Уважаемый Читатель!
Все, о чем ты здесь прочтешь — вымысел.
Не следует искать каких-либо аналогий с жившими когда-то или живущими сейчас реальными людьми, которых, возможно, встречал ты сам, либо о которых слышал от своих друзей и знакомых.
Не следует также искать каких-либо аналогий с происходившими когда-то или происходящими сейчас реальными событиями, свидетелем которых, возможно, был ты сам, либо о которых слышал от своих друзей и знакомых.
Это лишь плод фантазии Автора, собравшего вместе эти события и этих людей и представившего их твоему вниманию. Они неотделимы, как друг от друга, так и от данного повествования, вне которого существовать не могут.
* * *
Все, о чем ты здесь прочтешь — правда.
Возможно, тебе и самому приходилось встречаться, либо слышать от своих друзей и знакомых о людях, живших когда-то или живущих сейчас, и чрезвычайно похожих на тех, с которыми ты встретишься здесь.
Возможно, тебе и самому приходилось встречаться, либо слышать от своих друзей и знакомых о событиях, происходивших когда-то, либо реально происходящих сейчас и чрезвычайно похожих на те, о которых ты прочтешь здесь.
Фантазия Автора сводится лишь к тому, что он по собственному разумению собрал эти события и людей вместе и представил их твоему вниманию. На самом же деле большинство из них не имели и не имеют друг к другу никакого отношения, а чаще всего и не подозревают о существовании друг друга.
* * *
Оба приведенных выше суждения справедливы, и тебе самому решать, какое из них тебя больше устроит. Я же, по общепринятой традиции, могу только указать, что:
«ОПИСАННЫЕ ПЕРСОНАЖИ И СОБЫТИЯ ВЫМЫШЛЕНЫ,
А ЛЮБЫЕ СОВПАДЕНИЯ — СЛУЧАЙНЫ»•
― ПО ОБЕ СТОРОНЫ РЕКИ ―
Часть I
УЧЕБНАЯ ПОЕЗДКА
Предисловие
Пролог
…когда несколько месяцев спустя я вновь оказался в своей квартире в Москве, о существовании которой знали все мои знакомые, прозвучавший поздним вечером телефонный звонок меня не удивил. Однако это оказался не очередной бездомный командировочный, а мой однокашник-москвич Серега.
— Привет, старик! Ты в Москве?
— Нет, в Париже! — пошутил я. — Ты хоть на цифры смотришь, когда номер набираешь?
— Брось, не до шуток! — перебил меня Сергей, — Леньку-Бычка помнишь? Вы, вроде как, в одной комнате в общаге жили.
— Быкова, что ли? Ну, да! Не только помню — мы с ним месяца три назад пересеклись здесь в Москве. Только он сейчас, по-моему, где-то за Уралом?
Глава 1
Алексей тронул за плечо стоявшего перед ним высокого, широкоплечего, солидно одетого мужчину средних лет.
— Молодой человек, простите, вас, случаем, не Бычком зовут?
Мужчина резко обернулся, готовый дать отпор наглецу, но, увидев Алексея, удивленно воскликнул:
— Леха, Захаров?! Ты откуда здесь? Где пропадал? Летишь куда-нибудь? Где обитаешься? Семья есть?
Он так и продолжал бы забрасывать его вопросами, если бы не стоявшая позади представительная дама:
Глава 2
«…когда он сообщил о полученном распределении, больше всех обрадовалась мама:
— Ты знаешь, ведь у них и зарплата выше, и можно сразу за диссертацию взяться! Да и вообще — это же Москва, столица! Может, еще и женишься там на москвичке…
— И звания, наверное, у них тоже есть — институт же военный, правильно? — подключился отец, — Глядишь, еще меня обгонишь!
Отец прошел две войны, с отличием окончил академию, но выше полковника так и не выслужился. Да и служить доводилось все больше по самым дальним окраинам огромной страны — от Камчатки, до Закарпатья. Мать терпеливо сносила все его перемещения по службе, и лишь, когда в очередной раз вместо давно ожидаемого повышения, он получал новое направление в какую-нибудь Тмутаракань, не выдерживала.
