Рассказ о чернознаменном промысле, или, иначе говоря, о романтике черного стяга, то есть о разбойниках с больших морских дорог, стоит начать с упоминания книги А.-О. Эксквемелина «Пираты Америки». Написанная в 1678 году непосредственным участником разбойничьих налетов, прожившим шесть лет среди пиратов, эта книга и по сей день наиболее достоверный документ о жизни и деятельности пиратской вольницы. А посему самое лучшее в начале нашего повествования предоставить слово в качестве предуведомления Эксквемелину.

В своей книге он говорит главным образом о пиратах Карибского бассейна, об их гнездах на Тортуге, Ямайке, Гаити, но, по существу, рассказывает обо всех других местах их действия: в Индийском и Тихом океанах и, конечно, в Атлантическом, у берегов Африки.

Сам Эксквемелин был голландцем и являлся военным лекарем. В этой роли он подвизался и в стане пиратов и был весьма уважаемым и ценимым специалистом.

По мере заселения Американского континента испанцы стали покидать ближайшие острова, то есть в Вест-Индии. На Эспаньоле (ныне Гаити) после их ухода на огромных пространствах бродили одичавшие стада коров, свиней, табуны лошадей. Первыми после ухода испанцев здесь появились французы-флибустьеры – охотники за испанским золотом, которое перевозили на кораблях из Перу в Испанию.

Эти самые охотники обосновались на Эспаньоле и создали здесь базу для своих разбойных налетов. Но чтобы жить, надо есть. Эту банальную истину они решили очень просто. Для обеспечения себя мясом надо было только начать охотиться на одичавший рогатый скот. Этим и занялась часть пиратов, оставшихся на берегу.

Пираты во всем помогали друг другу. Тому, у кого ничего не было, сразу же выделялось какое-нибудь имущество, причем с уп­латой ждали до тех пор, пока у него не заведутся деньги. Пираты придерживались своих собст­венных законов и сами вершили суд над теми, кто пошел на вероломное убийство. Виновного в таких случаях привязывали к дереву, и он должен был сам выбрать человека, который его умертвит. Если же оказывалось, что пират отправил своего врага на тот свет вполне заслуженно, то есть дал ему возмож­ность зарядить ружье и не нападал на него сзади, убийцу прощали. Среди пиратов дуэли за­вязывались довольно легко. Захватив корабль, плен­ных высаживали, чтобы впоследствии продать или заставить делать все, что не хотели исполнять сами. После двух-трех лет добросовестной службы их иногда отпускали.

Нередко пираты высаживались для отдыха на том или ином острове. Чаще всего они выбирали остро­ва, лежащие к югу от Кубы. Они вытаскивали ко­рабли на отмель, и часть команды приступала к ре­монту. Остальные могли делать все, что им вздума­ется. Чаще всего они садились в каноэ и нападали на ловцов черепах. Эти были люди очень бед­ные, они ловили черепах на продажу и на выручен­ные деньги кормили своих жен и детей. А пираты заставляли весь улов отдавать им в течение всего времени, пока их корабли находились в местах, где водятся черепахи.

Любимым занятием пиратов были стрельба в цель и чистка оружия, поистине великолепного. Ружья пиратов достигали в длину примерно четырех с половиной футов, и из них стреляли пулями, кото­рых на фунт шло шестнадцать штук. В патронташах пуль и пороха на тридцать выстрелов. Пираты никогда не расставались со своими патронташами, и поэтому их никому не удавалось застать врасплох. Как только они прибывали в какое-либо место с намерением прожить там долго, то тут же начинали совещаться, куда бы лучше отправиться на поиски приключений. Тот, кто знал местные бе­рега, обычно вызывался вести всех остальных.

Существовал ряд мест, куда пираты стремились попасть в определенное время года. Пройти в такие места не всегда возможно было из-за сильных течений и ветров, и поэтому так уж повелось, что купцы появлялись там в строго определенные месяцы. Кораб­ли, следующие из Новой Испании и Кампече, чаще всего идут в Каракас, на острова Тринидад и Марга­риту зимой, дабы не повстречать ветер с востока и северо-востока. Навигация в эту сторону прекращалась летом: именно в эти месяцы здесь дули встречные ветры. Летом все корабли отправлялись восвоя­си. Пираты уже хорошо знали все пути, по которым обычно должны следовать корабли, и отлично выбирали места для засады. Если пиратам случалось про­вести в открытом море довольно долгое время без добычи, то они шли на любой риск и неред­ко добивались успеха. В этой связи Эксквемелин приводит такую историю.

