История России… Великая и сложная панорама судеб страны на протяжении столетий. Она наполнена множеством разнообразных событий и бесчисленным количеством персонажей, полна настоящего пафоса и глубокого драматизма. Сегодня очевидно, какой большой интерес к прошлому наблюдается в нашем обществе. Это нельзя считать случайным. Понять настоящее до конца нельзя без учета прошедшего, которое незримо многое определяет в дне нынешнем. По своей органической, глубинной сути история неделима. Оценка ее не может быть однозначной; она не может быть ни «хорошей», ни «плохой»; ее нельзя ни «обелить», ни «очернить». Прошлое нельзя рассматривать и в сослагательном наклонении. Что было — то было. Было же всякое: и величие побед, и горечь поражений; удивительные подвиги, примеры бескорыстия и самопожертвования — рядом с трусостью, эгоизмом и бездушием; роскошь и изобилие, с одной стороны, нищета и бесправие — с другой. Последние годы довольно часто раздаются голоса о «кризисе истории».

Думается, что подобные утверждения не совсем точны. Уместней говорить не о действительной истории, а о крушении тех мифологем, которые создавались как профессиональными историками, так и многими другими на протяжении довольно длительного времени. В угоду сиюминутным интересам «текущего момента» события часто произвольно препарировались, из событийного контекста выхватывались отдельные исторические факты и эпизоды, которые затем свободно «интерпретировались» в соответствии с ходульными идеологическими схемами. Такой подход был характерен не только для истории советского общества, но в значительной степени и для дооктябрьского периода.

Большую роль в изменении сложившегося положения, в придании истории истинного колорита и своеобразия играет широкая публикаторская деятельность, развернувшаяся в нашей стране в последние годы. Достоянием читательских кругов становятся многие свидетельства минувшего, как никогда не публиковавшиеся в СССР, так и появившиеся давно и относящиеся к разряду книжных раритетов. В это число входит и дневник Александры Викторовны Богданович, вышедший небольшим тиражом в 1924 г. в издательстве Френкель и сохранившийся лишь в некоторых крупнейших библиотеках.

В центре Ленинграда, на Исаакиевской площади стоит импозантный трехэтажный особняк, построенный еще в 60-е годы XVIII века для Л. А. Нарышкина (дом № 9, архитектор А. Ринальди). В 20- 40-е годы прошлого века дом принадлежал поэту И. П. Мятлеву, а затем его владельцем стал Евгений Васильевич Богданович (1829–1914). Это была заметная фигура в иерархическом ареопаге самодержавия: генерал от инфантерии, член совета министра внутренних дел. С конца XIX века он состоял старостой Исаакиевского собора, был почетным членом правления «Исаакиевского братства» и издавал различные брошюры ультра-патриотического содержания. Он был женат на дочери егермейстера В. Н. Бутовского — Александре Викторовне, перу которой и принадлежит предлагаемое вниманию читателей сочинение.

Перед нами интересный по содержанию и форме источник, в известной степени отражающий умонастроения и взгляды всего петербургского «бомонда» на переломном рубеже российской истории — в период кризисов, войн и революций. Волею событий достоянием общественности стал документ, который тщательно скрывался от посторонних. Залогом искренности автора служит сам характер материала — личные записи, не предназначавшиеся для опубликования. Это выгодно отличает такие свидетельства от тех, которые можно, например, почерпнуть в мемуарах, где последующие события и представления часто ретушируют ушедшую действительность. Делавшиеся на протяжении нескольких десятилетий приватные дневниковые заметки петербургской аристократки дают яркую панораму высших слоев российского общества, державших в своих руках основные рычаги государственного управления и потерпевших в конечном итоге историческое поражение.

Орфография и пунктуация в книге А. В. Богданович «Три последних самодержца» приведены в соответствие с современной нормой, однако сохранены некоторые особенности авторских написаний, несущие смысловую нагрузку или отразившие речевой этикет конца XIX — начала XX века. Орфография названий литературных произведений и периодических изданий в тех случаях, когда она отражает широко бытовавшую практику, также не приводится в соответствие с современной нормой.