— Ты что, ничего не видишь? — отчитывала она отца, — Твои же однокурсники — троечники, между прочим — давно уже все генералы! И служат — кто в ГДР, кто — в Венгрии, или на крайний случай — в Польше! А ты, как был „настоящим коммунистом“, так и остался! Пора бы уже поумнеть, не мальчик!
Глава 3
«…из окна вагона был виден почти весь залив, морской порт и часть судоверфи, на которой можно было хорошо рассмотреть находившееся там судно. Оно сразу привлекало внимание своими необычными размерами и обводами. Хищно наклоненный вперед форштевень выдавал в нем военный корабль. Знакомый холодок в затылке подтвердил ощущение неожиданной удачи, и, пропев мысленно: „…из вагонного окна верфь секретная видна“, Ленька возбужденно впился глазами в судно. Однако, верный уже отработанной привычке, тут же отвел взгляд в сторону залива.
— Это ведь уже море, да? Никогда не видел! Только в кино и на картинках! Красиво, правда? — оборачиваясь к стоявшему у соседнего окна мужчине в форме военного моряка, воскликнул он, вполне естественно изобразив восторг и удивление.
„Совсем пацан еще!“ — улыбнувшись в ответ, подумал про себя тоже любовавшийся открывающимся видом Ленькин попутчик.
— Ну, не то чтобы совсем море… Это только залив, а море дальше, милях в трех. Но, фактически, залив ведь тоже море, верно? — офицер был явно не прочь поболтать.
— Дембель? — продолжая улыбаться, спросил он.
Часть II
ШПИОН ЖИЗНИ
Пролог
«…переодевшись, он спустился в ресторан. Однако зал ресторана был пуст и, чтобы избавиться от наплывающей скуки, Виктор прошел через зал в маленькое кафе, находившееся во внутреннем дворике гостиницы. Вместе с официантом к нему тут же подошел метрдотель. Несмотря на ощутимую жару, он был одет в строгий черный смокинг и безукоризненно белую сорочку с изящной, но тоже строгой черной бабочкой. Высокого роста, сухопарый со светлыми набриолиненными волосами, он больше походил на участника конкурса бальных танцев, нежели на служащего второразрядного отеля.
— Рад снова видеть вас в нашей гостинице, сеньор Морьентес! — с радушной улыбкой произнес метрдотель.
„А ведь, похоже, действительно рад!“ — подумал Виктор. Впрочем, учитывая отсутствие посетителей и, очевидно, постояльцев тоже, этому можно было не удивляться.
— Как идут ваши дела? — поинтересовался Морьентес, улыбнувшись и кивнув ему в ответ.
Затем обернулся к официанту:
Глава 1
«Этот небольшой городок на севере страны Виктор Морьентес полюбил сразу. Не случайно его называли Городом Вечной Весны. Расположенный недалеко от экватора на берегу теплого и ласкового здесь Тихого океана, он, казалось, утопал в зелени парков и скверов. А сохранившийся еще со времен колонизации испанский колорит узеньких, причудливо извивающихся по отрогам холма Арика улочек, с многочисленными старинными зданиями и небольшими особняками придавали ему неповторимое очарование давно забытой детской сказки.
Гостиницу Виктор искать не стал. Еще полгода назад он снял небольшую, уютную квартирку по соседству с Пласа де Армас, и теперь чувствовал себя здесь совершенно как дома. Переодевшись с дороги, он позвонил своему старому знакомому из мэрии Алехандро Гарсесу и предложил встретиться, посидеть в кафе за бокалом-другим холодной сервесы (местный сорт пива). Сеньор Гарсес, несмотря на то, что занимал в мэрии скромную должность начальника департамента управления парками, был одним из старейших ее работников и знал обо всех мало-мальски значимых городских событиях. Немаловажным для Виктора было и то, что сеньор Гарсес не имел никакого отношения к его бизнесу, что позволяло Виктору поддерживать у всех окружающих, включая и самого дона Алехандро, впечатление обычной мужской дружбы. Впрочем, иногда Виктор ловил себя на мысли, что ему и в самом деле приятно проводить время с этим пожилым добродушным человеком.
