократичную любовницу.

По пылкому нраву ее можно было сравнить с растительностью Арголиды

[1]

, по волосам — с Электрой Эсхила, а ее белоснежную кожу словно воспел в «Эмалях и камеях» Теофиль Готье. Однако она обладала скверным характером, который испортился из-за ее все возрастающей полноты. Она не могла справиться с собой, и потому мы все реже и реже встречались. Наши комнаты находились в разных концах квартиры, но я не торопился их объединять.

Я уже подумывал о том, что буду писать, и потому поселился в комнате с видом на Тюильри. Созерцание травы и деревьев как нельзя лучше способствовало творческому отдыху.

Днем в листве находили укрытие голуби, воркуя о своих делах, а с наступлением сумерек все погружалось в тишину.

Квартира на улице Сент-Опостен не выглядела как гостиничный номер. Я изысканно ее обставил, ведь она должна была отвечать своему назначению. Самая взыскательная любовница должна была чувствовать себя в ней превосходно.

Алый бархат на стенах, драпировка на потолке, в тон стенам — кровать, прикроватные и оконные занавеси. Витые шнуры и атлас цвета старого золота дополняли всю эту роскошь.

Комнату украшали зеркала, расставленные друг против друга, и, отражаясь одно в другом, выстраивали бесконечный коридор изображений.

Рама зеркала над камином выглядела как модель Прадье, великолепного скульптора, способного изобразить вызывающе саму невинность.

Дверь в туалетную комнату также была завешана алым бархатом. Маленькое оконце освещало ее, тепло шло от камина, находящегося в комнате. Устройства, находящиеся в ней, были последними английскими новинками, требующими для эксплуатации лишь воду.

Она была такое очаровательное дитя и, действительно, сама природа говорила в ней. Виолетта читала целыми днями, благо, в моей библиотеке была большая и хорошая коллекция книг.

— Тебе не было скучно? — поинтересовался я.

— Было скучно без тебя, но не одной.

— Что ты читала?

— «Валентину».

[3]

Как только наслаждение исчезало, возвращалась боль. Она была несильной, но все же беспокоила бедняжку. Перед уходом я посоветовал Виолетте полежать в ванной с отрубями, успокоив малые губы круглой губкой с отваром алтеи.

Оказалось, что и в этом вопросе мне пришлось взять на себя роль учителя — что такое малые и большие губы, она не знала. При помощи зеркала, гибкости Виолетты и, конечно же, с ее согласия, я выполнил сладкий урок, показав ей все, что требовалось.

Удивительно, что увиденное было для нее новым и неизведанным, никогда ее не посещала мысль рассмотреть свое тело, настолько она была наивна.

Несмотря на проведенную вместе ночь, много осталось для нее неизведанного. Она до сих пор была, как ребенок. Я объяснил ей цель, ради которой Создатель даровал союзу двух полов великое удовольствие, я рассказал ей о воспроизводстве себе подобных, о том, что это цель природы и дар всем живым существам, от человека до растений. Это одна из основ социального устройства, а совершенство вида — дело вторичное.

Потом последовали подробности. Я рассказал Виолетте о клиторе, этом очаге наслаждения, который у нее был мало заметен. Потом нашего внимания удостоились дверцы любовного святилища — большие и малые губы, стыдливая вуаль девственной плевы, скрывающая путь к вагине, этой будущей дороге материнства. Я сказал ей, что она бы могла найти отверстие, из которого идет кровь при месячных, если бы плева не была разорвана. Я познакомил ее с мнением ученых по поводу зачатия, создания, формирования человека и рассказал о матке, совокуплении и беременности. Я назвал ей слово «сперматозоиды» и рассказал об этих невидимых мужских существах, скрытых в семени, равно как и о женских яичниках, их трубах и оплодотворяющихся шариках.

По улице близ церкви Мадлен в Париже неспеша шла одна молоденькая и очень хорошенькая дама. Одета она была хоть и не броско, но по последней моде. Дойдя до подъезда некоего респектабельного дома, она быстро юркнула в подъезд, вбежала на второй этаж и позвонила в дверь.

Звук электрического звонка еще не успел смолкнуть, как ей открыли. Опрятно одетая служанка провела посетительницу в гостиную, обставленную с большим вкусом. Там уже ожидали две другие дамы, столь же молодые и красиво одетые, однако вид у них всех был сосредоточенный и деловитый, словно они пришли на прием к своему врачу или поверенному.

