Народный быт Великого Севера. Том II

Бурцев Александр Евгениевич

Выпуская в свет настоящую книгу, и таким образом – выступая на суд пред русской читающей публикой, – я считаю уместным и даже отчасти необходимым объяснить моим читателям о тех целях и задачах, каковые имел я в виду, предпринимая издание этой книги, озаглавленной мною: «Быт народа великого севера».

Не желая утруждать читателя моими пространными пояснениями о всех деталях составления настоящей книги, я постараюсь по возможности кратко, но толково объяснить – почему и зачем я остановился на мысли об выпуске в свет предлагаемого издания.

«Быт народа великого севера», как видно уже из самого оглавления, есть нечто собирательное и потому состоящее из многих разновидностей, объединенных в одно целое. Удалась ли мне моя задача вполне или хотя бы отчасти – об этом, конечно, судить не мне – это дело моих любезных читателей, – но, что я употребил все зависящие от меня меры и средства для достижения более или менее удачного результата, не останавливаясь ни пред какими препятствиями, – об этом я считаю себя имеющим право сказать открыто, никого и нисколько не стесняясь. Впрочем, полагаю, что и для самих читателей, при более близком ознакомлении их с моим настоящим трудом, будет вполне понятным, насколько прав я, говоря об этом.

В книгу включены два тома, составленные русским книголюбом и собирателем XIX века А.Е.Бурцевым. В них вошли прежде всего малоизвестные сказки, поверья, приметы и другие сокровища народной мудрости, собранные на Русском Севере. Первое издание книги вышло тиражом 100 экземпляров в 1898 году и с тех пор не переиздавалось.

 Для специалистов в области народной культуры и широкого круга читателей, которые интересуются устным народным творчеством. Может быть использовано как дополнительный материал по краеведению, истории языка и культуры.

РУССКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ

Иванушко дурачок

Не в котором царстве, не в котором государстве, не именно в том, в котором мы живем, жил-был старик со старухою; у них было три сына: двое — умные, третий — Иванушко-дурачок. Умные-то овец в поле пасли, а дурачок ничего не делал, все на печке сидел да мух ловил. В одно время наварила старуха Аржаных клецок и говорит дураку: «Ну-ка, снеси эти клецки братьям; пусть поедят». Налила полной горшок и дала ему в руки; побрел он к братьям. День был солнечной; только вышел Иванушко за околицу, увидал свою тень с боку, и думает: «Что это за человек? Со мной рядом идет, ни на шаг не отстает; верно клецок захотел!» И начал он бросать на свою тень клецки, так все до единой и повыкидал; смотри, а тень все с боку идет: «Эка ненасытная утроба!» — сказал дурачок с сердцем, и пустил в нее горшком — разлетелись черепки в разныя стороны. Вот приходит он с пустыми руками к братьям; те его спрашивают: «Ты, дурак, зачем? — Вам обед принес. — Где же обед? Давай живее. — Да вишь, братцы, привязался ко мне дорогою незнамо-какой человек, да и все поел! — Какой-такой человек? — Вот он! И теперь рядом стоит!». Братья ну его ругать, бить, колотить; отколотили и заставили овец пасти, а сами ушли на деревню обедать. Принялся дурачок пасти: видит, что овцы разбрелись по полю, давай их ловить да глаза выдирать; всех переловил, всем глаза выдолбил, собрал стадо в одну кучу и сидит себе радехонек, словно дело сделал. Братья пообедали, воротились в поле: «Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо слепое? — Да почто им глаза-то? Как ушли вы, братцы, овцы-то врозь рассыпались; я и придумал: стал их ловить, в кучу сбирать; глаза выдирать; во как умаялся! — Постой еще не так умаешься!» — говорят братья и давай угощать его кулаками; порядком таки досталось дураку на орехи.

