ва путника или, вернее, два беглеца — негр и молодая белая девушка — брели, едва передвигая ноги, по отвратительной дороге, с ухабами и рытвинами, усеянной Острым красным булыжником, причиняющим невыносимую боль ногам.

Он — седой старик, с короткой щетинистой бородой, искривленным от страданий ртом и зияющими ранами вместо глаз. Едва прикрытый изодранной в клочья одеждой, носящей следы недавней борьбы, сильно запыхавшийся, измученный долгой дорогой, идет он, пошатываясь и спотыкаясь о камни, раздирающие в кровь его голые ноги.

Она — удивительно красивая, совсем молоденькая, почти дитя — ведет старика за руку, пытаясь облегчить ему путь, но сама на каждом шагу спотыкается, стонет и, несмотря на сверхъестественные усилия сдержать себя, иногда горько жалуется на судьбу. Время от времени она оборачивается и тревожно оглядывает пустыню полными слез голубыми глазами, со страхом ожидая, что вот-вот нагрянут враги.

Вот стон снова срывается с ее губок — видны два ряда жемчужных зубов, созданных для счастливой улыбки.

— О, я изнемогаю… Жо… Мой добрый Жо… Я, кажется, сейчас умру…

риспешников Бена было человек двадцать пять или тридцать. Это были отъявленные бандиты, отребье Золотого Поля, население которого состояло исключительно из подонков общества. Чтобы никому не было обидно, решили разыграть молодую девушку в лотерею.

Бен, сопровождаемый дико ревущей, пьяной и оборванной толпой, перенес бедную Элизу, еще не очнувшуюся от обморока, в свое жилище.

Нельзя сказать, чтобы оно поражало роскошью. Это была комната футов пятнадцати в длину и двенадцати в ширину. Обстановка состояла из двух кроватей или, вернее, двух огромных деревянных ящиков, наполненных маисовыми листьями и покрытых мехами, правда очень красивыми. Деревянные стены во всю длину были завешаны седлами, уздечками и винчестерскими ружьями. На полу в качестве подстилок валялись отвратительные лохмотья, издававшие острый, тошнотворный запах диких зверей.

Гигант положил девушку на одну из постелей и вышел.

Встретив на пороге близкого приятеля, он быстро наклонился к нему и отрывисто шепнул на ухо:

хваченная ужасом, она не сводила глаз с бандита, от которого зависела ее участь.

Он был такого же гигантского роста, как и его брат, чей труп лежал тут же, распростертый на покрасневшем песке.

По акценту в нем легко было узнать уроженца Техаса, образчик тех янки, которые сами о себе говорят, что они наполовину лошади и наполовину крокодилы.

Между тем товарищи Фрэда ушли, горланя песни, в таверну Отравителя, оставив Элизу наедине с Фрэдом.

— Теперь они оставят нас в покое, — проговорил гигант, пожимая плечами. — Снадобье Джошуа отшибет им память дней на восемь, а некоторых и совсем спровадит на тот свет.

ежду тем наступили сумерки.

В хижине Фрэда было темно, как в яме.

Индианка вытащила из своего «мешочка для огня» огниво, трут, кремень и вмиг зажгла свечку из древесной смолы, вроде тех, что жгли наши деды.

— Итак, ты останешься со мной, Колибри?

— Ты не хочешь покинуть своего доброго старого Жо, а я не хочу покидать тебя.

рискакавший отряд состоял из двадцати пяти или тридцати человек: нескольких киовасских воинов, ковбоев ранчо Монмартр, вождя Черного Орла — отца Колибри, канадца Джимми и, наконец, Стального Тела — бывшего управляющего ранчо Колорадо, грозы конокрадов и пограничных бандитов.

Нужно было обладать безумным мужеством, чтобы с такими незначительными силами напасть на головорезов Золотого Поля. И теперь еще эта не тронутая цивилизацией часть необъятного американского материка служит театром поистине эпической борьбы и легендарных подвигов.

Прибывшие принадлежали, очевидно, к таким храбрецам: при их появлении среди золотоискателей воцарилось мертвое молчание. Все эти висельники и пропойцы почувствовали приближение грозы.

Один из мчавшихся во главе отряда всадников, ловко сидевший на маленькой пегой лошади, подал знак, и его спутники остановились.

Их полудикие лошади — эти неукротимые животные — не подпускали к себе никого, кроме своих хозяев, которым повиновались как верные собаки, но стоило подойти к ним постороннему человеку — начинали лягаться и кусаться как дикие звери. Необыкновенная быстрота, выносливость, удивительная способность выслеживать врага, будь то человек или зверь, и преданность своему укротителю — вот их отличительные черты.