Когда сеньор Гарсес подошел к стоявшим на открытом воздухе столикам летнего кафе, Виктор уже ожидал его, предусмотрительно заказав охлажденное пиво.
— Дон Алехандро! — с приветливой улыбкой встал он навстречу элегантному, несмотря на свои „шестьдесят с хвостиком“ и склонность к полноте, высокому мужчине с пышной седой шевелюрой, — Рад видеть вас в добром здравии! Как ваши дела? Как ваши замечательные парки? Наверняка опять раздобыли для них какое-нибудь новое экзотическое растение!
— Что ты, сынок! — пожав ему руку и тяжело опускаясь в услужливо подвинутое официантом кресло, ответил пожилой сеньор, — Какие сейчас могут быть новые растения, когда в стране происходит такое!
Глава 2
«… несмотря на энергичные протесты дона Алехандро, расплатился с официантом, и они отправились в один из расположенных неподалеку парков.
— Я все-таки хотел бы, чтобы вы познакомили меня с их местным представителем, — попросил он сеньора Гарсеса. — Политикой я не занимаюсь, а ТТТ — одна из крупнейших компаний, работающих в моем бизнесе. Для меня, согласитесь, это очень неплохой шанс стать их компаньоном, пусть даже и в самом небольшом регионе.
— Не знаю, мой мальчик, не знаю…, — Дон Алехандро с сомнением покачал головой, — Мне кажется, ты слишком рискуешь! Помнишь старую индейскую пословицу — „протяни собаке кость, и она откусит тебе руку“? Как бы эти грингос не откусили не только твой бизнес, но и не слопали тебя самого! Но, если ты настаиваешь…
На следующее утро Виктор уже входил в малоприметную дверь расположенного на промышленной окраине города офиса местного отделения компании „ТТТ“.
Помимо расположенного почти в самом центре комнаты большого письменного стола и огромного, больше похожего на сейф, металлического шкафа у стены, никакой другой мебели в комнате не было. Сидевший за столом высокий тучный мужчина изучал разложенные на столе несколько листков мелко исписанной бумаги. Оторвавшись от этого занятия, он острым, цепким взглядом окинул вошедшего Виктора, затем, изобразив на лице некое подобие улыбки, небрежно поинтересовался:
Глава 3
Подробностей того, как ему удалось выбраться и вернуться на Родину, Леонид рассказывать не стал.
— Такой вариант развития событий, разумеется, отрабатывался нами еще в Москве. Так что, напоминание Змея об уходе через сопредельное государство носило, скорее, профилактический характер, — коротко пояснил он, — Там у нас давно работала своя резидентура, и они были готовы переправить нас домой. Гораздо труднее было добраться до них. Я смог только спустя месяц.
— А кто-нибудь еще вернулся? — спросил Алексей.
— Дома, уже в Москве я слышал, что, вроде бы кому-то еще удалось прорваться, но кому конкретно — не знаю. Всю информацию об операции сразу жестко засекретили, и даже упоминать о ней было запрещено — сразу загремишь за разглашение! Тогда я и подал рапорт об отставке…
Глава 4
«…из Кельна поездом добрался до Таллина, где пересел на самолет и вскоре уже вылетел в Ленинград. В Пулково его никто не встречал. Да, собственно, никто и не должен был встречать, поскольку не только о его прибытии, но и вообще о его существовании знали всего три человека. Из аэропорта на рейсовом автобусе он доехал до метро, спустился вниз и через одну остановку вышел. Здесь еще год назад он снял небольшую комнатку в коммуналке. Соседи — старый больной еврей со своей женой — жили уединенно и замкнуто, мало интересуясь редко появлявшимся в квартире молодым человеком. Для них он был обычным госслужащим из Москвы, изредка приезжавшим сюда в командировку.
Он быстро прошел в свою комнату и первым делом привел в порядок свою внешность. Краска с волос была легко смыта, и вскоре из зеркала на него снова глядел Алексей Захаров, младший научный сотрудник одного из московских НИИ.
Он вышел из своей комнаты и осторожно постучал к соседям:
— Иосиф Моисеевич! К вам можно?
