Неподалеку послышался дикий вопль. Джен посмотрела на стражницу. Та пожала загорелыми плечами и сказала:

– Похоже, большая змея запуталась в дереве-плети.

Пытаясь не обращать внимания на душераздирающий визг, Джен снова повернулась к ягуару.

– Я уже сказала тебе, – повторила она. – Спасибо, но кот нам не нужен.

Ягуар не двинулся с места; он продолжал сидеть на задних лапах, просительно поглядывая на нее снизу вверх.

Плесень на лице старейшины Аведоны была обманчиво красива. Как, должно быть, красива сама смерть. Ярко-красная поросль покрывала левую часть ее лица, как пушок на персике. Она медленно, но верно сводила в могилу первую из старейшин Совета Аведону, которая в этот момент вкратце излагала план Мелиссы и аргументы его противниц. Джен заставила себя отвернуться и пробежала взором по галерее для зрителей, опоясывающей зал Совета. В секторе для мужчин она заметила Саймона. Он смотрел на нее, как обычно, с собачьей преданностью. Джен подавила тяжкий вздох.

Аведона закончила свою речь и передала ораторский жезл старейшине Анне, главной противнице Мелиссы. Когда заговорила Анна, у Джен екнуло сердце. Если ей удастся уговорить Совет провалить план Мелиссы… Джен не хотелось думать о последствиях, но в то же время она разделяла сомнения Анны по поводу Плана низвержения Небесного Властелина.

В привычном окружении зала Совета со старинными фресками на стенах сама мысль об их семейном самоубийстве казалась невероятной. Джен попробовала представить себе, как она достает из ножен меч и… Нет, она не сможет! А что сделает Мелисса, если она откажется? Неужели мать убьет ее? Но сейчас такое время, что все может случиться…

Она подавила дрожь и попыталась сосредоточиться на словах Анны. Анна стояла в самом центре круглого зала и обвиняюще указывала пальцем на Мелиссу, которая не спускала с нее мрачного взора.

– … И я повторяю, что план старейшины Мелиссы приведет к уничтожению Минервы! – говорила Анна звенящим голосом. – Глупо думать, что мы можем сбить Небесного Властелина или даже отпугнуть его. Если бы это было так просто, то наши предки или жители другого города давно бы справились с ним. Небесные Властелины правят миром уже триста лет, и для их низвержения нужно что-то большее, чем фейерверк старейшины Мелиссы. Я считаю, что мы немедленно должны отказаться от ее плана и уничтожить ракеты, пока не поздно!

Гроза налетела и скоро прошла, но небо затянули низкие серые тучи. Было холодно, и Джен плотнее завернулась в плащ, тревожно осматривая с крыши городскую площадь. На этой площади Небесные Властелины по традиции собирали дань, и теперь, за час до полудня, по краям ее громоздились груды мешков. Но Джен знала, что на этот раз там не зерно.

Мелисса и другие старейшины собрались перед помостом, куда прежде они садились, выражая покорность Небесным Властелинам. На сей раз Мелисса должна была запустить с помоста красную ракету – сигнал к атаке.

Джен осмотрелась. На многих крышах находились люди, но в этом не было ничего необычного. Посещения Небесных Властелинов обычно собирали много зрителей; пусть сестры ненавидели «Властелин Панглот» и боялись его, но никто не отрицал, что зрелище собой он представлял неотразимое.

Джен посмотрела на часы. Небесный Властелин прилетит в полдень. Осталось меньше часа. Рядом с ней беспокойно ерзала Марта, теребя сумку с инструментами. Вообще обезьянке нечего было делать на крыше, но она упросила Джен разрешить ей побыть рядом. У намокшей от дождя Марты был очень несчастный вид, и Джен ободряюще потрепала ее по ушам. Марта издала негромкий звук, выражавший одновременно робость и удовольствие, а потом пробормотала:

– Марта бояться, госпожа. Очень бояться.

Их последним плацдармом стала больница.

Отчасти потому, что это было единственное большое здание в Минерве, которое уцелело после бомбежки, но в основном потому, что все, кому удалось выжить, собрались здесь.

Стратегически здесь было лучшее место для последнего плацдарма, если слово «лучшее» уместно в таких обстоятельствах. У больницы был двор – единственное здание в Минерве, позволявшее себе такую роскошь, – и его окружала низкая стена; и то, и другое было пережитком прежних затяжных карантинов.

Всего в больнице и во дворе собралось восемьдесят шесть защитников города, павшего в руинах. Сорок семь из них были серьезно ранены и не могли сражаться. Из оставшихся тридцати девяти, которых тоже не миновали осколки и клинки, насчитывалось одиннадцать мужчин, на которых надеяться не приходилось. Из двадцати восьми женщин, только восемнадцать были воительницами. В их числе была Джен.

Она стояла у стены больницы, глядя на приближающихся по улице Небесных воинов. В руках ее был арбалет. Кровь стекала по ее щеке из ссадины на голове, рукам и ногам тоже досталось. В ушах все еще звенело от взрыва, после которого она слетела с крыши таверны, и поэтому она не расслышала предупреждающего возгласа женщины, стоявшей рядом. Только когда та резко дернула ее за локоть, Джен обернулась и увидела, что все бойцы уже попрятались за низкой стеной больницы. Джен медленно опустилась на колени и положила на каменный барьер широкое ложе арбалета. Все казалось ей каким-то ненастоящим. Словно она спала и видела затянувшийся кошмар. За последний час произошло столько всего, что ее чувства притупились. Она не ощутила страха, когда передняя линия наступающих Небесных воинов остановилась и прицелилась из своих длинноствольных ружей. Джен знала, что такое ружья, но спрятала голову за стену, только когда соседка еще раз дернула ее.

С нижней части ее тела стащили что-то тяжелое. Затем в левый бок уперся башмак и перевернул ее. Джен застонала и попыталась открыть глаза, но веки слиплись. Боль в голове была невыносимой, ужасно хотелось пить.

– Эта еще жива, – сказал голос. Мужской голос.

– Судя по виду, скоро помрет. Самое лучшее – перерезать землеройке горло. – Это другой голос, тоже мужской.

Джен снова застонала, на сей раз громче, и попыталась сесть, но тело не слушалось ее.

Рука в перчатке схватила ее за подбородок и грубо повернула ее голову в одну сторону, потом в другую. Она ждала, что по ее горлу вот-вот скользнет лезвие ножа.