Джессика Мередит — красивая молодая женщина, исполнительный директор крупной американской компании, приезжает на деловые переговоры в Бразилию. В один из вечеров она получает приглашение на светский прием, который, к ее изумлению, превращается в разнузданную оргию.
Спасенная таинственным незнакомцем в маске, Джессика познает с ним восторг чувственной близости, но это лишь начало ее истории, в которой есть любовь и ненависть, страсть и предательство.
1
Нет, напрасно она дала себя уговорить и поехала на эту вечеринку…
Джессика Мередит подумала об этом, едва успев перешагнуть порог роскошного дома в стиле модерн — одного из многих, выросших в последние годы на унылой южной окраине Рио, на месте заброшенных кофейных плантаций и пустырей. С момента ее появления прошло всего полчаса, но за это время ее подозрение успело окрепнуть и превратиться в уверенность.
Правда, это тревожное ощущение было подсознательным; во всяком случае, никаких видимых причин для беспокойства у Джессики не было. Конечно, хозяин и хозяйка, радушно встречавшие гостей в огромном вестибюле, не принадлежали к бразильской аристократии, однако и к наглым выскочкам, нуворишам, сколотившим состояние на спекуляции нефтью, их причислить было нельзя. Держались они с естественной простотой, нисколько не кичась свалившимся на них богатством. Их усадьба с остроугольной, ломаной крышей и высокими потолками была обставлена с изящной роскошью, свидетельствующей не только о высоких доходах хозяев, но и о достаточно тонком вкусе. Шампанское, которое разносили официанты в белых куртках и белых перчатках, оказалось выдержанной «Вдовой Клико», а бразильский национальный напиток кайпериньо — термоядерная смесь рома и забродившего сока сахарного тростника — подавался в дорогих хрустальных бокалах.
Лица большинства гостей скрывали маски. Изысканно-экстравагантные, богато украшенные перьями, жемчугами и драгоценностями, они удачно дополняли сшитые на заказ костюмы и вечерние платья, каждое из которых стоило, должно быть, целое состояние. Бриллиантовые колье, броши, диадемы и другие украшения, которые были на женщинах, ярко вспыхивали и играли при каждом повороте головы и при каждом движении изящной руки. Плывшие в воздухе ароматы изысканных духов соперничали с запахами тропических цветов, во множестве украшавших просторную залу. Иными словами, если сбросить со счетов необычные одеяния гостей, прием был в меру роскошным и традиционным. Ничто, казалось, не угрожало Джессике, ничто не предвещало беды, и все же…
И все же что-то здесь не так, подумала она, тревожно глядя по сторонам. Напряжение, казалось, буквально витало в воздухе, который стал совершенно сизым от скопившегося под потолком сигарного дыма. Вино лилось рекой, и гости поглощали крепкие напитки с лихорадочной поспешностью, словно стремясь поскорее захмелеть. Многие уже преуспели в этом, и возбужденное гудение множества голосов — более громкое, чем следовало, — все чаще прерывалось взрывами ничем не сдерживаемого, почти истерического смеха. Музыканты на эстраде, скрытой фикусами в кадках, налегали на барабаны, бонго и тамбурины, и звуки ломившейся в уши самбы буквально гипнотизировали собравшихся своим незатейливым, зажигательным ритмом. Несколько пар, кружившихся под эту неистовую, дикую, первобытную музыку, уже почти не прислушивались к мелодии; танцующие просто прижимались друг к другу со все возрастающей чувственностью, которая едва оставалась в рамках приличий.
2
В дальнем углу патио снова вспыхнул красноватый свет. Он был совсем слабым, едва различимым, и все же ошибки быть не могло. И, как и в первый раз, Джессика снова услышала негромкий щелчок и жужжание какого-то механизма.
Нахмурившись, она попыталась собраться с мыслями, поскольку звук показался ей странно знакомым. Мужчина подле нее тоже повернул голову, чтобы посмотреть в сторону стеклянной двери в темноте под балконом. За стеклом снова блеснул красный огонек, но сопровождающие его звуки оказались заглушены громким досадливым восклицанием, которое сорвалось с его губ.
В тот же момент Джессика догадалась, что это может быть. Инфракрасная приставка для съемок в темноте! Как она могла не узнать характерный щелчок срабатывающего затвора и жужжание автоматической перемотки пленки. Кто-то фотографировал ее сквозь стеклянную дверь.
Ее подставили!..
Эта мысль молнией пронеслась в голове Джессики. Страх и стыд, которые она испытала в первые мгновения, тут же испарились, оставив лишь холодную ярость и боль — такую сильную, что Джессика просто не представляла себе, как можно чувствовать такое и не умереть. Потом на смену всем этим эмоциям пришло всепоглощающее отвращение, и Джессику едва не вывернуло наизнанку.