Ни много, ни мало прошло времени; послали старики Иванушка дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушко: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целой воз навалил всякой всячины. Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет — не везет! «А что, — думает себе Иванушко, — ведь у лошади четыре ноги, и у стола тоже четыре; так стол-от и сам добежит!» Взял стол и выставил на дорогу. Едет-едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да все каркают. «Знать сестрицам поесть покушать охота, что так раскричались!» — подумал дурачок; выставил блюдо с ествами наземь и начал подчивать: «Сестрицы-голубушки! Кушайте на здоровье». А сам все вперед да вперед подвигается. Едет Иванушко перелеском; по дороге все пни обгорелые. «Эх, — думает, — ребята-то без шапок; ведь озябнут, сердечные!» Взял понадевал на них горшки да корчаги. Вот доехал Иванушко до реки, давай лошадь поить, а она не пьет. «Знать без соли не хочет!» — и ну солить воду. Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет. «Что же ты не пьешь, волчье мясо! Разве задаром я мешок соли высыпал?» Хватил ее поленом, да прямо в голову, и убил на повал. Остался у Иванушки один кошель с ложками, да и тот на себе понес. Идет; ложки назади так и брякают: бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки-то говорят: «Иванушко дурак!» — бросил их, и ну топтать да приговаривать: «Вот вам Иванушко-дурак! Вот вам Иванушко-дурак! Еще вздумали дразнить негодныя!» Воротился домой и говорит братьям: «Все искупил, братики! — Спасибо, дурак, да где же у тебя закупки-то? — А стол-от бежит, да знать отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы понадевал, солью-то поиво лошади посолил, а ложки дразнятся — так я их на дороге покинул. — Ступай, дурак, поскорее! Собери все, что разбросал по дороге». Иванушко пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал днища и надел на батог корчаг с дюжину — всяких: и больших, и малых. Несет домой. Отколотили его братья; поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать. Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и бродит. «Пиво, не броди! Дурака не дразни!» — говорит Иванушко. Нет, пиво не слушает, взял да и выпустил все из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки распевает.

Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушка — зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать. На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушко и ну кричать: «Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею! — Постой, дурак! — сказал барин, — я умею и судить, и рядить; вылезай из куля!» Иванушко вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду. Пришли братья, спустили куль под лед, и слушают, а в воде так и буркает. «Знать бурка ловит!» — проговорили братья и побрели домой. На встречу им, откуда ни возьмись, едет на тройке Иванушко, едет да прихвастывает: «Вот-ста каких поймал я лошадушек! А еще остался там сиво — такой славный!» Завидно стало братьям; говорят дураку: «Зашивай теперь нас в куль да спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко…» Опустил их Иванушко-дурачок в прорубь и погнал домой пиво допивать да братьев поминать. Был у Иванушка колодец, в колодце рыба елец, а моей сказке конец.

Про волдянку биляночку

Жил-был старик да старуха, а детей у них не было. Пошли старик да старуха в лес по грибы и нашли там волдянку билянку, принесли домой, положили в горшочек и закрыли волошком. Через час вдруг в горшочке под волохом заговорило: «Дедушка да бабушка, откройте!» Открыли, а там — девушка — Аннушка.

Вототка живет Аннушка и растет не по годам, а по часам, в сутки, в двои уже большая выросла. Пошли девки в лес по грибы и стали упрашивать, чтобы отпустили с ними и Аннушку. А дедушка да бабушка говорят: «Куды! Как да заблудитесь! — Нет, не заблудимсё, отпустите». И отпустили Аннушку. Шли они да и заблудились эти девицы и пришли к еги-бабиной избушке. Еги-баба и закричала: «Фу, фу, фу! Русский дух: слыхом не слыхано, видом не видано, сам на дом пришел, съем вас теперь!» А девки и говорят: «Ой ты баушенькя! Ты бы накормила да напоила, втожно-бы и ела!» Еги-баба затопила печь, заварила завару и давай девок кормить. Иныя девки едят да в пазушку кладут, а Анна все ела спроста дочиста. Отъели, еги-баба и говорит: «Подайте мою завару!» Все подали завару, а Аннушке нечего отдать. Еги-баба отпустила девок домой, а Анну оставила у себя. Пришли девицы домой и сказали, что еги-баба не отпускает Аннушку. Затужили старик да старуха, да делать нечего, не воротишь.

А еги-баба подала Аннушке копыто да и говорит: «Ищи в голове да приговаривай». Та и стала искать в голове да приговаривать: «Спи глазок, спи другой, спи ушко, спи другое, спи ручка, спи другая, спи ножка, спи другая!» Еги-баба и уснула, а девица вышла на крыльцо да и плачет.

Вдруг бежит стадо коней: «О чем, красная девица, плачешь? — Да вот еги-баба домой не отпускает. — Садись на меня да держишь за уши, так я тебя домой довезу».

