Чарльз Нейман — ученый. Он работает в корпорации «Лучшее будущее», чтобы сделать будущее лучше. Однажды он забыл на работе мобильный телефон. А найдя телефон, потерял ногу — несчастный случай, никто не виноват. Но Чарли не видит в этом трагедии: он всегда считал, что человеческое тело — на редкость неэффективный механизм, нуждающийся в улучшении. Воспользовавшись представившейся возможностью, он начинает его улучшать.
Лола Шенкс — протезист. Она неравнодушна к искусственным конечностям, и в Чарли она находит единомышленника, а то и больше, чем единомышленника. Другие считают его опасным психом. А кто-то видит в нем оружие.
Впервые на русском — роман выдающегося сатирика современности Макса Барри. Роман, экранизировать который готовится Даррен Аронофски, создатель таких культовых хитов, как «Пи» и «Реквием по мечте», «Фонтан», «Рестлер» и «Черный лебедь». «Человек-машина» — роман, при работе над которым Барри решился на уникальный эксперимент: по мере написания выкладывал главу за главой на специально открытом сайте — и обсуждал с благодарными читателями, учитывая их предложения при подготовке книги к публикации.
1
В детстве мне хотелось быть паровозом. Желание казалось вполне рядовым, хотя другие ребята больше любили играть с паровозами, чем притворяться ими. Им нравилось соединять рельсы так, чтобы паровозы не падали. Им нравилось наблюдать за тем, как паровозы проходят сквозь туннели. А я делал вид, будто мое тело — две сотни тонн безудержной стали. Воображал, что весь состою из клапанов, вентилей и гидравлических компрессоров.
— Ты о роботах? — спросил Джереми, мой закадычный приятель. — Хочешь, поиграем в роботов?
Но я имел в виду совершенно другое. У роботов квадратные глаза, резкие движения, обычно они желают уничтожить все живое. Вместо того чтобы заниматься каким-то одним порученным делом, они берутся за все подряд, и в результате толком не выходит ничего. Ширпотреб. Мне не нравились роботы, я считал их неправильными машинами.
Проснувшись, я потянулся за телефоном, но его не оказалось на месте. Я шарил по тумбочке между грудами бумажных книжек, которые больше не читаю, поскольку от электронных пути назад не бывает. Нет телефона. Тогда я сел, включил свет и сунулся под кровать: вдруг телефон как-то умудрился ночью упасть и хитро отскочить? Толком не пробудившись, сквозь пелену перед глазами я водил руками по ковру в надежде найти пропажу, истошно кашлял от поднятой пыли, но попыток не оставлял. «Может, меня обокрали?» — мелькнула мысль. Но я бы встрепенулся, вздумай кто утащить мой телефон. Подсознание бы не допустило.
2
Вокруг меня материализовалась комната. Произошло это не сразу. Постепенно окружающая пустота обрела форму. Не поймите меня буквально — однако под препаратами пригрезилось именно так. Потребовалось время, чтобы я уверился: выбеленные простыни, бежевые стены и мебель на колесиках не растворятся вновь, а я, истекающий кровью, не вернусь в четвертую лабораторию.
Пришла хирург — женщина с темными вьющимися волосами и нетерпением в глазах. Вообще мне в людях нравится нетерпеливость. Такие оперативны. Но в голове у меня жужжали пчелы, а она говорила слишком быстро, чтобы угнаться за смыслом.
— Санация прошла прекрасно. При травмах часто остается много костных осколков и поврежденной ткани, но ваша была на удивление чиста. Пришлось укоротить бедро на шесть дюймов, но это мелочи. Кость почти не пришлось обтачивать. Я сделала лоскутную ампутацию и плотно зашила кожу — большая редкость при травмах. Обычно мы оставляем рану открытой, чтобы легче было иссекать инфицированную плоть. Но, как я сказала, поле было очень чистое.
— Что за поле? — выдавил я.
Вряд ли я толком понимал, о чем спрашиваю. Я просто не хотел, чтобы она тараторила.