За дверью послышался надрывный кашель — старик еще в блокаду подхватил туберкулез, от которого уже так и не смог избавиться — затем хриплый голос произнес:
Часть III
ПЕРЕСЕКАЮЩИЕСЯ ПАРАЛЛЕЛИ
Предисловие
Вместо пролога
Удивительное это занятие — складывание «пазлов». Удивительное и увлекательное. Особенно, когда речь идет о картине, начатой более четверти века назад и все еще неоконченной. Она постоянно изменяется, живет какой-то собственной, не зависящей от нас, жизнью, и, казалось бы, уже нашедший свое место элемент, вдруг оказывается частью совсем другого портрета или события, полностью меняя все изображение. И мы начинаем складывать их заново, уже догадываясь, что вскоре и эта картина исчезнет, сменившись другой, новой…
Глава 1
…из того, что рассказывал Быков, какая-то деталь показалась ему смутно знакомой. Но под грудой других событий и фактов повествования она вначале ускользнула от его внимания, а после и вовсе забылась. И лишь теперь, в этой занесенной снегом избушке, сидя за простым, застеленным клетчатой скатертью столом, при свете старой настольной лампы, он понял, что же так царапнуло его слух тогда, в Москве: «Змей…»
Частые звонки «межгорода» разбудили далеко за полночь. Он приподнял голову с подушки — светящийся циферблат электронного будильника показывал четвертый час. Быстро, но осторожно, чтобы не разбудить спавшую рядом жену, проскользнул в прихожую, где на тумбочке стоял телефон, и снял трубку.
— 37–41? — переспросила телефонистка, — Ответьте Орджоникидзе!
Глава 2
…Иван Алексеевич осторожно постучал в дверь соседа, подождал немного и, не дождавшись ответа, толкнул дверь — она была не заперта. Он отряхнул с валенок снег, вошел и поднялся по ступенькам к двери, ведущей в сени. Она тоже оказалась открытой. Не запертой была и дверь, ведущая в комнату.
— Леха, ты дома? — шумнул на всякий случай, проходя в комнату.
На стоявшем у окна столе горела настольная лампа, а по столу были в беспорядке разбросаны листы бумаги. Часть из них была исписана мелким почерком, на других записи были сделаны лишь местами, словно пометки «для памяти». Захаров спал, сидя на стуле и опустив голову на лежавшие на столе руки. Иван Алексеевич, стараясь не слишком шуметь, прошел за занавеску, отделявшую от жилой комнаты небольшую кухоньку, и вытащил из принесенной с собой сетки крупную рыбу. Пошарив глазами вокруг и не найдя ничего более подходящего, он вытащил из стопки приготовленных для растопки бумаг газету, расстелил ее на клеенке кухонного стола и положил на газету рыбу, после чего вернулся в комнату и осторожно потряс спящего Захарова за плечо:
— Просыпайся, писака, утро на дворе!
Глава 3
Прилетая в Абакан, Захаров всякий раз невольно вспоминал аэропорт в Таллинне. Действительно, построенные по одному проекту, они были похожи, словно братья-близнецы, вплоть до высоких кожаных кресел в зале ожидания на втором этаже. Но внешним сходством все и ограничивалось. В отличие от Таллинна, аэропорт в Абакане был хронически пуст. Самолеты садились здесь, в основном, пролетом. Местные же рейсы особой популярностью перестали пользоваться сразу после прихода Нового Времени. Впрочем, «новым» это время Алексей никогда не называл. Скорее это был такой странный его отрезок, когда внезапно исчезло Прошлое, со всем хорошим и плохим, что в нем было. Исчезло так, словно и не существовало никогда. А то, что пришло ему на смену, оставляло ощущение чего-то ненастоящего, временного… Казалось, еще немного, и оно тоже исчезнет, растворится в белесой туманной пустоте, не имеющей ни границ, ни самого Времени. Одно слово — Безвременье…
Выйдя на привокзальную площадь, он огляделся. На стоянке виднелись несколько машин частников-таксистов, а немного в стороне, ближе к служебному входу, стояла новенькая черная «Волга». «Начальник какой-нибудь приехал, наверное», — подумал Захаров, но «Волга» неожиданно тронулась с места и, подъехав к нему, затормозила.