Девица только села, а еги-баба и завозилась. Видит, что дело не ладно, села в ступу и погналась за Аннушкой. Только бы схватить, а лошадь и сунулась к старику на повить. А старик был тут и с ружьем; сбирался идти в лес искать Аннушку. Увидал он сперва коня с девицей, потом еги-бабу в ступе с помелом и выстрелил в нее из ружья. Тут еги-баба и ноги протянула.

Коток золотой лобок

Не в которой большой деревне жил старик со старухой близ лесу в худой избенке. Раз старуха и посылает старика в лес: ступай, говорит, старик, наруби дров, я хоть печку истоплю да каши наварю. Взял старик топор и пошел на лес дрова рубить. Подходит к пню, только ударил по нем топором, как выскочил коток золотой лобок и крикнул: «Меня, кота, будишь, мне спать не даешь! Что тебе, старик, надо?» Старик не знал, что сказать, думал, думал, наконец и придумал: «Избенку надо бы, избенка у нас плоха стала…» «Ступай домой, — говорит коток, — будет у вас новая изба…»

Приходит старик домой и видит: стоит большая новая изба. Вышла к нему навстречу старуха и говорит: «Дом-то у нас богатый, да дровец нет, поди, наруби дров». Пошел опять старик в лес, стукнул топором в пень, выскочил коток и говорит: «Меня, кота, будишь, мне спать не даешь! Чего тебе, старик, надо?» «Старуха дровец просит», — сказал старик. «Хорошо, иди домой, будут у вас дровца». Приходит старик домой и видит: около его дома целые костры дров навалены. А старуха вышла из дому и говорит: «Всего-то у нас много, только хлебы нет, поесть нечего».

Взял опять старик топор и пошел в лес. Стукнул топором о пень… и т. д. «Чего тебе надо?» «Муки старуха просит, есть, говорит, нечего». «Хорошо, ступай домой, будет у вас мука». Приходит старик домой и видит: хлеба полные амбары навалены. Вышла старуха и говорит старику: «Всего-то у нас много, только сидеть не на чем». Взял старик… и т. д. «Чего тебе надо?» «Мебели просит старуха, сидеть, говорит, не на чем». «Ступай, с богом, домой, будет у вас мебель». Приходит старик домой и видит: мебелью весь дом установлен. Старуха опять и говорит: «Всего-то у нас много, только одёжи нет, надеть нечего».

(Кот дает старику и старухе одежду. Тогда старуха заявляет желание сделаться царицей, а чтобы старик был царем. И это исполняется. Наконец старуха посылает мужа к коту, чтобы тот сделал ее Богородицей. На это кот ничего не ответил и ушел в пень. Старик вернулся домой и вместо дворца нашел прежнюю ветхую избенку и жену свою в прежнем виде).

Иванов цвет

Не в котором царстве, не в котором государстве, не именно в том, в котором мы живем, жил в одном городе богатый трактирщик, у которого было много служащих, или как их зовут — половых. Однажды половые разговорились между собою о том, как моно сделаться богатым и знатным. Один и говорит: я знаю средство сделаться богатым. — Что же ты не испытаешь его, коли знаешь? — спрашивают другие. — Боюсь, опасно. — По крайней мере расскажи нам, в чем это дело заключается. — Нужно, говорит, достать Иванов цвет, т. е. цветок папоротника, который расцветает только в ночь на Иванов день. Кто этот цветок добудет, от того никакой клад не укроется и он может все сделать, что захочет. — Ладно, попробуем! — сказал один из половых по имени Сидорка.

И вот, когда настал канун Иванова дня, поздно вечером, Сидорка отправился в лес к знакомому кусту папоротника. В полночь он увидел, что на папоротнике расцвел цветок. Сидорка сорвал его и побежал домой. И вдруг он видит большой огненный шар катится ему прямо под ноги. Сидорка понял, что это дьявольское наваждение и закричал: чур, меня! Шар тотчас же пропал. Пошел он дальше. Долго шел, наконец, увидал вдали огонек. Пошел на огонек и подошел к избушке. Заглянул в нее и видит на печи лежит старый-престарый старик. И говорит ему старик: тебе одному не справится с Ивановым цветком, я тебе помогу в этом. Слез старик с печки, взял ножик и разрезал у Сидорки на ладони кожу, всунул под нее цветок и в ту же минуту заростил рану. Потом взял со стены сумочку, подал ему и сказал: город, в котором ты живешь, окружен врагами и тебе, чтобы освободить его, стоит только сказать: ранец, ранец, задай врагам танец! Когда же захочешь, чтобы все прекратилось, то скажи: ребята в сумку!

