1916 год. На территории Волыни полыхает пламя Первой мировой войны. А в сердце России в это время вызревает очередная смута… Предчувствуя её, один из казачьих офицеров похищает полковую казну, однако воспользоваться украденным не успевает. В 1939 году он возвращается в Украину уже с Красной Армией и вновь пытается найти спрятанные сокровища… О поисках богатства, нажитого неправедным путём в годы Великой Отечественной войны, рассказывается и в повести «Проклятые сокровища».
Брусиловская казна
Книга первая
Глава 1
Стоходская мясорубка
Российская империя, Волынская губерния, 1916–1917 годы
1
Стоход…
Несмотря на громкое название, это небольшая река, начинающая и заканчивающая свой бег в пределах одного территориального образования: губернии, воеводства, области – в зависимости от того, какому государству в то или иное время принадлежали не самые плодородные, но от этого никак не менее ценные волынские земли: Российской империи, Речи Посполитой, СССР или же, как теперь, независимой Украине.
Коварная, резвая, с крутыми, обрывистыми берегами и шальным, часто меняющим направление течением, образующим на водной поверхности гигантские воронки, уходящие корнями в непроглядную бездну, она стремительно, но очень грациозно несёт свои небесной чистоты воды по тихому, нетронутому, девственному Полесью, обеспечивая живительной влагой всех его обитателей – простых, скромных, удивительно трудолюбивых, дружелюбных и щедрых душой людей, которым в двадцатом веке волей судеб пришлось дважды оказаться в эпицентре страшных братоубийственных событий.
Странно, но именно эта не самая выдающаяся водная артерия дала название одному из самых кровавых в истории человечества побоищ – «Стоходской мясорубке», в которую умудрились загнать свои народы руководители противоборствующих сторон, сошедшихся в смертельной схватке во время Первой мировой или, если хотите, Великой войны, чей огонь поглотил две величайшие империи: Австро-Венгерскую и Российскую…
Но пока ещё их благородные правители ничего не знали о печальной участи своих государств.
2
Гриб – это только белый или, как говорят на Волыни, справжний
[7]
. Даже подосиновики, называемые здесь красноголовцами, местный люд собирает крайне редко и неохотно. Не говоря уже о бабках (подберёзовиках), опенках или маслюках.
Впервые после «зимней спячки» на тихую охоту полещуки выходят уже в конце весны. Те грибы так и называют – майскими. А ещё – колосовиками, ибо появляются они тогда, когда в полях начинает колоситься рожь (по-украински – жито).
Иван Ковальчук в свои двенадцать лет слыл в деревне Кашовка чуть ли не главным грибником. Вставал, как и все крестьянские дети, очень рано, ещё до рассвета, выпивал кружку любимого кислячка
[8]
и бежал в берёзовую рощу, где знал каждый кустик, каждую ложбинку…
Теперь она оказалась на другом, занятом австрийцами, берегу. А единственная переправа, ведущая туда, давно рухнула под перекрёстным огнём.
Ничего не поделать… Придётся искать новые грибные места!
3
«Одиннадцать казачьих войск – одиннадцать жемчужин в блистательной короне Российской империи, – такое меткое определение в скором будущем даст знаменитый атаман Краснов. – Три городовых казачьих полка – три бурмицких зерна Белого Царя. Донское, Кубанское, Терское, Уральское, Сибирское, Астраханское, Оренбургское, Забайкальское, Семиреченское, Амурское и Уссурийское казачьи войска – у каждого своя история, – у кого, уходящая в даль веков, к истокам земли Русской, у кого еще недолгая, молодая жизнь искусственно продвинутых “на линию” полков, – все покрыты неувядаемой славой походов и боев, сражений и побед».
В составе 4-го кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Якова Фёдоровича фон Гилленшмидта также воевали казачьи дивизии: 2-я сводная и 3-я Кавказская.
Тревожным летом 1917 года и в среде этих прирождённых воинов начались революционные, как тогда говорили, «брожения». Казаки и приказные, украсив свои головные уборы – картузы и черкески – красными полосками, с утра до ночи предавались пьянству, не чистили и не кормили лошадей, а на справедливые упрёки командиров отвечали отборным матом, мол, идите к чёрту, господа, мы сами с усами…
В это смутное время и случилась лихая контратака мадьяр, закончившаяся пленением русского офицера. Правда, никаких других дивидендов врагу она не принесла.
И уже к вечеру ситуация вернулась в прежнее русло.
4
О происшествии, невольными свидетелями которого они стали в лесу, мальчишки не говорили никому – даже родителям.
Впрочем, маленький Коля, если бы и хотел, не смог рассказать ничего.
Он видел только воз с сундуком и двух казаков верхом. Да местных жителей рядом с ними. Всё.
Однако и об этом не обмолвился ни словом.
Ваня знал намного больше.
5
Для выяснения обстоятельств пропажи казны и двух казаков в помощь начальнику контрразведки полка из Рожище
[14]
, где располагался штаб дивизии, в Кашовку был направлен подполковник Олег Петрович Хрусталёв, слывший в войсках лучшим специалистом по расследованию подобных дел.
И вот что ему удалось установить.
Обычно казначеи под любыми предлогами отказывались брать жалованье золотом, предпочитая бумажные ассигнации – с ними меньше мороки.
Но в тот день вахмистр Пушнов почему-то долго не упрямился – сразу согласился на непопулярные в войсках червонцы!
Сумма, предоставленная ему, впечатляла.
Глава 2
Человек без родины
Германия – РСФСР – СССР, 1917–1922 годы
1
На первых порах Павел Алексеевич Казанцев обосновался в Баден-Бадене, где уже тогда существовала достаточно крупная православная община.
Вернуться на Родину и откопать наконец драгоценную казну, ради владения которой он загубил несколько жизней, не было ни малейшей возможности.
Многострадальная Волынь бурлила и пылала в огне!
Сначала – война, за ней – давно назревавший бунт, переворот, в предчувствии которого он и решился на такой отчаянный шаг (мол, «в новой России будущего у меня не будет, а в Европе без средств к существованию какая жизнь?»), затем неизбежный крах империи, независимая украинская держава, петлюровщина… Одним словом – смута!
И Казанцев решил терпеливо дожидаться своего часа, до поры до времени не предпринимая никаких активных действий.
2
О происшествии Павел Алексеевич сразу же доложил в полицию.
Та нашла у «вора» оружие и не стала выдвигать уважаемому русскому офицеру официальных обвинений в убийстве, квалифицируя его действия как «необходимая самооборона». Но уголовное дело всё же открыла.
А уже наутро один из высокопоставленных правоохранителей, щедро «подогретый» русским золотишком, целую пригоршню которого Казанцев успел рассовать по карманам ещё до попадания в плен, а в дальнейшем умело скрывал от посторонних глаз, зашив под подкладку своего мундира, сообщил Павлу Алексеевичу, что личность погибшего установлена.
Им оказался некто Илья Лохматов, красный офицер, ожидавший интернирования в Россию. После недавней советско-польской войны, закончившейся полным провалом Тухачевского и компании таких, как Лохматов, в Германии было немало: теснимый безжалостными рубаками Пилсудского, в поисках спасения прусскую границу пересёк отрезанный от основных сил 3-й кавалерийский корпус Гайка Бжишкяна, больше известного как Гай Дмитриевич Гай.
Чуть позже Казанцев вспомнил – обладатель этой смешной фамилии служил в знамённой команде соседнего полка, более того, они даже встречались с Лохматовым несколько раз в штабе, получая деньги для своих подразделений.
3
Едва утихнул скандал, связанный с убийством Лохматова, как на отставного хорунжего свалилось новое испытание.
В один из последних осенних вечеров, когда Казанцев в одиночку ужинал в любимом ресторанчике, к нему за столик подсел поджарый мужчина лет тридцати пяти, и без всякого на то разрешения затянувшись сигаретой, пустил в лицо целое облако едкого дыма.
Никогда не куривший и всегда ведший здоровый образ жизни, Павел Алексеевич неслыханно возмутился и уже собрался заехать по багровому лицу наглеца, но тот упредил неминуемое справедливое возмездие и тихо произнёс:
– Вам привет от Хрусталёва.
– Спасибо… – еле выдавил Казанцев, прекрасно осознавая, что его спокойная жизнь подошла к концу. Прошлое, которое он так тщательно скрывал от теперешних друзей и коллег по несчастью, настигло его и в этом курортном раю!
4
После той вечерней встречи Казанцев попытался замести следы и всю зиму жил инкогнито в Белграде. Но однажды утром с ужасом заметил, что и за его новым пристанищем кто-то ведёт чуть ли не круглосуточное наблюдение.
А уже на следующий день Павел Алексеевич приметил «красномордого курильщика» – прямо напротив булочной, где он раз в неделю покупал знаменитые сморгонские баранки. Впрочем, к продукции небольшого белорусского городка тамошние кондитерские изделия не имели никакого отношения, так, дешёвая подделка под известную торговую марку.
В съёмную квартиру Казанцев возвращаться не стал – рванул на вокзал и сел на первый поезд до Берлина.
А там – сразу же помчался в посольство РСФСР в Германии и написал заявление с просьбой посодействовать в возвращении на Родину.
5
В марте 1921 года руководство Страны Советов подписало позорный Рижский мир, согласно которому к Польше отошли обширные территории, находящиеся к востоку от Линии Керзона – Западная Украина и Западная Белоруссия.
Кроме того, советская сторона согласилась возвратить соседям все военные трофеи, научные и культурные ценности, вывезенные с территории Польши, а также обязалась уплатить в течение года 30 миллионов золотых рублей.
Такой пакости от красного руководства Павел Алексеевич никак не ожидал. Он рвался домой, чтобы завладеть наконец вожделенной казной, а Волынская губерния, на территории которой она захоронена, вдруг оказалась в составе ненавистной Речи Посполитой!
Зачем тогда он покидал Европу?
Но это были только цветочки…
Глава 3
Уссурийский тигр
Дальний Восток России, 1917–1939 годы. (С 6 апреля 1920 года по 15 ноября 1922 года – независимая ДВР, позже – Дальневосточная область в составе РСФСР)
1
Осваивать Дальний Восток русские начали много лет назад.
А вот первые крупные этнические колонии в его южной части, нижнем течении Амура и у Тихого океана появилась лишь в конце девятнадцатого века. Тогда на огромную площадь (свыше миллиона квадратных километров) добровольно переселились сотни тысяч уроженцев юго-западных губерний. Руссов, русичей, русинов или, если хотите, украинцев. Территории, освоенные ими, стали называть Зелёным Клином…
Пока родители добирались до таёжного города Никольска, к названию которого в быту люди неизменно добавляли слово «Уссурийский», Ивану Ковальчуку исполнилось тринадцать лет.
Он вытянулся, посерьёзнел и с этих пор, не жалея сил, всегда и во всём старался помогать отцу-матери. Строил вместе с ними дом, рыл ставок-пруд, сажал фруктовые деревья.
Но главной его обязанностью было всё же следить за малышнёй. Как-никак два брата и три сестры. Василий, Николай, Анна, Мария и Галина – в то время с именами не шибко мудрствовали.
2
Отца Ванюшки тоже звали Иваном. Как деда. Как прадеда.
Традиция! Сто, двести лет назад, какое поколение Ковальчуков ни возьми, где ни копни – кругом найдётся свой Иван Иваныч. Простой работящий мужик. Дремучий, малограмотный, но в то же время предельно чистый душой, искренний (как говорят в Украине – щирый) и, часто более порядочный, чем какое-нибудь высокомерное «благородие»!
В далёкий Никольск-Уссурийский Иван Иванович вывез свою семью, убегая от войны, которая длилась на родной земле уже несколько сотен лет.
С кем только не приходилось воевать его предкам!
Иногда – с пришлыми людьми (турками, татарами, немцами, австрийцами, поляками), но гораздо чаще со своими родными русами, русичами, русинами!
3
6 апреля 1920 года Учредительный съезд трудящихся Прибайкалья объявил о создании Дальневосточной республики со столицей в Верхнеудинске
[25]
.
Советская Россия первой и единственной официально признала ДВР уже 14 мая 1920 года и почти сразу же начала предоставлять ей посильную финансовую, дипломатическую, кадровую, хозяйственную и военную помощь, что позволило Москве полностью контролировать внутреннюю и внешнюю политику ДВР.
Более того, РСФСР всячески способствовала становлению Народно-революционной армии (НРА), главной задачей которой стал предстоящий разгром несоветских республик, возникших на территории Забайкалья и Приамурья; в первую очередь – Зелёного Клина!
Да-да…
В это смутное время лидеры украинского национального движения решили бороться за создание независимого Украинского государства… на Тихом океане и даже утвердили свой государственный флаг с излюбленными цветами: вверху – синяя полоса, символизирующая небо, внизу – жёлтое поле, а справа, как вы, должно быть, догадались, – зелёный клин тайги!
4
Избранницей Ивана Ковальчука стала черниговская казачка Екатерина Степаненко, которой только-только исполнилось шестнадцать. Она пленила юношу не столько красой (точнее, не только, ибо с внешностью у девушки всё было в порядке!), сколько незаурядным умом, на удивление крепкими знаниями в разных областях науки, культуры и искусства, а также недюжинными творческими способностями (Катя плела, вязала, вышивала, делала обереги).
Жили Степаненко на другом конце Никольска, где, собственно, и селились первые переселенцы с Украины, в большинстве своём бывшие черниговчанами, и влюблённому юноше приходилось по несколько раз на дню преодолевать пешком немалые расстояния. Коня у него не было – всё имущество конфисковали красные, а на автомобилях тогда разъезжали только высокопоставленные представители новой власти.
Некоторые из них поначалу косо поглядывали на отпрыска «видного деятеля националистического движения», но никаких претензий ему не предъявляли. Может, потому что Ваня покаялся, прилюдно отказавшись от родителей; может, потому что за него поручились лояльные к Советам граждане, в том числе и многие орочоны.
А через год и вовсе случилась неожиданность – отец Кати возглавил губотдел ЧК и, пользуясь служебным положением, пристроил на работу кандидата в зятья.
Тот не отпирался.
5
В 1924 году, когда на Дальнем Востоке наконец наладилась более-менее спокойная мирная жизнь, Иван сделал Катюше предложение. Свадьбу сыграли в лучших малороссийских традициях. Множество гостей, перепой, «запорожцы», песни, танцы, обряды. На таком сценарии празднества настаивала многочисленная родня Степаненко, целиком и полностью перебравшаяся в Приморье ещё в прошлом веке.
А вот со стороны жениха гостей было крайне мало.
Несколько друзей, сослуживцы из ЧК – и ни одного родственника!
Ваня страшно скучал по своей семье, но виду никогда не подавал.
И во всех анкетах с недавних пор стал писать, что он – сирота. Иметь родственников за границей становилось небезопасно. Особенно, если хочешь сделать карьеру на ниве борьбы с контрреволюционерами, врагами народа. А в иной ипостаси он себя к тому времени уже не видел…
Глава 4
Искатели сокровищ
СССР (Москва – Волынская область УССР), 1939–1941 годы
1
Накануне очередного освободительного похода РККА (теперь уже на запад), на Лубянке состоялось закрытое совещание с участием первых лиц государства, на которое были приглашены руководители почти всех подразделений центрального аппарата и региональных структур НКВД.
Нет, о том, что к СССР вскоре будут присоединены новые территории, им ничего не говорили. Так, общие пожелания: «усилить и углубить», «пресечь и прекратить».
Одним из делегатов этого форума стал наш герой – Иван Ковальчук, к тому времени зрелый 35-летний отец семейства, начальник ЧК недавно образованного Приморского края.
Прошло всего 10 месяцев, как они с Катюшей и двумя сынишками (Ивану уже 13, Василию – 9 лет) переехали во Владивосток из ставшего родным Уссурийска, пардон, теперь города Ворошилова…
По окончании совещания его участники, как это всегда бывает, пожелали сделать общую фотографию.
2
После совещания Яблоков заперся в своём кабинете и, немного поразмышляв наедине, решил вызвать капитана Казанцева, подчинённого и вроде как лучшего друга. Хотя нет… Товарищей в спецслужбах быть, по определению, не может – так, коллеги, соратники, единомышленники, а если точнее – сообщники или, как говорят в криминальной среде, – подельники.
Спустя мгновение в дверном проёме выросла знакомая фигура, несколько погрузневшая в последнее время, но ещё не утратившая гибкости.
– Вызывали?
– Вызывал, Павел Алексеевич. Вызывал… Только что имел разговор с Иваном Ивановичем. Серьёзный малый!
– А я что говорил?
2
– Завтра наши войска перейдут границу и освободят Западную Украину, – тихо начал Яблоков, как только они с Казанцевым оказались на улице.
– Наконец-то… Ну, слава богу, слава богу!
– Думай, что говоришь.
– Ах да, слава партии большевиков!
– Вот это правильно. Главное, что ничего выдумывать не придётся. Инстанция
[29]
сама дала указание: мобилизовать всех чекистов, уроженцев тамошних мест, и направить их в родные края с целью установления доверительных отношений с местным населением. Кстати, как ты его вычислил?
3
17 сентября 1939 года, как и предполагал Сергей Эдуардович Яблоков-Апфельбаум, войска РККА перешли границу СССР и один за другим стали освобождать украинские города и веси, отошедшие к полякам по Рижскому договору.
Только тогда Ковальчуку стал ясен смысл разговора с Яблоковым. И он стал ждать вызова в Москву. А его всё не было и не было…
4
В начале октября Казанцев прибыл в Ковель, откуда до Кашовки рукой подать, и уговорил командира части, к которой он был прикомандирован, съездить на автомобиле в Голобы
[30]
. Впрочем, долго упрашивать комдива не пришлось: тот прекрасно знал о принадлежности своего гостя к НКВД, а значит, был обязан всячески содействовать ему и помогать; к тому же населённый пункт, до которого хотел добраться чекист, находится по пути в Луцк, где он давно мечтал побывать. Удобный случай осуществить мечту!
Через полчаса Павел Алексеевич попросил остановиться. Теперь ему налево. Через Велицк, Сильце, Пидрижжя…
Когда он тут бывал, эти сёла были заняты противником.
Выбить его оттуда в Первую мировую русским так и не удалось!..
Неожиданно на дорогу, вымощенную грубым чёрным камнем, с правой стороны, вдоль которой находилось бескрайнее поле, выползла ухоженная лошадка, тянущая за собой воз, до краёв наполненный сахарной свеклой.