— Алексей Алексеевич, садитесь, я за вами! — приоткрыв форточку, крикнул ему водитель.
— Олег, ты здесь какими судьбами? — обрадовано спросил Захаров, забираясь внутрь машины, и понимая, что теперь ему уже не придется добираться до городского автовокзала и затем несколько часов трястись до конечного пункта своей командировки на рейсовом ЛАЗе.
Часть IV
ЦАРСКАЯ ОХОТА
Пролог
Появлению в деревне чужака никто не удивился. К тому времени деревня уже практически опустела: кто был помоложе, в поисках заработка подались в близлежащие большие и малые города, а несколько еще остававшихся там стариков и старух — пенсионеров, которым уезжать было попросту некуда, вскоре ушли в мир иной. История хоть и безрадостная, но вполне обычная для многих, некогда многолюдных и оживленных сел, деревень и поселков, вычеркнутых из жизни безжалостной рукой Нового Порядка. Грунтовая дорога, связывавшая деревню с соседними такими же деревушками и поселками, а через них — с райцентром, оставшись без ухода, постепенно размывалась дождями, небольшими речушками и ручьями, во множестве стекавшими с невысоких холмов правого берега реки. Вскоре местами на ней появилась молодая поросль берез, осин и ольхи. Вначале невысокая и худосочная, но постепенно набиравшая силу, она затем превратилась в небольшие рощицы, перемежавшиеся зарослями ивового кустарника и бесформенными грязно-зелеными пятнами лесных болотцев в низинах. И ничто уже не указывало, что когда-то здесь пролегала наезженная и заботливо ухоженная дорога, а в деревню теперь можно было попасть лишь с реки, спустившись на лодке от находившегося в десятке километров выше по течению автомобильного моста, либо переплыв — опять же, на лодке — с противоположного берега. Правда, никакой особой надобности в этом у местных жителей не было. Грибных и ягодных мест в округе и без того было предостаточно, а плавать на противоположный берег за древесиной — лес на том берегу был отменный, строевой! — казалось и вовсе верхом глупости. Ну, много ли его вывезешь на какой-нибудь старенькой «казанке»! И теперь лишь рыбаки, влекомые своей всепоглощающей страстью, на самых разнообразных посудинах — от самодельных «фанерок» и долбленок, до самых современных надувных и пластмассовых лодок и катеров, на веслах или с моторами всех возможных марок и мощности — с ранней весны до глубокой осени бороздили реку вверх и вниз по ее течению. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно они первыми заметили нового поселенца, а вскоре и познакомились с ним. Новостью этой рыбаки, разумеется, не замедлили поделиться со своими друзьями и близкими, а уж те разнесли описание «отшельника» по всей округе. Вот как оно выглядело в изложении одного из лично пообщавшихся с переселенцем рыбаков:
«Мужик высокий, ладный такой… Видать, спортом раньше занимался. Или из армейских… Выправка-то у него чисто армейская — идет, ровно по плацу марширует! Только прихрамывает слегонца. Да и то, как не прихрамывать, когда у него правая нога, словно ножка у табурета колченого набок вывернута! Словно ему вначале ее оторвали, а после пришили. Да только пришили кое-как, наспех… Про возраст ничего не скажу — неясный какой-то возраст. Может, сорок, а может и все пятьдесят будет! Волосы у него светлые, блондинистые. Ежели и есть в них седина, да только так сразу ее и не разглядишь. А взгляд у него молодой, острый такой взгляд… Ну, и на лицо тоже ничего себе мужик, даже симпатичный, можно сказать! Только это если с одного бока, с левого смотреть. Вот я и задумался, чего это он ко мне все левым боком стать норовит? И говорит все больше через левое плечо — вроде как гребует [1] … Но когда он лицом обернулся, так я даже сробел малость! Врать не стану — сробел… Весь правый бок лица, — щека, то есть, — словно черти на сковородке жарили! Кожа на ней красными пятнами, и пожумкана вся, как портянка мятая! А уж как гри´бы [2] его увидал, так и вовсе перекрестился! Нет, с левого боку рот как рот, и губы тоже вполне обычные. А вот с правого… Верхняя губа чуток задрана, и зубы из-под губы видать малость — вроде, как он их нарочно скалит, ухмыляется! Да только не по-доброму ухмыляется, а как волк, когда зарычать хочет… Ну, лешак, и все тут! Чистый лешак! А он как увидел, что я струхнул, так и впрямь ухмыльнулся: „Что, — говорит, — красивый? Да ты не бойся — это не заразное!“ Ну, я после этих слов, конечно, осмелел немного: „А я и не боюсь! Только где ж это, мил человек, тебя так разукрасили?“ А он отвечает, мол, баллон газовый в доме взорвался — вот, мол, и обгорел. Ну, баллон, так баллон — всяко бывает… А звать его Леонидом! Вот только отчества я не запомнил — не то Альфредович, не то Адольфович… Я так думаю, из сибирских немцев он — ну, из тех, что перед войной за Урал выселили! Потому как он сам про себя сказал, что родом из тех краев…»
Похожие описания давали и другие рыбаки, которым тоже довелось немного пообщаться с переселенцем. Описания эти, конечно, не могли ответить на все вопросы, возникавшие в головах любопытствующих местных старух, оставляя им обширное поле для всевозможных домыслов и догадок и тему для пересудов и сплетен во время вечерних посиделок на скамеечках у своих изб. Впрочем, вскоре значительная часть вопросов была разрешена самым банальным образом — через несколько месяцев после своего таинственного появления чужак сам явился в администрацию сельского поселения, в чью сферу ответственности входила и наша заброшенная деревенька. Предъявив там паспорт, оказавшийся, к глубокому удивлению работников администрации, в полном порядке, он попросил продать ему один из бесхозных и не имевших законных наследников домов и зарегистрировать его там в качестве полноправного жителя. Из паспорта следовало, что новоявленным домовладельцем желает стать Рыков Леонид Альбертович, 1949 года рождения, уроженец города Кемерово, проживавший в городе Осинники Кемеровской области по адресу… А из приложенной к паспорту небольшой справки можно было также узнать, что дом, в котором проживал Леонид Альбертович, в 1992 году сгорел, что и явилось основанием для выбытия с прежнего места жительства.
Сведения эти вполне удовлетворили как работников администрации, так и местного участкового, давно собиравшегося наведаться к «самозахватчику», в котором он втайне надеялся опознать — и, конечно же, задержать! — какого-нибудь опасного и давно разыскиваемого преступника всероссийского масштаба, заслужив, таким образом, поощрение, а то и (чем черт не шутит!) награду своего непосредственного начальства. Администрация, поторговавшись для порядка, согласилась продать Леониду Альбертовичу в собственность дом умершей позапрошлым летом старухи Козиной Марии Захаровны за 180 тысяч неденоминированных рублей, что составляло по тем временам чуть больше шестидесяти долларов — сумму, несмотря на свою кажущуюся смехотворность, для тощего бюджета сельской администрации весьма существенную! Следует, правда, заметить, что дом был добротный и совершенно не нуждался в ремонте — все бревна были целыми, не гнилыми и не побитыми короедом, а крышу старухе несколько лет назад заново покрыли шифером за счет администрации. Участковый — тоже для порядка! — провел с новым поселенцем небольшую беседу и, убедившись в совершенной чистоте и прозрачности его планов и замыслов, а также в образованности, доброжелательности, и даже — несмотря на устрашающую внешность! — приятности в общении, регистрацию и сделку по приобретению недвижимости господином Рыковым одобрил. Так в деревне Щукино впервые за послесоветские годы появился новый житель.
Глава 1
— Ну что, губернатор, показывай свой райский уголок! — грузный мужчина средних лет в дорогом стального цвета костюме, лацкан которого украшал депутатский значок, повернул голову к сидевшему в соседнем кресле собеседнику.
Движение это далось ему с заметным трудом — короткая, заплывшая жиром, туго сдавленная воротником сорочки и галстуком шея, казалось, намертво срослась с крупной, заметно полысевшей головой, и ее владельцу пришлось даже слегка откинуться назад, разворачиваясь к соседу всем своим втиснутым в узкое кресло телом.
