Альфред Элтон Ван-Вогт принадлежит к старшему поколению американских фантастов. Из-под его пера вышло более пятидесяти романов. Во многих из них он пытается предугадать, что ждет человечество через тысячи лет. Его прогнозы кажутся необычайно убедительными. Ван-Вогт прекрасно разбирается в достижениях науки своего времени — истории, археологии, биологии, физики. Поэтому фантастические миры, которые он создает в своих книгах, воспринимаются как реальные. Это происходит еще и потому, что в центре каждого из них — человек, которому приходится сталкиваться с предательством и коварством, преодолевать ненависть, побеждать врагов, завоевывать друзей и не бояться ответственности за будущее человечества и его судьбы.
Книга Пта
Он был Пта. Таким было не только имя. Он был Пта и ощущал это в себе, как часть тела, как руки и ноги, как землю, по которой он сейчас шел. Нет, не совсем верно. Земля не была его частью. Связь между ними, конечно, существовала, он чувствовал ее, но она не была столь явной и прямой. Итак, он был Пта и шел по земле по направлению к Пта, после долгого отсутствия возвращаясь в город Пта — столицу великой империи Гонволан.
То немногое, что он пока знал о себе, то малое, что вспоминал, не задумываясь, казалось очень важным. Так, он чувствовал, что ему нужно пройти этот путь, — и шел мерным быстрым шагом, не сбиваясь и не останавливаясь. Вскоре Пта миновал очередной изгиб реки и свернул к западу.
На западе лежала огромная равнина, поросшая травой. Изредка на ней встречались деревья, а вдали, подернутые туманной дымкой, высились горы, к которым, как он догадывался, ему и нужно было двигаться.
С некоторой досадой он поглядывал на реку, которая то и дело петляла, преграждая ему путь, отнимая силы и время. Он весьма смутно сознавал, почему, но всем своим существом стремился как можно быстрее добраться до гор. А уж там… Когда он окажется у их подножий… Ему казалось, что он будет смеяться, кричать и чуть ли не прыгать от радости!..
И тут же он поймал себя на том, что все же не до конца уверен в своих действиях.
Империя атома
Готовые возвестить о появлении на свет ребенка, младшие ученые весь день дежурили у веревок колоколов. Ночью они обменивались грубыми шутками о причине задержки. Однако опасались, чтобы их не услышали старшие или посвященные в тайну. Ребенок родился за несколько часов до рассвета. Он был слабым и худым. Несуразное его тельце привело в отчаяние отца. А мать, леди Таня, придя в себя, некоторое время слушала его жалобный плач и затем ядовито заметила:
— Кто напугал маленького негодяя? Он как будто боится жить.
Ученый Джоквин, принимавший роды, расценил ее слова как дурное предзнаменование. Он решил, что мать не должна видеть уродца до следующего дня, ему казалось, что только так можно предотвратить бедствие, и он действовал решительно и быстро. Прежде всего он приказал рабыням прикрыть колыбель, закутав ее со всех сторон, чтобы отразить любое злое излучение, которое может проникнуть в спальню. Когда удивительная процессия начала протискиваться в дверь, леди Таня оторвала голову от подушки и, приподнявшись, посмотрела на нее с тревожным удивлением. В прошлом она родила мужу четверых детей и поэтому понимала, что на этот раз происходит нечто необычное. Леди Таня не была женщиной кроткой и присутствие ученого не очень ее смущало.
— Что происходит, Джоквин? — возмущенно спросила она.
В глазах у Джоквина было отчаянье. Ну разве она не догадывается, что каждое слово, произнесенное сейчас зло, обрекает ребенка на нелегкую судьбу? Женщина не собиралась молчать, и ученый, мысленно попросив атомных богов не слушать ее, быстро подошел и закрыл ладонью ее рот. Как он и ожидал, леди была так изумлена его поступком, что сначала не стала сопротивляться, но когда пришла в себя и начала слабо бороться, колыбель все-таки наклонили, и она впервые увидела ребенка. Собиравшаяся в ее голубых глазах буря рассеялась, и Джоквин отошел от колыбели. Он был напуган своим поступком, но так как молния потухла, а грома не последовало, он успокоился и еще раз понял, что поступил верно. Он был доволен и впоследствии утверждал, что, насколько это возможно, спас положение, если его вообще можно было спасти. Чувствуя удовлетворение, ученый размышлял обо всем этом, но леди Таня оторвала его от размышлений, спросив:
