Из выступления начальника сувенирного цеха:

— Итак, в закончившемся квартале наш цех перевыполнил план по производству сувенира «Макет доменной печи» на 112,3 процента… В новую модель внесены некоторые усовершенствования, в частности, добавлен постамент сплошного литья, так как ранее имели место жалобы, будто мебель, особенно зарубежных марок, плохо приспособлена под сувенир, который довольно увесистый, около двадцати пяти кило. Теперь же сувенир можно ставить прямо на пол в виде самостоятельной художественной ценности!.. Но нельзя не сказать насчет снабжения нашего цеха металлосырьем, которого не хватает, что тормозит…

Из выступления директора Дворца культуры на вечере артиста Н.:

— Разрешите, дорогой наш товарищ народный артист, в знак благодарности и признания преподнести вам этот сувенир!.. (Давай-давай! Заносите! Правым боком заносите! Осторожно, не оброни! Стоп! Становите!)… Итак, этот сувенир, наименование — «Макет доменной печи», изготовлен из высококачественных сортов чугуна, артикул, если вам интересно, 11232… Пусть в вашей московской квартире он напоминает вам…

Из телефонного разговора артиста Н.:

Внедрили у нас ЭВМ — электронно-вычислительную машину, значит.

Стоит она в отдельном кабинете, вся в индикаторах-конденсаторах, электрическими своими внутренностями урчит, глазами разноцветными подмигивает…

А мы переживаем.

Косматый малый в очках, которого к ней наняли оператором на высокий оклад, хвалится:

— Десять бухгалтерий может заменить! В нее заложено мозгов приблизительно на сто человек!

Первым пострадал юрисконсульт Ершов.

Красный от возмущения, он ворвался в завком, хлопнул портфелем об стол и закричал:

— Какая там идиотка в проходной стоит! Где Иван Терентьевич?

Иван Терентьевич был старый заслуженный вахтер, знаменитый тем, что в течение рабочего дня успевал прочитать от доски до доски все газеты и журналы, поступавшие на завод, причем больше всего интересовался жизнью американских гангстеров, а также дальнейшими похождениями Жаклин Онассис и экс-шахини Сурейи.

— Захворал Иван Терентьевич! — ответил предзавкома Скворцов. — Временно взяли какую-то бабу… А что?

«Что лучше: когда одно дело у многих или когда много дел у одного человека?» — заспорили в проектном бюро.

— Смотря каких дел, — раздумчиво сказал Чеховин, инженер по фундаментам. — Купить сигарет, продуть жиклер у «Жигулей» или полить цветы на балконе я могу один. Но заложить фундамент дома…

— Тоже сможешь, если захочешь! — сердито сказала Матильда Ивановна, инженер по стенам.

Чеховин обиделся:

— У меня не десять рук!

Распределился после института в проектный отдел. Явился по адресу.

— Работы завал, — обрадовались там, — специалисты позарез… Точи карандаш и рисуй!

Я сел за стол и взял карандаш.

— Не надорвись, — сказал кто-то, — выйдем!

Вышли.

Бывало, звонит мне на работу супруга моя, Татьяна Евгеньевна, и говорит:

— Дорогой, мне тут внука подбросили. Извини, не могла сходить за хлебом. Купи, пожалуйста, сам.

Что я? Ворчал, конечно. Подумаешь — внука привели. Проблема. Одно удовольствие посидеть с ним, прогуляться. До магазина, например. Но обед из-за этого задерживать? Или рубашку не отгладить? Чепуха какая…

А тут подвернулась «горящая» путевка в санаторий. В тот самый, о котором она давно мечтала. Срочно, за два часа собрал я Татьяну Евгеньевну. Ну, это, конечно, только говорится так: «собрал я». Она сама собиралась, но… так уж принято говорить. Собрал, значит, я Татьяну Евгеньевну и отправил здоровья поднакопить.

Утром — стук в дверь. Не звонок, а стук… Явно, ногой… Открываю — Димка. Один.

Однажды пришла в наш дом комиссия.

— Пора капитальный ремонт делать, — сказала член-представитель, молодая симпатичная женщина. — Готовьтесь. Ждите дома.

— Как дома? — говорю. — Я на работу ходить должен.

— Это нас не касается. Ждите.

Взял отпуск, жду. Через неделю приходят два веселых молодых человека.

Прошу вас, прочтите до конца этот рассказ и порадуйтесь вместе со мной — сегодня у меня двойной праздник. Представляю, какое будет лицо у Бориса Сергеевича, когда он узнает от вас то, что я вам сейчас расскажу.