— Сейчас, Реваз Георгиевич, минутку!.. — суетливо — услужливо привстал со своего кресла сосед и наклонился к квадратному иллюминатору, располагавшемуся рядом с креслом, — Вот, взгляните — за той извилиной уже будет видна деревня!
Тот, кого он назвал Ревазом Георгиевичем, развернул кресло к находившемуся рядом с ним такому же иллюминатору и послушно посмотрел вниз. В нескольких сотнях метров под ними причудливо извивалась неширокая, но, насколько можно было судить с этой высоты, весьма полноводная река. Узкий и вытянутый, похожий на небольшую хищную рыбу геликоптер неспешно плыл над ней, в точности повторяя все ее изгибы. В салоне в темно-коричневых кожаных креслах расположились четверо пассажиров. Два кресла, находившихся по обе стороны двери, ведущей в пилотскую кабину, занимали высокие и крепкие коротко стриженые мужчины в одинаковых темных костюмах. Тонкие проводки, тянувшиеся к едва заметным вставленным в ушную раковину наушникам, а также характерно оттопыривавшиеся на левой стороне груди пиджаки безошибочно указывали, что это были телохранители. Напротив, лицом по направлению полета, в кресле у правого иллюминатора, небрежно вытянув короткие толстые ноги, развалился уже упомянутый нами Реваз Георгиевич. Рядом с ним в таком же кресле у левого борта, слегка ссутулившись, сидел его долговязый и тощий спутник. В отличие от «толстого», он был одет в фирменный камуфлированный охотничий костюм, голову украшала такая же камуфлированная широкополая шляпа, а на ногах красовались новенькие охотничьи ботинки на высокой рифленой подошве.
Глава 2
Негромкий стрекот вертолета Рыков услышал давно. Некоторое время прислушивался, пытаясь угадать, кто бы это мог быть. «Двухмоторный… Движки, похоже, „праттовские“ … Значит, скорее всего, американский… Bell Textron-206… Или 427-й? Ну, не „ирокез“ же, в конце концов!» — прокручивал он в голове давно, казалось, забытые сведения.
— Что-то случилось, учитель? — донесся из-за спины озабоченный юношеский голос.
Рыков недовольно обернулся:
— Сколько раз повторять — не зови меня учителем! Насмотрелся, понимаешь, боевиков… Не хочешь называть по имени-отчеству, зови просто — дядя Лёня… Или еще проще — дед!
— Ну, какой же вы дед! — смущенно отозвался стоявший за его спиной юноша. — Да вы крепче любого из нас будете!
Глава 3
«Никак, сюда собрались!» — усмехнулся он и спокойным уверенным шагом спустился к реке, вышел на далеко выступающий в русло реки узкий дощатый мосток и, дойдя до его края, принялся дожидаться гостей. Ждать, впрочем, пришлось недолго. Разделявшие берега сотню метров катер проскочил за считанные минуты и, заранее заглушив моторы, уже по инерции дрейфовал к импровизированному причалу. Стоявший на носу высокий крепкий мужчина в темном костюме, размахнувшись, бросил Рыкову ярко оранжевый фал:
— Держи конец!
Вскоре катер оказался плотно притянут правым бортом к мостку, и пассажиры спустились на берег. Не доходя нескольких шагов до Рыкова, они остановились. Двое стоявших впереди спортивного вида мужчин в строгих темных костюмах несколько мгновений настороженно осматривали Рыкова, после чего расступились, пропуская вперед толстого.
— Здравствуйте, уважаемый! — изображая на лице приветливую улыбку, и стараясь не смотреть в обезображенное лицо Рыкова, толстяк протянул ему пухлую влажную руку.
— И вам не хворать! — с едва заметной насмешкой отозвался Рыков и крепко сжал ладонь толстяка.