Только что это вымолвил старик, как Сидорка очутился у города. Город действительно был окружен неприятелем. Увидавши врагов, Сидорка закричал: ранец, ранец, задай врагам танец! И вылезло из ранца войска видимо-невидимо, напало оно на врагов и прогнало их от города. После этого Сидорка был встречен царем с большим почетом, произведен в фельдмаршалы и находился при царе до самой его смерти.

Степан Богатый

В некотором царстве-государстве жил был Степан Богатый; не имел ни двора, ни кола, ни куринаго пера. Только и знал, что шатался в лес за грибами. Наварит, поест и опять пойдет в лес. Вот его лисичка признала и говорит: «что ты, Степан Богатый, не женишься?» — Да на ком мне, Лиса Васильевна, жениться? За меня никто не пойдет. — «Да женись; я тебе царскую дочь высватаю». — За меня и крестьянская не пойдет. А хочешь, так посватай! — Через долгое время нашла Лиса Васильевна копеечку и побежала к царю. «Ваше величество, пожалуйте мерки!» На что тебе? — Степану Богатому медь мерять. Царь дал мерку. Мерка была с щербинкой. Лиса Васильевна положила в щербинку копеечку, приносит царю мерку обратно. Царь посмотрел, увидел в щербинке копеечку: «и в правду он медь мерял».

Пошло много времени; нашла Лиса Васильевна серебреный; прибегает к царю! «Ваше величество! Пожалуйте мерки!» На что тебе? «Степану Богатому серебро мерять». Царь дал. В мерке была щербинка; она опять в щербинку положила пятачок; отнесла царю. «И в правду он серебро мерял». — Через долгое время нашла Лиса Васильевна золотой, прибегает к царю. «Ваше величество, пожалуйте мерки!» На что тебе? «Степану Богатому золото мерять!» Взяла мерку, положила в щербинку золотой.

Приходит к царю, приносит мерку, благодарит. Царь берет мерку в руки, стукнул, вылетает золотой… «Сколь ваш Степан Богатый богат?» Скоро с вами поровняется: Приказал Степан Богатый доложить: не отдадите ли вы свою дочку за него? Царь согласился. Лиса Васильевна назначила в какой день свадьба. Там собираются, а она Степану Богатому сказала, чтоб он последнюю лошаденку утопил в болоте, выпачкался бы и пришел на свадьбу. А сама пошла к царю.

Приходит день свадьбы. Лиса Васильевна все места избегала. «Ах, как он долго не едет! Как он долго не едет!» И сама побежала ему на встречу. Он идет весь в грязи, шут шутом. Сама бежит к царю и говорит: «ваше величество! Несчастье случилось». — Какое? — «Степана Богатого все десять карет, все лошади потонули в болоте, а Степана Богатого как-то Бог спас. Дайте ему во что одеться!» Вот его умыли, одели и привели, посадили. Ему царь дал самое лучшее платье. Он все и глядит сам на себя. Царь и отвечает (говорит): «ах, что это, Лисанька, он сам на себя глядит!» «Он, говорит, такого дряннаго платья никогда не нашивал!» «Ну, говорит, у меня нет лучше». Так и повенчали их в этот день. Ну, вот они гуляют. Царь и говорит: «ну, говорит, зятюшка, нынче у меня и завтра у меня, когда же у тебя?» Степан Богатый молчит. Вот царь опять говорит: «ну, любезный зятюшка, нынче у меня и завтра у меня; когда же у тебя?» Степан Богатый все молчит.

Вот Степан Богатый и говорит своей Лисе Васильевне: как мне быть? — Ну, говорит, как скажет он тебе еще раз, ты его и попроси: «милости просим, батюшка, ко мне!» Вот через несколько времени царь опять говорит Степану Богатому: «ну, любезный зятюшка! Ныне у меня и завтра у меня, когда же у тебя?» Он ему отвечает: «милости просим, батюшка, ко мне!» Собрались они, Лисица и говорит Степану Богатому: «куда я, говорит, пойду, туда и ты поезжай!» Вот они и едут за ней.

Загадки

Без лица в личине

1.

Барин ездил мимо кузницы, и все видит, что кузнец кует день и ночь; он и спрашивает: что ты кузнец все куешь, куда деньги девать будешь? — А я, барин, перву долю — долг плачу, втору долю — в долг даю, третью долю — в воду рою, а четверту долю — сам воспитываюсь.

Отгадка