Вскоре после появления нашей дамы, как будто только ее и ждали, в гостиную вышла хозяйка дома: высокая, стройная женщина в изысканном черном шелковом платье, с элегантной прической в том стиле, что полюбился многим английским дамам определенного возраста по той простой причине, что с ней они приобретали значительный и солидный вид. Хозяйка приветливо улыбнулась своей юной гостье, когда обменивалась с ней рукопожатием, затем извинилась и повернулась к другим присутствующим женщинам.

— Ваши друзья уже ждут вас, — объявила она.

Дамы благодарно улыбнулись, поднялись с кресел и вышли из комнаты, а хозяйка дома обратила все свое внимание на свою молодую гостью.

— Так как насчет твоих возлюбленных? Тебе удалось полностью завоевать твое последнее увлечение?

Даму, допрашивающую меня, звали мадам де Лианкур. Я как раз провожал ее к экипажу после благотворительного бала в отеле К.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Сам знаешь! Та женщина, с которой тебя видели на днях в Булонском лесу! Ты был слишком неосторожен, дорогой. Разве можно так компрометировать женщину? Это ведь была жена адвоката Б., не так ли?

— Как? Ты действительно видела нас? Ты ее знаешь? Уверяю тебя…

Одним летним утром, когда еще стало не совсем жарко, некая молодая элегантная дама прогуливалась по живописному парку. Она выбирала самые узкие тропинки и все время оглядывалась, будто шла на любовное свидание и опасалась слежки. За ней и правда в это время следовал какой-то господин, который ни на минуту не спускал с нее глаз. Он сворачивал на те же тропки, что и она и время от времени прятался в кустах, словно индеец.

Я уже слышу ваш вопрос, мои дорогие читатели: «О чем же он собирается нам рассказать? О сцене ревности? Или о супруге, который застал свою супругу за попыткой разбавить свое монотонное супружеское существование легкой интрижкой?» О нет, уверяю вас! Если в этой истории и суждено будет пролиться какой-либо жидкости, это точно будет не кровь, а если вам нужны подробности о судьбе нашей героини, то спешу вас уверить, что речь пойдет лишь о сладчайших чувствах.

Девушка без особых приключений дошла до небольшого сарайчика, оглянулась напоследок еще раз, а затем приподняла юбки, тем самым приоткрыв изысканно обутые ножки и изящные лодыжки, прошла по траве к двери, быстро отворила ее и исчезла внутри.

Sic vos non vobis

[10]

…

Этим преследователем был ни кто иной, как ваш покорный слуга — браконьер супружеских угодий, принявший самое непосредственное участие в этом приключении!

Как известно с незапамятных времен именно француженки, а в особенности парижанки, пользовались репутацией самых сговорчивых и самых искусных любовниц среди особ своего пола, ибо они всегда знают, как доставить своим любовникам удовольствие, придав ему острую пикантность. Однако я осмелился бы предложить причислить к этому достойному обществу уроженок славной Вены, особенно тех, кто в свое время воспитывался в Париже. Поверьте, их элегантность, чувство собственного достоинства, кокетство, талант осторожного обольщения никоим образом не ниже, чем у их парижских сестер, которых они к тому же частенько превосходят красотой лица и фигуры. Они крайне любопытны в делах, касающихся плотской любви, и искренне наслаждаются этим великим искусством, изучают его, полностью отдаются своим эротическим грезам и раздумьям о самых утонченных беспутствах. А в следующий момент могут с легкостью обрести самый что ни на есть добродетельный и благонравный вид.

Именно такой была мадам де Шёнфутц. Переехав с берегов Дуная на берега Сены, она обнаружила там такое множество объектов для любовных исследований, что ее законный господин и повелитель более не устраивал ее в качестве единственного объекта поклонения. Тот в свою очередь был благоразумным мужем, поэтому, дабы избежать каких-либо скандалов, он безмолвно позволил супруге жить, как ей хочется, а сам стал жить, как хотелось ему.

Я же с гордостью сообщаю вам, что оказался тем самым избранным смертным, с которого мадам начала свои любовные исследования. И могу добавить, что в наших уроках мы без колебаний доходили его до крайностей!

Она была способной, ревностной ученицей, я наставлял и обучал ее по самой рискованной методике безграничной похоти, вел по самым приятным, живописным, забавным дорожкам, и не сомневаюсь, что избрал правильный путь, ибо очень скоро она сделалась весьма искушенной дамой!

Но даже восхитительная изысканность любовного наслаждения когда-нибудь заканчивается. Мало-помалу она начала применять мои уроки на практике с другими, а у меня появились новые ученицы. С тех пор мы часто встречались, но нам редко удавалось принесли сладкую жертву на алтарь нашей госпожи Венеры. Чаще всего потому, что обстоятельства были неблагоприятны и не было случая. И вот однажды нас свел в замке В. открывшийся охотничий сезон.