Глава 4
Жители Дедовой Луки были немало удивлены, когда в одно погожее июльское утро, обещавшее ясный и жаркий день, на окраине появилась самая разнообразная дорожная техника. Экскаваторы, бульдозеры, катки, самосвалы осторожно сворачивали с недавно заасфальтированной автотрассы областного подчинения и въезжали на единственную, а потому безымянную улицу небольшой деревушки. Они длинной гремящей и дымящей вереницей тянулись через всю деревню, постепенно скапливаясь за дальней околицей на пустыре. Когда движение, наконец, прекратилось, моторы были заглушены, а водители, выйдя из своих кабин, уже выкурили не по одной сигарете, на трассе появились еще две машины — грязно-серая «Нива» и уже знакомый нам черный внедорожник Главы районной администрации. Они тоже свернули с трассы в деревню и, медленно объезжая многочисленные, заполненные желтоватой жижей лужи и колдобины, проследовали к дожидавшемуся их скоплению строительной техники. Здесь, выйдя из машин, Глава администрации и сидевший за рулем «Нивы» высокий и полный мужчина средних лет в рабочей спецовке с яркой желтой надписью на куртке «РемДорСтрой» — очевидно, прораб — о чем-то недолго посовещались, после чего Глава сел в машину и отбыл восвояси, а прораб отправился к ожидавшим его строителям. С этого дня привычная тишина и сонный покой Дедовой Луки, основное население которой составляли пенсионеры да десяток московских и питерских дачников, были безвозвратно разрушены.
Прошло еще несколько дней, и пустырь за деревней полностью преобразился, больше напоминая теперь обычную базу передвижной механизированной колонны. Площадка была выровнена, засыпана песком и обнесена невысоким забором из сетки-рабицы. В дальнем углу, ближе к лесу установили небольшой вагончик на резиновых колесах, в котором разместилась контора. Рядом с конторой из щитовых панелей был собран длинный барак — своего рода общежитие для строителей, большинство которых составляли украинские и таджикские мигранты. Еще один, но значительно меньший по размерам барак стал импровизированной кухней, а пристроенный к нему навес с длинным, сколоченным из досок столом посредине и двумя такими же длинными и тоже дощатыми скамьями — столовой. И теперь не успевали деревенские петухи еще закончить свою утреннюю побудку, а из расположившегося за околицей лагеря дорожников уже доносились звуки запускавшихся дизелей, стук открываемых кабин и капотов машин, негромкие переговоры людей… Это, впрочем, продолжалось недолго, и вскоре вся техника уже покидала базу и разъезжалась по своим объектам. Экскаватор въезжал на давно заброшенный, но теперь спешно возрожденный песчаный карьер в полукилометре от деревни. У экскаватора сразу выстраивалась очередь большегрузных самосвалов «Iveco» с высокими металлическими бортами. Заполнив кузов до самого верха, очередной самосвал отправлялся по уже отсыпанному участку дороги в самый ее конец выгружаться, а его место занимал следующий. Привезенную и высыпанную на новый участок кучу тут же принимался разглаживать тяжелый бульдозер. Словно огромный утюг, он сновал взад и вперед, не останавливаясь ни на мгновение, лишь смещаясь вправо и влево от одного края дороги к другому, чтобы освободить место для выгрузки новой порции песка. Этот своеобразный «конвейер» работал с раннего утра и до самых сумерек, прерываясь только на короткий обед, и вскоре уже восстановленная, а правильнее было бы сказать — заново отстроенная — дорога вначале заметно отодвинулась от деревенской околицы, а затем и вовсе скрылась далеко за поворотом.
Спустя неделю на высоко нависавшем над рекой автомобильном мосту появился черный внедорожник главы района. Остановив машину посредине моста, он вышел из кабины и принялся осматривать желтую ленту недавно выстроенной грунтовки, уже на несколько километров протянувшуюся от окраины деревни вдоль реки вниз по ее течению. Тут же из лагеря строителей выехала серая «Нива», быстро пропылила по ухабистой деревенской улице, слегка рыкнула двигателем, преодолевая крутой подъем, выбралась на автотрассу и завернула на мост. Посредине моста, визгливо скрипнув колодками и едва не упершись своим бампером в передний бампер внедорожника, «Нива» резко затормозила. Из нее выбрался прораб и торопливым шагом направился к стоявшему у перил главе районной администрации.
— Ну, много прошли? — не здороваясь, хмуро спросил тот. — Ты мне давай, понимаешь, не затягивай! Чтобы, понимаешь, до конца месяца дорога была мне закончена! А то я вам быстро тут, понимаешь, всем пооткручиваю… И не только головы, понимаешь?!