Один известный пират, по кличке Пьер Француз, родом из Дюнкерка, довольно долго плавал в откры­том море на барке с командой в двадцать шесть чело­век. Он держал путь к мысу де ля Вела, стремясь перехватить один корабль на пути из Маракайбо в Кампече. Но это судно он упустил и решил отпра­виться прямо к берегам Ранчерии, чтобы поохотить­ся на ловцов жемчуга. Ранчерия располагалась непо­далеку от Рио-де-Аче на 12є30ґ северной широты, и там была неплохая жемчужная отмель. Каждый год туда отправлялась флотилия из десяти или двенадца­ти барок. Их сопровождало специальное судно из Картахены с двадцатью четырьмя пушками на борту. На каждой барке бывало обычно по два негра, кото­рые собирали раковины на глубине от четырех до шести футов.

Влюбленный головорез

Во время путешествия по американскому «Дис­нейленду» в числе многих чудес и самых невероят­ных приключений посетителей ожидает и встреча со свирепыми пиратами и их главарем знаменитым морским разбойником Эдвардом Тичем по прозви­щу Черная Борода. Куклы-пираты разыгрывают перед посетителями эпизоды из жизни этого голово­реза. Здесь и он сам в треуголке с изображением на ней черепа с костями, и его возлюбленная Мэри Блад, и смутьяны в кандалах, осмелившиеся поднять мятеж против своего капитана, и мрачная тюрьма, где за железными прутьями под охраной огромного волкодава сидят в ожидании казни попавшие в плен разбойники.

История пирата Эдварда Тича сегодня широко известна. Знают ее по книгам и кинофильмам и взрослые, и те ребята, которые посещают «Дисней­ленд». Но не всем, должно быть, известно, как кон­чил свою грешную жизнь этот человек.

Вот как рисует портрет Тича знавший его капитан Джонсон: «Его лицо, начиная от глаз, было по­крыто густыми черными волосами, которые были также и на груди. Одежда – вся в пятнах от крови и пролитых напитков, платье в нескольких местах по­рвано и скреплено булавками. Грязное тело пропах­ло потом и смесью рома с порохом, которую он обычно пил. У него была привычка заплетать на бо­роде маленькие косички с лентами и заправлять их за уши. Перед боем он надевал через оба плеча по широкой ленте. На них висело по три пистолета. Под шляпой он закреплял два горящих фитиля, сви­савших по обе стороны его лица. Всем своим обли­ком он походил на фурию ада».

И действительно, это был один из самых жесто­ких и кровожадных пиратов.

Всего три года бесчинствовал этот английский пират, а славу оставил по себе немалую. Тому было несколько причин. Прежде всего то, что никому из его коллег по кровавому ремеслу не удавалось захва­тить такое количество кораблей – более четырехсот. И еще потому, что отличался среди пиратской бра­тии необычайным благочестием.

Он был трезвенником, не пил рома и уж тем более – сшибающий с ног напиток из пороха и морской воды; потреблял только чай, не курил. За­претил на борту азартные игры – то есть карты и кости, а главное – приводить на корабль женщин. К тому же слыл глубоко религиозным человеком. Не расставался с Библией. И однажды даже попытался уговорить одного священника присоединиться к пи­ратам. Убеждая его, он говорил, что пребывание служителя Бога среди пиратов послужит им во благо: спасет заблудшие души грешников от вечных мук. Священник отказался спасать души убийц и попросил высадить его на берег.

К характеристике Бартоломью Робертса надо еще добавить несколько слов: он любил музыку, для чего держал на корабле целый оркестр, и был страшным педантом – строжайше требовал соблюдения уста­новленного распорядка, заставлял своих удальцов, как малых детей, ложиться спать в восемь часов ве­чера. Нарушителей грозил повесить на рее.

И еще любил Бартоломью пустить пыль в глаза. Это выражалось в его поведении, роскошной одеж­де, любезности и изысканных манерах. Перед боем надевал расшитый золотом камзол, на голову – шляпу с пером, на груди висел большой крест с ал­мазами на массивной золотой цепи. Когда случалось захватить какой-либо портовый город, Робертс тор­жественно вступал в него под звуки труб и бой бара­банов, с развевающимся черным пиратским флагом. И, как подобает настоящему полководцу, ожидал вручения ключей от завоеванного города.

Таков был этот свирепый пират и любитель теат­ральных эффектов.

Биография Джона Эйвери по прозвищу Долговя­зый Бен была написана по горячим следам его по­хождений Даниелем Дефо. Можно сказать, что Эйвери стал первым джентльменом удачи, чьи при­ключения привлекли внимание серьезного писателя.

Среди многих романов Дефо есть книга под назва­нием «Король пиратов».

Впервые она была опубликована в конце 1719 года. Ее полное название, по обычаю того времени, довольно длинное: «Король пиратов: изложение знаменитых приключений капитана Эйвери, якобы ко­роля Мадагаскара. С описанием его путешествий и пиратства, с разоблачением всех ранее опубликован­ных о нем вымыслов. В двух им самим сочиненных посланиях, одно из которых написано во время его пребывания на Мадагаскаре, и другое после его ис­чезновения».