Вы спрашиваете: кто такой Борис Сергеевич? Во-первых, мы с ним дружим семьями. Во-вторых, Борис Сергеевич для меня является своеобразным раздражителем. Скажем, достал он новую ондатровую шапку. Если я об этом узнал — не могу есть-спать, пока не добуду две: себе и сыну-дошкольнику. И обе — из бобров. Или устроил Борис Сергеевич собственный выезд на «Москвиче». Завтра не иду пешком и я — под окном «Лада». И так везде и во всем. Не будь Бориса Сергеевича, я был бы рядовым серой миллионной массы: стоял бы в очередях за ординарной колбасой, ел-пил за столом производства соседней мебельной фабрики и из чашек-кружек местного фарфорового завода. Но Борис Сергеевич, слава богу, есть. Поэтому все продукты получаю в кабинете заведующей «той базой», а моя четырехкомнатная полнометражная квартира увешана импортными коврами и обставлена первоклассной мебелью и хрусталем.

— И в нашей провинции можно быть белым человеком, — при очередной встрече у меня, разливая по рюмкам «Наполеон», говорю Борису Сергеевичу. — Вчера по случаю достал дубленки себе, жене, сыну, дочери, теще — всей родне.

Затем веду Бориса Сергеевича в соседнюю комнату, где на полу кучей лежат девять канадских дубленок. Беру одну, выворачиваю мехом наружу, прошу Бориса Сергеевича мять кожу, обращаю его внимание на шов. Возвращаемся к столу. Борис Сергеевич выпивает коньяк, закусывая завистью. А я молча праздную еще одну победу…

Так, не спуская глаз с Бориса Сергеевича, то догоняя его, то резко обходя на поворотах, я жил-поживал до тех пор, пока однажды не познакомился с филателистом Ивановым.

Лишь злые языки утверждают, что у нас того нет, а другого мало. Неправда это. У нас есть все. И не в одном-двух экземплярах, а вагонами. И большими, и маленькими тележками. Базы торгов забиты товарами. И не только базы торгов. Всего в достатке и на складах магазинов. Если же некоторые возвращаются из торговых храмов с пустыми руками, так в этом виноваты… сами. Не умеют быть покупателями. Не могут найти общего языка со служителями прилавков.

Какие говорят слова в магазине? Чаще всего, раздражающие жрецов торговли. Вроде того: «Когда вы насытитесь дефицитными товарами?» Или того лучше: «Народных контролеров на вас нет…»

А зачем говорить эти обидные слова? Дефицит — это тот же озон. Сколько ни дыши, все дышать хочется. И самому, и родственникам, и знакомым. А народных контролеров, действительно, на всех не хватает. Это я знаю наверняка.

К посещению магазина я готовлюсь как ко дню рождения. Иду как на праздничную демонстрацию. Надеваю лучший галстук, костюм, туфли. Тщательно бреюсь. В кармашке, как у жениха, ромашка. Или другой цветок с чужой клумбы.

Заранее узнаю имя и отчество заведующей необходимой мне секции. При встрече с ней бодрым голосом желаю доброго здоровья. На восточный манер расспрашиваю об успехах не только ее сына или дочери, но и ее сестер, братьев и других родственников. Желаю им стать долгожителями. Поговорив об этом, называю свое имя, рассказываю о своих успехах в общественной и личной жизни. Между прочим, интересуюсь, как выполняется план в этом прекрасном магазине. Говорю, что готов поддержать данное торговое учреждение своей трудовой копейкой. Называю ту вещь или продукт пи тания, которые мне нужны.

Раньше было так. Если тебя кто на балу ненароком толкнул или вслух сосчитал на лице дамы твоего сердца веснушки — становись к барьеру. Обида смывалась кровью. Эти поединки происходили в присутствии болельщиков. Их тогда называли секундантами.

Сегодня стрельба из пистолетов по людям — пережиток прошлого. Да и за хранение огнестрельного оружия по головке не погладят. Но ведь обиды никто не отменял. А рыцарский дух… куда его денешь?

…На днях позвал меня начальник отдела и говорит:

— Я знаю, что в рабочее время вы часами играете в «балду», а в заявлении на квартиру записали не живущую с вами тещу. Второго ребенка рожать не собираетесь, но тем не менее идите в профком и получайте ордер…

Я побледнел от обиды и… говорю: