После сегодняшнего дня я никогда больше не увижу своего брата. Я должен провести последние часы с ним, но вместо этого лежу на лугу и на-блюдаю за вороной, которая клюет наполовину съеденную тушу кабана. Ворона — грязная птица: у нее клейкие черные перья и клюв, напоминающий маслянистую кость. Если бы я хотел, мог бы свернуть ей шею, незаметно подползти и раздавить в ладонях ее хрупкие кости, прежде чем она бы меня заметила. Но это ничего не изменит. Жизнь, выдавленная из тела маленькой птицы, не спасет моего брата. Блейн проклят с самого рождения. Так же, как и я. Так же, как и все юноши в Клейсуте.

Я резко встаю. Своим движением я напугал ворону, которая быстро взлетает в предрассветном свете. Я пускаю ей вслед стрелу, но не попадаю, скорее всего, намеренно. Правда в том, что я не лучше вороны. Я беру, что могу, подбираю каждый клочок мяса, который могу добыть. Если бы мои черные волосы были перьями, они бы сверкали ярче, чем перьевое одеяние птицы.

От кабана мало что осталось. Труп пустой внутри. Животные хорошо постарались над его желудком. Задняя нога кажется еще нетронутой, но на ней слишком много мух. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь заболел. Это не стоит риска. Особенно сегодня. Последнее, что нам нужно вечером Похищения, — это еще больше тревоги и беспокойства. Я снова взвешиваю мешок для добычи, и ноги сами ведут меня в лес. Мои сапоги знают дорогу. Пока кожаные подошвы уверенно шагают, я думаю о Блейне. Я спрашиваю себя, что он делает сейчас, просыпается ли или крепко держится за остатки беззаботного сна. Но я не знаю. Столько опасного ждет его впереди. Когда я перед восходом солнца отправился в лес, он еще лежал в кровати, бормоча что-то во сне.

За все утро в лесу я смог добыть только двух перепелов, но их должно хватить для обеда. Блейн, вероятно, не захочет много есть. Похищение перебивает аппетит, особенно юношам, у которых день рождения. Восемнадцатилетие не празднуют. Когда наступит полночь, Блейн будет вынужден бороться с судьбой. Он исчезнет на наших глазах, так же, как все юноши, которым исполняется восемнадцать. Это равносильно смерти. Я боюсь за него, но я бы солгал, если бы сказал, что не напуган до смерти. Блейну сегодня будет восемнадцать, и это значит, что мне через триста шестьдесят четыре дня тоже будет восемнадцать.

Когда мы были младше, это было весело — вместе отмечать день рождения. Мама дарила нам то, что могла: вырезанную из дерева лодку, шапку из растягивающейся ткани, металлические ведерки и совочки. Мы бегали по городу и везде находили место для игр: иногда это была лестница, которая вела к дому Совета, или столы в больнице. Так было до тех пор, пока Грейс Картер не поймала нас, не схватила за руки и с проклятиями не провела по городу. Наши проделки сделали нас известными на весь город. Мы были братья Везерсби — подростки, которые находили слишком много радости в этом сером месте. Конечно, это длилось недолго. В Клейсуте взрослеют быстро.

Сегодняшний день похож на все остальные последние дни. Наш последний обед. Последний послеобеденный чай. Последняя игра в шашки. После сегодняшней ночи этого больше не будет. После сегодняшней ночи он исчезнет.

Блейн берёт свою темную глиняную шашку и съедает две мои из дерева. Я провожу рукой по линиям на игральной доске, которая вырезана на нашем обеденном столе, пока он, ухмыляясь, собирает съеденные фигуры.

Трудно поверить, что настало время Похищения. У меня чувство, как будто годы пролетели мимо, как будто я закрыл глаза и пропустил пару лет. Мгновение, в которое я погружаюсь, далеко в нашем детстве.

Первые школьные дни, и мы учимся охотиться. Ксавье Пильтес учил нас во время ужасно жаркого лета, когда мне было десять. Ему было пятнадцать, и у него был свой собственный лук. Ксавье состоял в Совете и мог обсуждать важные дела. Он знал очень точно, сколько нужно кроликов, чтобы обменять их на оленя, кабана или дикого индюка на рынке. Из-за нашей детской наивности казалось, что нет вопроса, на который Ксавье не мог бы ответить. Конечно, пока он не стал жертвой Похищения.

Когда мне было тринадцать, Блейн и я регулярно обменивали животных на рынке и помогали матери два раза в неделю в швейной мастерской. Через год мама сильно простыла, и даже Картер и ее медицина не смогли ей помочь. Дальше нам пришлось жить самостоятельно.

Когда я очнулся, чувствую себя как в тумане. Прикасаюсь к подбородку и понимаю, что моя кожа сшита отличными стежками. В больнице никого нет, кроме Эммы, которая при свете свечи рвет старые тряпки на бинты. Я проспал всю вторую половину дня и ужин. В панике сажусь прямо.

— Я пропустил это?

Эмма вздрагивает.

— Ты до смерти меня напугал, Грей, — говорит она, прижимая руку к груди.

— Я пропустил это? — спросил я еще раз. — Церемонию Блейна? Похищение? Оно уже прошло?

Чувства, вызванные исчезновением Блейна, похожи на те, что я испытывал, когда умерла мама, но на этот раз у меня больше никого нет. Несколько первых дней я постоянно забываю, что он не вернется. Я ловлю себя на том, что сижу, смотрю и жду, что он войдет в дверь. Или у меня возникает чувство, что он ходит по дому за моей спиной. Но когда я поворачиваюсь, там только комната, пустая и холодная.

Приблизительно через две недели, когда мне постепенно становится ясно, что это реальность, что он никогда не вернется, я ломаюсь первый и последний раз. Весь вечер я провожу в постели и рыдаю в подушку. Несмотря на то, что никто этого не замечает, я в ужасе. Я чувствую себя потерянным, как будто часть меня вырвали и выкинули, и у меня больше нет семьи. У мамы был брат, у которого был сын, но оба они уже давно похищены. Кейл еще здесь, но я не могу стать отцом, в котором она нуждается. Я не могу заботиться о ней так же хорошо, как Блейн. Но самая страшная мысль, что у меня есть всего один год. У меня год до моего восемнадцатилетия, и нет никого, с кем я мог бы провести время и поделиться мыслями.

В Клейсуте я что-то вроде белой вороны. Люди смотрят на меня с сочувствием, опускают глаза или нерешительно улыбаются. «Все в порядке, Грей?» — кажется, хотят они спросить. Я нахожу покой в лесу. Среди веток, деревьев и шишек я чувствую себя свободным: взгляды не преследуют меня, мысли не крутятся у меня в голове. Там я чувствую себя самим собой.

Лучшее во всем этом то, что я смог попрощаться с Блейном. Когда я был младше, я читал в библиотеке один свиток, в котором было описано Похищение.

Жители Клейсута не всегда знали, что это такое. Когда случилось самое первое Похищение, никто ничего не понял до следующего утра. Тогда исчез старший брат Мод, Бо Чилтон. Он таинственным образом пропал без вести. После того, как городские леса были полностью осмотрены, его объявили мертвым, хотя его тело не было найдено. Было странно, что Бо просто исчез. Это было совершенно на него не похоже. Он был самым старшим среди первых детей, их предводитель. Он был невозмутимым, умным, ответственным.

Мы идем через город на юг, мимо школы, кузни и многочисленных домов, в том числе моего, который обозначает границу города. Там, где заканчивается голая глиняная земля, кустами растет высокая трава до самого леса. Обычно я не охочусь в южных лесах. Они глинистые и влажные, а большинство живности держится в более сухих местах. Чем дальше мы продвигаемся в лес, тем мягче становится земля. Но в последнее время почти не было дождей, так что мы не проваливаемся в рыхлую землю. Когда мы достигаем густых зарослей, за которыми находится озеро, Эмма дергает меня за руку, чтобы я остановился.

— Нам туда, — говорит она и показывает направо.

— Но оно прямо перед нами, прямо за этими зарослями.

— Я знаю, но вид будет лучше, если мы заберемся на холм.

— Вид? Там нет никакого вида.