Как видно из этого названия, книга написана в форме эпистолярного романа. Для большей досто­верности Дефо сделал автором писем самого пирата Эйвери. В конце заглавия-предисловия Дефо иро­нически замечает: «Если и не доказано, что капи­тан собственноручно писал эти послания, то изда­тель утверждает, что уж во всяком случае никто иной, кроме самого капитана, не сможет внести сюда исправления». (Замечу, что Эйвери появляет­ся и в другом романе Дефо – «Капитан Сингльтон».)

Какие же такие знаменитые приключения дове­лось испытать «Пирату-счастливчику» – так назы­валась пьеса о нем, которая пользовалась бешеным успехом у лондонской публики в начале XVIII века.

Ожившая реликвия

В последнее время вошло в моду оживлять, то есть восстанавливать, корабли, прославившиеся в истории мореплавания. Иначе говоря, давать новую жизнь старинным судам, ставшим реликвиями. Все чаще на морских дорогах можно встретить совре­менные копии доисторических плотов «Ра» и «Кон-Тики», джонку «Тай-Ки», колумбовскую каравеллу «Санта-Мария», поморский коч «Щелья», корабль «Мэйфлауэр», на котором английские пуритане достигли берегов Америки, судно «Резольюшен» Джеймса Кука, совершившего на нем третье кругосветное путешествие.

Не так давно на рейде английского порта Плимут появился трехмачтовый парусник с высокоподнятыми баком и полуютом. Это тоже копия в натураль­ную величину корабля знаменитого английского мо­рехода – «королевского» пирата Фрэнсиса Дрейка, в XVI веке совершавшего кругосветное плавание на «Золотой лани». В наши дни ее копии предстояло повторить путь, проделанный Дрейком четыре сто­летия назад.

С восстановлением корабля возникли трудности. Потребовались три года скрупулезной работы в архивах, прежде чем были воссозданы его чертежи. Работу эту выполнил инженер Арис­тид Наргард. «Золотая лань» оказалась по современ­ным масштабам совсем небольшим судном – дли­ной 30,5 метра. При строительстве копии использо­вали те же материалы, что и в XVI веке: киль выру­били из вяза, корпус собрали из дуба, мачты из шотландских сосен. Две каюты оборудовали в стиле той эпохи, а на верхней палубе установили 18 кулеврин (типа пищали), отлитых по музейным образцам. Рядом расставили бочонки с порохом и разложили ядра.

После этого «Золотая лань»-2 могла отправляться в плавание и пройти путем «пирата ее величества». Но в XX веке выйти в море оказалось труднее, чем в XVI обойти Землю. Морская инспекция, осмотрев судно, заявила, что оно не гарантирует безопасности команде. Пришлось срочно доделывать. Поставили еще один движок, разместили спаса­тельные пластиковые плоты, радиостанцию, а на реях укрепили антенну радара… Только после этого было получено разрешение на выход в море.

21 июля 1586 года из английского порта Плимут вышли три корабля. Флагман «Желание» (120 т), «Удовлетворение» (100 т) и «Красавчик Хью» (40 т). На мостике флагмана стоял красивый, сравнительно молодой капитан Томас Кавендиш. Образованный вельможа, эсквайр, выпускник колледжа в Кембридже, он, как и многие в ту эпоху, был одержим манией открытия новых земель, где золото валяется под но­гами.

Существовал и иной способ заполучить это самое золото: отнять его у того, кто им владеет. Тогда этим золотовладельцем была Испания. Ее корабли пере­возили добытый драгоценный металл из Южной Америки, точнее, из Перу, где его добывали, по Ка­рибскому морю и дальше, через Атлантический океан. Только с 1521-го по 1530 год было отправлено пять тонн золота. Затем еще двадцать пять тонн золота и сто семьдесят восемь тонн серебра. Дальше – больше. За десять последующих лет Испания получила сорок семь тонн золота и более трехсот тонн серебра.

Но золото любили не только испанцы. На его запах, как акулы на запах крови, бросались пираты со всей Европы. И очень скоро пиратство преврати­лось в весьма прибыльный промысел. Испанским галионам – огромным по тем временам кораблям – стало небезопасно плавать с драгоценным грузом. И тогда с 1537 года испанцы ввели строгий порядок вывоза сокровищ в Европу.

Каждую весну из Испании в Новый Свет отправ­лялась огромная флотилия – десятки галионов с продовольствием и товарами. На подходе к Вест-Индии эскадра делилась на «серебряный флот» и «золотой». Продав товары и погрузив золото и се­ребро, корабли соединялись в Гаване на острове Куба, откуда отправлялись на родину. На всем пути галионы сопровождал конвой из военных фрегатов. И только при переходе из порта Кальяо (на побере­жье Перу в Тихом океане) в Панаму золото остава­лось без охраны корабельных пушек. Об этом знал еще Фрэнсис Дрейк. Помнил об этом и Кавендиш. Недаром в его экспедиции участвовали соратники великого адмирала, проделавшие с ним на «Золотой лани» весь путь вокруг Земли.

Как и другие пираты, Кавендиш сочетал в себе азарт первооткрывателя и исследователя с жаждой обогащения. Собственно, обе эти ипостаси и побудили его отправиться в рис­кованное плавание. Готовясь к нему, он не пожалел денег (рассчитывая с лихвой возместить затрачен­ное, продал даже свое имение), погрузил на корабли в избытке припасов и воды. Набрал команду из ста двадцати трех опытных матросов и офицеров. В снаряжении экспедиции принимали участие и другие компаньоны, те, кто, вложив деньги, надеялись на большие проценты от награбленного.

Пиратский Вавилон

Пожалуй, Генри Морган или, как его еще назы­вали, Джон Морган был самым удачливым из пира­тов. Неудивительно, что о нем написаны горы книг и даже исследований, поставлены кинофильмы, сло­жены песни. Его образ широко используют на Западе в рекламе крепких напитков. Словом, и в наши дни слава знаменитого пирата не померкла.

А первый о нем поведал еще в XVII веке А.-О. Эксквемелин в своей книге «Пираты Амери­ки».

Но прежде чем рассказать о приключениях знаменитого пирата, надо напомнить о том, что происходило тогда в районе Ка­рибского моря – главного района деятельности джентльменов удачи.

Увидеть мир – его страсть

В лондонской Национальной галерее висит портрет человека с роскошной книгой в руке. Под портретом подпись: «Уильям Дампьер – пират и гидрограф». На книге можно прочесть заголовок «Новое путешествие вокруг света». Стоит сразу же уточнить, что герой нашего повествования не только был гидрографом, но и имел отношение к естественным наукам, был также великим мореходом – на его счету многие важные открытия в океане, увековечившие его имя на карте. И вместе с тем Дампьер известен как самый настоящий пират.

Книга, которую держит изображенный на портрете художником Томасом Мурреем Дампьер, стала бестселлером в XVIII веке. Она была переведена на многие языки, не раз переиздавалась. После ее выхода в свет автора избрали в Королевское общество, то есть в академию; с ним водили знакомство многие выдающиеся ученые. И сегодня этой книгой интересуются ботаники, зоологи, метеорологи, этнографы, историки.

При жизни Дампьера одни называли его «знаменитым капитаном», другие – «страшным пиратом». Его имя наводило страх на испанцев в Южной Америке, для них он был морским разбойником. Но как ни странно, многое в жизни этого человека до сих пор остается под покровом тайны, о нем мало что известно. Попробуем, однако, приподнять эту завесу и, сопоставляя различные источники и документы, заглянем в неизведанное.

Пират становится губернатором

Багамские острова были открыты Колумбом в 1492 году. Однако для испанцев оставались «бесполезными землями». Они даже переселили коренное индейское население на Эспаньолу, где использовали в качестве рабов на плантациях. С 1629 года на островах появились англичане и стали завозить сюда невольников из Африки. Затем последовали годы борьбы за эти острова между англичанами, испанцами и французами. Так, в 1703 году, во время войны за испанское наследство, испанцы и французы напали на Багамские острова, сожгли на острове Нью-Провиденс город и порт Нассау и вместе с плантаторами и рабами-неграми захватили в плен английского губернатора. В живых осталось всего несколько жителей, которые успели укрыться в лесах. Этой ситуацией не преминули воспользоваться пираты. Примерно в том же 1703 году они избрали обезлюдевший Нью-Провиденс своей главной базой, как в свое время Тортугу и Ямайку.

Остров Нью-Провиденс и его порт Нассау явились идеальным местом для пиратов. Порт давал надежное укрытие значительному количеству кораблей. Несмотря на мелководье, туда могли заходить суда водоизмещением до 500 тонн. Более крупные корабли должны были пользоваться двумя узкими проливами, расположенными справа и слева от одного из островов. Форт, расположенный на острове, позволял держать эти проливы под огнем мощных пушек.

Значение Багамских островов к тому времени, видимо, поняли и в Англии. В 1705 году английский парламент направил королю адрес, в котором, в частности, говорилось: «…порт острова Провидения может быть легко защищен, и очень опасно оставлять этот остров в руках врага. Поэтому члены палаты обращаются к Его Величеству с просьбой предпринять необходимые шаги, чтобы снова овладеть островом».